Томас Барнс - Хозяин тумана

Из угла выглядывали испуганные выпуклые глаза Киписа. Шут притих и, затаив дыхание, наблюдал, как молодые кандианцы медленно опустились на колени и по очереди приблизились к принцу, чтобы поцеловать его руку.

— Мы остаемся приятелями, — внушительно сказал он, глядя сверху на Маскея и Парсонса. — Как и прежде, мы остаемся близкими друзьями, но вы должны беспрекословно подчиняться мне! Всегда помните, кто является законным правителем Южной Канды!

Вингмохавишну отошел к борту корзины, отвернулся и сделал вид, что смотрит вдаль, на морские просторы. На самом деле он не мог больше сдерживать себя и не хотел, чтобы спутники заметили самодовольную, ехидную ухмылку, появившуюся на его лице.

Он торжествовал!

«Я покорил этих мерзавцев! Оказался сильней их! Смял, раздавил в лепешку их волю! Я подчинил их себе, а они даже этого не заметили и получили удовольствие от собственного унижения!»

Подставляя лицо прохладным потокам, Таррейтал упивался собственными силами. Он только начал пользоваться серебряным медальоном и со сладким предвкушением думал, сколько новых безграничных возможностей открывает перед ним обладание серебристым ментальным рефлектором.

«Ты оказался способным учеником…» — внезапно раздался в его собственном сознании чей-то мысленный голос.

С лица принца сползла злорадная улыбка. Глаза его расширились потому, что в первое же мгновение он узнал этот голос. Юноша не спутал бы его ни с каким другим…

Снова в его сознании звучал голос С’герха! Мысленная речь не окончилась сразу, а, несмотря ни на что, продолжалась:

«Не бойся ничего… Особенно не думай об этих жалких, ничтожных людишках… их жизнь не стоит ничего… Ты рожден для другого! Ты избранник! Стань сильным и жестоким, тогда ты будешь жить долго и получишь безграничную власть над людьми!»

Принц видел, как квадратноголовый коротышка подошел к нему и что-то сказал, но не смог разобрать ни слова. Краем рассудка он отметил, что губы Киписа шевелятся, но ни звучания, ни смысла его слов он не мог разобрать, настолько был огорошен мысленным посланием звучавшим в его голове.

Сначала ошеломленный Таррейтал опешил. Он в первое мгновение лихорадочно подумал, что, несмотря на расстояние, С’герх по-прежнему владел каналом, ведущим в глубины его собственного сознания, что он смог над огромными просторами Внутреннего моря прокинуть своеобразную телепатическую «дугу», одна точка которой начиналась в его бритой голове, а другая заканчивалась в сознании принца.

Но уже через несколько секунд невероятная догадка заставила юношу окаменеть.

Ему стало понятно, что колдуну даже не требовалось налаживать контакт и воздвигать ментальные «арки»: ему удалось каким-то образом внедриться в сознание юноши. За короткий промежуток времени С’герх успел сделать многое…

В течении их «беседы», протекавшей среди скакавших от ярости лемутов, колдун не раз проникал в рассудок Таррейтала. Во время одного из таких внедрений в беззащитное сознание принца он смог оставить в одном из центров мозга Вингмохавишну некую структуру, помогающую овладеть психикой на любом расстоянии.

Юноша не знал, как именно это произошло. У него даже мелькнуло подозрение, что эта непонятная субстанция носит некую материальную основу, вживленную под черепную коробку.

Ясно было только одно. Этот прием оказался успешным до такой степени, что воля Хозяина лемутов присутствовала в нем постоянно, как будто осталась в его душе навсегда.

«…Будешь жить долго и получишь власть!» — снова зазвучал голос.

Но на этот раз Вингмохавишну мог поклясться, что сигнал пришел отнюдь не со стороны. Сейчас он точно уловил, что смысловой импульс возникал в недрах его собственного рассудка.

Теперь у него был не один внутренний голос, а два, совершенно различных по своей природе…

Маскей, Парсонс и Кипис прикорнули в углу корзины. Прикрывшись грудами тряпья, они задремали после бессонной ночи и после всех испытаний, выпавших на их долю.

А принц не мог успокоиться. Его сотрясала нервная дрожь, и мучительный, монотонный, однообразный стон вырывался из самой сокровенной глубины его души.

Личность его раскололась, раздвоилась. Таррейтал наблюдал это словно воочию. Все это словно произошло прямо перед его глазами, и он увидел появление на свет некого нового существа, — существа, выползшего из недр его прежней собственной души, как из ненужной, сморщенной оболочки.

Только теперь он не мог понять, какая из этих двух половин является его собственной, настоящей. Он не мог решить, к которой он должен относиться как к своей подлинной натуре.

Чтобы осознать, что же происходит, он попытался заново проверить все свои телепатические способности. Для начала он сосредоточился, очистив свой ум от посторонних мыслей.

Едва это произошло, как разнообразные ментальные импульсы, освобожденные и источаемые разными секторами, встретились и… в мозгу все словно перевернулось, перемешалось… а Таррейтал понял, что уже сам ничего не отличает.

Пытаясь совсем недавно вклиниться в умы своих разбушевавшихся приятелей, он проникал в их сознание, присутствовал там и явственно ощущал, какая бездна лежала между его мозгом и мозгом каждого из них. Как бы юноши ни поддавались его ментальному влиянию, все равно, каждый оставался самим собой и воздвигал защитную преграду, противясь вторжению.

Но каждого, и Маскея, и Парсонса, можно было представить в виде единой сущности. Себя же теперь Таррейтал так не ощущал…

Новая сторона его натуры с первых секунд своего существования точно не сознавала различий между собой и тем, прежним Вингмохавишну. Их сущности непроизвольно слились воедино и возник такой странный контакт, что принц какое-то время находился в полном ошеломлении.

Ясно одно. С’герху теперь не нужно было налаживать контакт с принцем. Теперь он постоянно присутствовал в его сознании…

Все началось, когда уже наступали сумерки и завершался очередной день их полета на воздушном шаре.

Погода начала портиться внезапно, так что трудно было этого ожидать. Казалось, все шло по-прежнему, как в последние дни. Солнечный диск уже начал плавно спускаться с небесной лазури, он погружался за море в неопределенное призрачное марево, как вдруг налетел прохладный ветер и согнал с разных сторон света тяжелые облака. Черные массивные тучи, поплывшие низко, рядом с воздушным шаром, стали встречаться друг с другом, окутывая корзину темной влажной пеленой. Тучи сцеплялись, сталкивались между собой и громоздили на темнеющем закатном небе свои грозные утесы и замки, которые порой поглощали без остатка воздушный шар со всем его небольшим экипажем.