Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса

— Не надо! Я понял! — Коняга показал, будто застегивает копытом на пуговки свою ухмыляющуюся пасть. Выглядело это так уморительно, что я не выдержала и улыбнулась. Вот что за зараза такая? Так все может извратить, что нет никакого желания на него обижаться. — К тому же как вы поймете по банальному «и-го-го», сказал я что-нибудь умное или пошутил? А может, я ругаться изволю?

— А ты умеешь говорить «умное»? — Ник привычно проверил подпруги и взглянул на блаженствующего Змея. — Ну что? Афанасий, ты с нами?

— Ну ясно-понятно! Здесь мне оставаться теперь никакого резону нету! Последнее спокойное место спалили… — Змей поднялся с валуна. Вдруг откуда-то сбоку что-то свистнуло, и мы увидели самую настоящую стрелу, насквозь пробившую бутафорский хвост Змея. Он удивленно принялся наматывать хвост на руку, пока не поднес стрелу к глазам. — Мне кажется или какая-то паскуда мой костюмчик изнахратила?

— Не такое уж оно и спокойное, твое «последнее место»… — Ник быстро оглядел изломы горы, пытаясь понять, где мог прятаться стрелок. — Быстро все скройтесь за валунами, а я подумаю, что делать с этой напастью.

— Которая стрелять не умеет? — Я только покачала головой и, подойдя к Борьке, взгромоздилась в седло. — Потому как если бы умела, то попала бы в этого двухметрового дылду, а не в его хвост…

— Спорное утверждение… — Змей отбросил хвост за спину, тоже задумчиво изучая гору.

— Вася! Немедленно слезь и уйди за камни! — Ко мне подскочил Ник, и, не переставая оглядываться, попытался стянуть меня на землю, но тут свистнула вторая стрела, точнехонько у Борьки над ухом.

Жеребец испуганно встал на дыбы и, срываясь с места в карьер, завопил:

— А-а-а-а! Спасите-помогите! Не дайте помереть в расцвете сил и лет! А ведь я еще ни с одной кобылкой ни разу ромашки не нюхал! Люди! Да где же справедливость в этом мире?! Да чтоб вас подкинуло и разорвало! Изверги, браконьеры, конегубы!

Я едва успела вцепиться в поводья, как мы на всем скаку завернули за гору и Борька понесся к городу по заросшей травой тропинке, попутно расшугав в разные стороны лучников, устроивших охоту на Змея. Человек пятнадцать! Не меньше!

— Гляди, Микола! Девку спасли и коня заколдованного! У злыдня вроде еще мужик какой-то на закуску оставался. Я сам видел.

— Надоть тоже спасти! Будет нам награда и от мужичка и от градоначальника!

— А за девку кто отдаст?

— Дык она сама и отдаст. Девушки уж больно совестливые да благодарные! — донеслись нам вслед крики.

Ха! Благодарить за такой нервный перегруз? Не дождетесь!

— Борька, тормози! — Я изо всех сил натянула уздечку, пытаясь остановить обезумевшего жеребца, но он в ответ дернул головой так, что я едва не сверзилась на землю и только покрепче вцепилась в поводья. — Тормози! Там же Ник и Змей! Нужно сказать горожанам, что Афанасий не опасен! И что он вовсе не Змей!

— Фигушки, хозяйка! — Упрямая скотина, вместо того чтобы тормозить, и вовсе перешла на галоп. — Нику ничего не будет — сама слышала! А Змей… выберется. И вообще, что значит — не опасен? Не бывает дыма без огня!

Я только оглянулась на стремительно уменьшавшуюся гору. Ну Борька, ну холодец с ножками!

К счастью, мои волнения оказались напрасными. Не знаю как, но к городской стене мы с Борькой и Змей с Ником прибыли одновременно. Афанасий летел низко. Зигзагом. Его бутафорские головы разноцветными мячами безжизненно болтались по бокам, а нашпигованный стрелами хвост только мешался. А вот для Никиты его хвост оказал неоценимую услугу. Он зацепился за него и теперь летел, повиснув на хвосте, как на веревочной лестнице.

Горожане, увидев такую перелетную процессию, торопливо попрятались за воротами, а стена мгновенно ощетинилась стрелами, но стрелять никто не торопился. Может, понимали, что Змей-то пусть странный, но крылатый и за укол стрелой в попу не погнушается перелететь через стену. А может, предпочли понаблюдать, как Змей сожрет девку и коня, а на десерт закусит приставучим до Змеевой за… точнее, хвоста парнишкой.

Не знаю, каковы были мотивы медлящих с расправой жителей, но надежды их не оправдались. Я это поняла по разочарованным крикам, раздавшимся сразу после того, как мы вчетвером, точно спасаясь от пожара, не сговариваясь ринулись в воду, торопясь поскорее сбежать из этого негостеприимного мира.

Пара смельчаков даже выпустила нам вдогонку стрелы, метко прошившие водную гладь. В ответ на эту диверсию Змей выпрямился во весь свой немаленький рост, с треском оторвал бутафорские головы, все равно мешавшие погружению, размахнулся и, метнув их в сторону берега, бомбочкой ушел под воду.

Стрелять перестали. Наверное, местные жители успокоились увиденным и решили, что Змей, замученный собственной совестью за безвинно сожранных баранов, покончил жизнь зверским самоубийством. А как же жить без голов?

Переход между мирами снова оказался неприятным, но произошел незаметно. Иначе и не скажешь. Вот ты из последних сил давишься глоточками воздуха, который стремительно заканчивается, а когда терпеть больше невмоготу, делаешь глубокий вдох… чистейшего озерного воздуха и осознаешь, что нет городской стены, да и города никакого нет. Нет людей. Нет ничего, кроме раскинувшегося в степи озера и клыка горы, уходящего в небо где-то на горизонте.

Единственным, что омрачало наше счастливое бегство, оказалась непогода, разыгравшаяся по эту сторону мира. Пронзительный ветер пробирал до костей, холодом проникая в мокрую одежду, а в довершение из свинцовых туч принялся накрапывать холодный дождик. Пытаясь сдержать колотящую дрожь, мы торопливо выбрались на берег.

— Как ты теперь? Без маскировки? — первым нарушил молчание Никита.

— Ты про головы? А толку от них. Ни полетать, ни утонуть… — отмахнулся Афанасий. — Между прочим, одноголовые змеи тоже существуют. У шамахан сам видел. А вот хвост жалко. Из-за этих сумасшедших лучников получилась какая-то расческа, а не хвост! Интересно, что это на них нашло? Пять лет к горе ни ногой, а тут… Разве что в самой пещере засаду не устроили.

Борька вдруг подозрительно потупился и, уткнувшись носом в траву, принялся выгрызать на травяном ковре узоры, незаметно удаляясь от нас все дальше и дальше.

— Борис! — Я всегда обладала талантом командирского голоса. Наверное, этот дар достался мне по наследству от папеньки, усиленный породой тети Мафани. — К ноге!

Борька дернулся, прижал уши и, как собачка, поплелся ко мне на полусогнутых.

— А чего сразу Борис? Они сами! Я только посоветовал нападать не поодиночке, а скопом. И хороший запас стрел взять с собой. А то, что неожиданность и внезапность это пятьдесят процентов успеха, знает любой стратег и тактик.