Gedzerath - Стальные крылья

Коричневое биологическое нечто оказалось парой высохших до состояния мумий овощей, хотя неверный свет костра и время, прошедшее с момента гибели, а затем и мумификации, не позволили мне точно определить, с какими же представителями эквестрийской флоры мне придется иметь дело. Похоже, синий земнопони, сначала клевавший носом, а затем и уснувший в кругу тепла, расходящегося от злобно шипевшего костра, нашел для себя способ предотвратить мои дальнейшие поползновения к свободе, просто добившись, что бы небольшая кобылка просто обессилила от голода. Подогретых на протянутой над костром острой палочке овощей было явно мало моей изголодавшейся и отощавшей тушке, но просить о чем-либо этих мерзавцев было выше моих сил.

«Кабачки? А может, огурец?» – думал я, аккуратно протягивая разбитые губы за очередным кусочком, которые красная кобыла до странности аккуратно подносила к моему рту – «Или гибрид тыквы с баклажаном? Эххх, а как хочется каши!». Я смаковал каждый кусочек этой скудной еды, стараясь подольше растянуть это невинное удовольствие, но, похоже, у кого-то свыше каждый раз под рукой находилось достаточно испытаний для этого маленького тельца вообще, и для меня в частности, и стоило лишь мне подумать, что жизнь хоть чуть-чуть налаживается, как всем моим надеждам и планам тотчас же приходил маленький пушной зверек.

– «Какого хера ты торчишь там так долго, а?» – проорал от костра никак не желавший угомониться Моу, выудивший откуда-то очередную глиняную бутылку – «Вы че там, разогреваете друг друга, че ли?».

Злобно всхрапнув, он поднялся, и, перешагивая через ноги беспокойно дернувшегося во сне синего земнопони, поперся ко мне, странно подпрыгивая на трех ногах.

– «Че, жрачка дрянь, да? Не хочет тебя кормить наш лютый биг босс, правда? Я б на его месте тебя только теплым йогуртом и большим хот-догом баловал – вникаешь, сучка? Но пока он не видит, я тут решил тебя покормить, сестренка. Ты ведь ку-ушать хочешь, правда?».

Расширившимися глазами я в упор смотрел на пьяно балаболящего Моу, стараясь потихоньку отодвинуться так, что бы сидевшая возле меня Ромалла не закрывала своим крупом мои задние ноги, которые я уже приготовил к отчаянному удару, если этот ублюдок сделает ко мне хотя бы один шаг. Но двигаться не понадобилось – серый земнопони по-своему расценил мои попытки отодвинуться, и это распалило его злость еще больше.

– «А ну, с дороги, дура!» – рявкнул он, отшвыривая с дороги покорно откатившуюся красную кобылу и одним прыжком оказываясь рядом со мной. Жесткие, холодные копыта сдавили мою челюсть, и через мгновение, в моем рту оказалось что-то жесткое, длинное и очень колючее.

– «Давай, давай! Жри, сучка!» – покрикивал Моу, изо всех сил пытаясь протолкнуть мне в рот пучок чего-то, напоминающего жесткую, скрученную в тугой пучок траву – «Ты ж жрякать хотела, пизда? Вот и жри то, что все вы, лошади, хаваете!».

Жесткая, колючая трава больно царапала мой рот, в кровь раздирая небо и заставляя меня изо всех сил запрокидывать голову, что бы не задохнуться. Я громко застонал, чувствуя, как разбитые губы снова начинают кровоточить, изодранные жесткими травинками, и изогнувшись, резко взмахнул задними ногами, стараясь если и не повредить, то хотя бы повалить на снег нависшего надо мной ублюдка.

Мне повезло – удар пришелся точно по крупу, заставив серого земнопони отлететь далеко в сторону, сбивая на своем пути сидевшую неподалеку Ромаллу. Не удержавшись, она повалилась на снег, образовав вместе со своим приятелем занятную композицию из переплетенных тел и ног.

