Олеся Осинская - Обратная сторона маски

Молодой человек обернулся и прямо, без стеснения посмотрел на вошедшую. На лице моей соседки расцвела улыбка, а от пристального мужского взгляда щеки слегка порозовели. Винс тоже улыбнулся, а за ним и я. Трудно было не заметить взаимную симпатию, возникшую с первого взгляда. Мужчина галантно поклонился, а дочь банкира, подойдя поближе, протянула руку для поцелуя.

— Сирана Берлет, — представилась моя новая подруга.

И… молодой человек неожиданно отшатнулся, отпустил, так и не поцеловав, пальцы девушки, а на лице застыло вежливо-безразличное выражение — примерно такое, с каким он сюда вошел.

— Очень приятно, — холодным тоном произнес он, поворачиваясь спиной к недоумевающей Сиране.

Не понимая, что происходит, та еще несколько секунд продолжала держать руку в воздухе, словно ее собеседник мог передумать, затем опустила руку, вздернула подбородок и обиженно поджала губы. Я лишь удивленно переводила взгляд с нее на мужчину и обратно.

— Господин Столли как раз собирался рассказать, что произошло, — попыталась я сменить тему, но, кажется, мне это плохо удалось. Мужчина замкнулся.

Я послала ему сильный эмпатический импульс расслабленности, доверия, участия… Молодой человек внимательно посмотрел на меня, чуть кивнул.

— Да, конечно, — уже мягче произнес он и начал рассказ.

Винсан и Летта принадлежали к древнему дворянскому роду — не особо богатому, но и не слишком бедному. Семья владела частью земли в баронстве, с которой имела постоянный доход. Жили… обычно, как все подобные семьи. Наделенный Даром Мага Винсан отправился в Освалу, в Академию. Но окончить обучение ему так и не удалось. Случилось вот что…

Летта с детства была хорошенькой девочкой, к тому же с Даром Менестреля. Ей одинаково легко давались и танцы, и пение. К прелестному личику естественным образом добавлялись природная грация движений и непередаваемый, звучащий чистым колокольчиком голос. Примерно полтора года назад пятнадцатилетнюю девушку, к несчастью, приметил Люцин, барон Алеарский, и предложил родителям забрать ее к себе в дом то ли в качестве танцовщицы, то ли фрейлины, хоть здесь и не королевский двор, то ли еще кого… что в целом неважно, поскольку и так между строк читалось очевидное — в мыслях барон видел Летту своей любовницей. Родители с негодованием отказались. Тогда он сделал официальное предложение девушке. Казалось бы, что здесь плохого? Жених богат, обладает титулом и должен считаться завидной партией… Только есть одно «но». В городе упорно ходили слухи о склонности Люцина к садизму. Правда, ранее девушек он выбирал исключительно из бедняков, за кого вступиться некому. Да и сами несчастные потом уже не могли ни на кого жаловаться. Проверять правдивость слухов на собственной дочери родители Летты не захотели и снова отказали барону. Тот явно не привык к слову «нет», воспринял отказ как намеренное оскорбление и пообещал, что своего все равно добьется. Об этих событиях Винс знал только с чужих слов, сам он тогда учился в столице.

Спустя месяц случилось несчастье. Родители Винсана и Летты погибли. Якобы от рук случайных грабителей. Впрочем, на тот момент молодой человек действительно так думал. Девушка осталась одна, и ее брату пришлось бросить на какое-то время Академию и вернуться. Как оказалось, зря — лучше было сразу забрать сестру к себе… Спустя месяц получившего наследство Винса посетил, как несложно догадаться, барон. И все с тем же предложением. И опять ушел ни с чем. А затем… начались новые неприятности. Вначале Люцин обвинил умершего отца Винсана в незаконной деятельности, в частности в распространении наркотиков. Под предлогом чего у брата с сестрой отобрали землю и большую часть имущества, оставив только дом. Молодой человек принялся обивать пороги различных инстанций, пытаясь доказать невиновность родителей. А чтобы было на что жить, пошел работать — по крайней мере обязательный пятилетний курс заклинательной магии он успел окончить, поэтому хоть и личный Дар Материальной Магии остался не до конца развитым, но дипломированным магом он уже считался. Прошло еще полгода. А потом… пропала Летта. Несколько дней брат в отчаянии бегал по больницам и охранным управлениям, узнавая, не появлялась ли где девушка. Никто ее не видел. Зато в один из дней в гости зашел его милость барон Алеарский и путаными пространными фразами принялся изъявлять соболезнования по поводу несчастий, постигших милорда Столли. Глаза гостя при этом не скрывали злорадного удовлетворения. Только в этот момент Винс наконец поверил, что за всеми проблемами стоял один-единственный человек.

Это случилось три месяца тому. Поиски сестры ничего не дали. Кроме того, началась негласная травля молодого человека. Его уволили с работы, и новую найти стало невозможно. В любое мало-мальски приличное место в городе доступ оказался закрыт. Винс продал практически все, что имел, включая дом, из которого следовало съехать в ближайшие несколько дней. Деньги ушли на подкупы и взятки. И чем больше узнавал о бароне, тем меньше оставалось надежды. Просить помощи было негде — письма, отправленные друзьям, вероятно, до них не доходили. Попытки выехать за пределы баронства окончились неудачей — пару раз его завернули обратно, а после попросту отравили лошадей. Почему его не прирезали где-нибудь в подворотне, как родителей, мужчина не знал. На данный момент у него не осталось ни дома, ни денег, ни возможности найти работу или уехать.

Винс замолчал. Он по-прежнему стоял спиной к нам, глядя в окно на вечереющее небо. А мы с Сираной так и застыли с раскрытыми ртами… Девушка, кажется, даже простила ему недавнюю грубость. Несколько минут все дружно молчали. Мужчина расцепил побелевшие от напряжения костяшки пальцев, машинально помассировал рукой затылок, затем повернулся. Казалось, за время рассказа он совершенно забыл о нашем существовании. Сейчас же, бегло скользнув по нам глазами и задержавшись чуть дольше на лице Сираны, он вдруг снова плотно сжал губы и отгородился строгой непроницаемой маской. Девушка в ответ сердито сощурила глаза.

— Простите великодушно, — приторно-вежливым тоном начала она, постепенно повышая тон и в упор глядя на Винса, — может, вы и мне сообщите, в чем причина столь явно выраженной неприязни по отношению ко мне?

Мужчина опешил. До сих пор он изо всех сил пытался изображать светского человека. А в обществе не принято было задавать подобные вопросы.

— Бросьте вы это придворное жеманство, — примирительно сказала я, — мы люди простые.

Винс на секунду перевел взгляд на меня, затем вернулся к дочке банкира. С его лица исчезло надменное выражение, теперь на нем проступила злость.