Кассандра Клэр - Механическая принцесса

– Так это после помолвки ты увеличил дозу? – догадался Уилл. – Из-за Тессы?

– Не вини ее в этом. Это было мое решение, и она о нем не знает.

– Но Тесса хочет одного – чтобы ты жил, Джеймс.

– А я не собираюсь жить! – Джем вскочил на ноги, и Уилл подумал, что раньше никогда не видел друга таким разгневанным. – Я не собираюсь просто жить – я хочу дать ей столько, сколько смогу, сгореть быстро, но ярко. У меня нет ни малейшего желания жить наполовину и стать для нее обузой. Это мой выбор, Уильям, и ни ты, ни Тесса за меня его сделать не можете.

– Одна маленькая деталь, Джем: серебро для тебя всегда покупаю я…

– Я могу покупать его и сам, – побагровел Джем. – Я тебя не просил, ты сам вызвался. Но теперь… – Он снял с пальца фамильное кольцо Карстейрзов и протянул его Уиллу: – Вот, держи.

Уилл посмотрел на кольцо, поднял глаза на Джема и подумал о доброй дюжине гадостей, которые мог бы сейчас сказать или сделать. От маски, в которой тебя привыкли видеть, не так-то легко отделаться: он так долго прикидывался жестоким, что не мог не разгневаться. И что?

На ум пришло сравнение: словно человек, по ошибке повернувший к дому, в котором прожил всю жизнь, но переехавший из него в прошлом месяце.

– Ты что, хочешь на мне жениться? – наконец произнес он.

– Продай кольцо. Ты не должен платить за мое лекарство из своего кармана.

Уилл поморщился, снова взглянул на кольцо, поблескивающее на покрытой шрамами бледной ладони, и сомкнул на нем пальцы друга:

– Скажи, Джем, когда мы с тобой поменялись местами? Когда ты стал безрассудным, а я – осторожным? Почему я должен уберегать тебя от тебя самого? Ведь всегда было наоборот. Прости, но я не понимаю тебя.

Джем застыл, как статуя, а потом заговорил:

– Когда я понял, что люблю Тессу, я подумал, что это чувство может исцелить меня. На тот момент у меня уже очень давно не было приступов. Сделав ей предложение, я рассказал, что любовь меня лечит. Потом болезнь одолела меня вновь, но признаться в этом любимой мне было невыносимо – Тесса могла подумать, что я стал меньше любить ее. Поэтому я стал принимать больше лекарства, чтобы предотвратить приступы, и вскоре за день стал употреблять то количество, которого раньше хватало на неделю. Мне осталось жить несколько месяцев, Уилл. И я не хочу, чтобы она знала. Не говори ей, прошу тебя. Если не ради нее, то хотя бы ради меня.

И до Уилла наконец-то дошло. Раньше ему казалось, что он пошел бы на любую ложь, на любой риск, только бы завоевать любовь Тессы. Что он сделал бы…

Да ничего он не сделал бы. Он не предал бы Джема. Никогда. И вот Джем стоит перед ним, и глаза его взывают к состраданию. Уилл вспомнил, как сам недавно стоял в гостиной у Магнуса и умолял колдуна послать его в обитель демонов, лишь бы не жить больше ни минуты той жизнью, которая стала для него невыносимой.

– Значит, ты хочешь умереть ради любви…

– Да, Уилл. Только ради любви я решил ускорить этот процесс. Согласись, люди умирали во имя менее возвышенных идеалов.

Уилл взял кольцо, поднес к глазам и посмотрел через него на друга. В глазах Джема стоял вопрос.

– Уилл…

– Хорошо, вечером я отправлюсь в Уайтчепел и привезу тебе как можно больше серебра , чтобы ты ни в чем не нуждался.

Джем покачал головой:

– Уилл, я не могу просить тебя поступать против совести.

– Моей совестью всегда был ты, Джеймс Карстейрз. Я сделаю это для тебя, но сначала ты дашь мне одно обещание.

– Какое еще обещание?

– Однажды ты попросил меня прекратить поиски средства, которое могло бы тебя исцелить. Теперь я хочу, чтобы ты разрешил мне возобновить поиски.

В глазах Джема промелькнуло изумление.

– Ты… Я думал, Уилл, что знаю тебя так же хорошо, как себя, но ты не перестаешь удивлять меня. Хорошо, ищи, если считаешь это нужным. Я понимаю, ты действуешь из лучших побуждений, и я не хочу тебя удерживать, это было бы жестоко с моей стороны.

– Спасибо. – Уилл подошел к Джему и положил руки ему на плечи – острые, похожие на птичьи. – Это не пустые обещания, Джеймс. Поверь, мне очень хорошо знакома боль, которую приносят несбывшиеся надежды. Я буду искать. И если такое средство существует, я его найду. А пока сам решай, как тебе жить.

– Ты поступаешь великодушно, напомнив мне об этом… – улыбнулся Джем.

– Мне только и остается, что быть великодушным.

– Пока я жив, ты меня не бросишь.

Уилл убрал руки с плеч парабатая и повернулся к двери.

Сесилия стояла там же, где и утром. В руке у нее был нож. Она прицелилась и метнула его. Нож вонзился в «молоко».

Разговор с Тессой ее не успокоил. Невеста Джема была погружена в какую-то тихую, безропотную тоску, и Сесилию это раздражало. Она злилась на Тессу так же, как и на Уилла, потому что чувствовала – Тесса переживает из-за ее брата, но почему – говорить не хочет. Между тем ей, Сесилии, надо бы знать причину. Вдруг придется защищать брата, но как это сделать, если она не понятия не имеет, от чего его защищать?

Вытащив нож из мишени, девушка вновь замахнулась и отправила его в полет. На этот раз он ушел еще дальше от «яблочка», заставив ее фыркнуть от досады.

– Uffern nef. [7] – выругалась она.

Мама от таких слов пришла бы в ужас, но, к счастью, ее не было рядом.

– Пятерка, – раздался чей-то голос.

Вздрогнув, Сесилия обернулась. В дверном проеме стоял Габриэль Лайтвуд, собственной персоной: копна растрепанных каштановых волос и острый, как стекло, взгляд. Он был повыше Уилла – пожалуй, его можно было бы назвать долговязым.

– Не уловила смысла ваших слов, мистер Лайтвуд.

– Ваш бросок… – Габриэль сделал вид, что бросает нож. – Я оценил его на пять баллов. Техника, конечно, нуждается в доработке, но прирожденный талант налицо. Единственное, что вам нужно, мисс, – это практика.

– Меня тренирует Уилл, – сказала Сесилия.

Уголки губ Габриэля Лайтвуда дрогнули.

– Могли бы найти кого-нибудь получше. – Он подошел к мишени, выдернул нож и продолжил: – Например, обратиться ко мне. Сам я учился у лучших мастеров, а когда набрался опыта, тренировал мисс Коллинз и мисс Грей.

– Наслышана. Вы забыли сказать: тренировали до тех пор, пока вам не наскучило. Не каждому хочется быть наставником.

Голос Сесилии звучал холодно; она помнила прикосновение Габриэля, как он помогал ей подняться на ноги в доме Лайтвудов, но ей ли не знать, что Уилл недолюбливал его, и, кроме того, ее раздражало столь явно сквозившее в голосе юноши самодовольство.

Габриэль прикоснулся к острию ножа, и на кончике пальца выступила капелька крови. Сесилия заметила, что тыльную сторону его ладоней усеивают веснушки.

– А вы переоделись, – заметил он.

– Мои доспехи были забрызганы кровью… – Она оглядела его с головы до ног и нахмурилась: – А вы, я вижу, нет.