– «Да какого ж хрена ты делаешь? Отвяжись от меня, дура!» – злобно зарычал Моу, однако, красная кобыла даже и не пыталась освободиться, вместо этого еще крепче вцепившись в предмет своего вожделения, и удобно устроив свою голову у него на груди.

«Ну ничего себе! Вот уж воистину – любовь зла… Так какого ж он ко мне-то прицепился?!».

– «Ыыыыааааааах… Развлекаетесь, я смотрю?» – послышался голос широко зевающего Стива, разбуженного произведенным нами шумом – «Что, вам уже фургона не хватает, а?».

– «Да пошел ты, мэн!» – взвизгнул серый пони, освобождая одну ногу из цепких объятий и тыча ей в мою сторону – «Вон, гляди, что она счаз жрала!».

– «Мммммм… Так-так-так, мы нашли себе чего-то пожевать, хотя я внятно сказал, что больше ты ни крошки не получишь?» – подойдя ко мне, Стив очень недобро уставился на меня, переводя взгляд с измочаленного пучка травы на мою мордочку и обратно – «Ну что же, придется мне тебя наказать».

– «Давно пора, мэн! С твоей добротой сучка совсем от рук отбилась! Отдай ее мне на часик – обещаю, будет как шелковая!».

– «И что же мне с тобой делать…» – задумчиво продолжал Стив, не обращая внимания на слова подельника, сердито шипящего в цепких копытах красной земнопони – «Наверное, будет правильно заставить тебя сожрать это сено, раз уж ты и так его обсосала. А заодно и посмотрим, кого же мы поймали по заданию шефа – я не думаю, что кто-нибудь из НАС сумеет проглотить эдакую дрянь».

Сглотнув, я перевел взгляд на лежащий передо мной плотный пучок травы, свитый в тугой жгут, ощетинившийся смерзшимися на холоде, острыми как иглы травинками. Копыто синего подтолкнуло ко мне эту щетинистую гусеницу, и я снова почувствовал на разбитых губах уколы ледяных травинок.

– «А ты не разговорчивая» – прокомментировал Стив, глядя на мою внутреннюю борьбу, видимо, очень четко отражавшуюся на моей мордочке – «Но стойкая. И смелая – этого не отнять. Ну что же, я облегчу тебе задачу. Хочешь, я подогрею его? Я слышал, вы даже жарите эту дрянь».

Поколебавшись, я тихо кивнул. Своим нутром я чуял, что отказ есть ЭТО приведет лишь к еще более суровому «наказанию», а что еще хуже – может натолкнуть синего пони на еще более нехорошие мысли, о которых он только что проговорился. Ведь им ничего не стоило прикопать мое бездыханное тело где-нибудь в лесу, или просто выкинуть, связанную, на мороз, где холод и дикие звери уничтожили бы все следы моего существования раньше, чем кто-либо найдет мой хладный трупик.

«А хуже всего то, что после этого они примутся за старое» – злобно думал я, давясь едва подогретой, вонючей травой, опаленной снаружи и ледяной внутри – «И на моем месте окажется какая-нибудь другая безобидная лошадка. Господи, ну как же тошно!».

***

Лес изменился. Мохнатые ельники, перемежаемые перелесками дубрав и березняков, уступили место низкорослым, черным деревьям, извитым, словно мысли грешника. В очередной раз, подкатившись к борту фургона, сквозь небольшую щель между пологом и бортом, я с удивлением и страхом рассматривал скорчившиеся ветви низкорослых древесных мутантов, касавшихся темных, недобрых проплешин земли, выступавшей у их корней. Петляя среди деревьев и кустов, вглубь этого низкорослого леска уходила узкая, неопрятная дорога, даже зимой сохранявшая на себе следы от множества проезжавших по ней повозок. Бесчисленные следы от копыт уходили по ней вдаль, теряясь между страшными, черными стволами, словно последние признаки того, что некогда здесь и впрямь кипела жизнь.