Павел Александров - Путь миротворца

— Соф-ро-ни-сти-и-р! — кричал Автолик как заклинание.

Марк впился глазами в горящие кольца: софронистир следовало запускать в зеленое. Он зажмурил глаза:

— Основание мудрости — не хитрые слова, а чистая совесть!

На время для него все перестало существовать: трибуны, толпа, Автолик, песок, руки, ноги, существовали только глаза, будто слившиеся с золотистым шариком в единое целое. Он неотрывно следил за полетом софронистира: вот он пролетает сквозь кольцо зеленого огня, вот окрашивается в удивительный изумрудно-золотой сверкающий цвет, вот проносится мимо Яннеса, мимо растерявшегося мага-аполога: «Ну, ну, попади, попади же! Ну почему ты летишь так медленно?»

— Порочащий свои принципы — посмешище для мудрых!

Глаза заныли от боли, словно в них вонзилась тысяча осколков. Маг-искатель ликующе разнес софронистир Марка прямо перед высшим символом. Не дав Марку опомниться, колдун запустил свой софронистир.

— Сила превыше морали!

Кратко, но мощно.

Такой же изумрудно-золотой софронистир, но не такой яркий, летел ему в глаза. Голова сжалась от боли. Удушливый неконтролируемый страх перед неизвестным забил горло и нос, Марк окоченел как парализованный. «В цепях безликого ты бессилен, бессилен!» — зловеще зашипел ненавистный голос в самом центре разума. Каким-то странным чувством он понимал — сила, поражающая его страхом исходит от первой ложи трибун. Где-то там сидит его злейший враг!

Мысли спутались.

— Нет… нет… неправда, — зашептал Марк, пытаясь на ходу сформулировать ответное слово.

Он кинулся навстречу софронистиру, размахнулся мечом, слабо надеясь отбить шар без слов…

Растянувшись на песке, он услышал три поочередных душераздирающих звука: звонкий хлопок и как бы свист тысячи стрел, звон осколков разбитого высшего символа и восторженный вопль трибун.

Подниматься ох как не хотелось! Марк решил притвориться умирающим — не придется поднимать к людям взгляд опозоренного поражением воина.

Протрубили конец состязания. Путь со Светлой арены на шумную многолюдную улицу проходил для Марка как в пьяном дурмане. Что-то малоутешительное твердил на ухо Харис, а Флоя настойчиво совала в рот огромное зеленое яблоко. Марк вертел головой как упрямый осел. Зеленый цвет был ему отвратительней всего на свете.

«Как хочется умереть! — с отчаяньем лезли самые безумные мысли. — Или хотя бы напиться до забытья и крепко уснуть.

Но на следующее утро Марк, вопреки своему желанию, поднялся первым, едва только забрезжил рассвет.

— Мы уходим на юг, Автолик, — сказал он, стараясь не смотреть лидеру в глаза. — Я виноват. Прости меня за упущенный шанс…

Автолик понимающе глядел ему в лоб, и казалось, сопереживал:

— Мы все виноваты в проигрыше. Серые маги демонстрировали силу, пусть и теряли из-за этого баллы. Но их софронистир достиг цели. Твоя идея с чистой совестью была восхитительна, но не могла достичь успеха: мы тоже нарушали правила. Клеант постарался. Когда слова не подтверждаются делами — это верный проигрыш. А насчет упущенного шанса… у нас всегда есть возможность исправить ошибку.

— Мы проиграли, чего уж тут исправлять? Учителя богатства имеют одно выигранное состязание, они и будут биться с магами в завершительной встрече.

— Они никогда не выступят друг против друга, они союзники. Да и баллов у скряг меньше, чем у нас, хоть они и выиграли у странников. Через две недели они сразятся с философами Школы душевного покоя и если проиграют, то с философами сразимся мы, а если выиграем — выйдем в завершительном состязании с серыми магами, а если…

— Прости Автолик, вы справитесь без меня.

— Маркос, я десятки раз пил горечь поражения, но Всевышний столько же раз поднимал меня, давая вкушать сладкое вино победы!

— Победа опьяняет, поражение дает трезвость, — подумав, ответил Марк.

— Отличный метид, искатель!

— Но не в то время и не в том месте.

Епископ неодобрительно покачал головой, когда услышал от Марка, что тот твердо решил идти через Белое забвение, даже если этот путь ему предстоит пройти в одиночку, но перечить не стал. Собирались в молчании — и от недоспанной ночи, и под впечатлением вчерашнего состязания.

— Ваш путь лежит через Желтые пески, — разъяснял епископу Автолик, водя пальцем по старой, выцветшей и малопонятной карте. — Я дам вам небольшую повозку, все равно она у меня стоит без дела. Впряжете в нее Скоронога. Если не будете сворачивать со Старого торгового тракта, то через день увидите оазис, обозначенный на карте как Золотой бархан. О нем ходят нехорошие слухи, но я сам раза три там останавливался, и ничего плохого со мной не приключилось. Но лучше запаситесь водой заранее. Еще через день подойдете к болотам Белого забвения. Там должны быть родники, но берегитесь — многие из них ядовиты.

— А где развилка на Горную таможню? — сухо спросил епископ, мало внимая объяснениям.

— От Золотого бархана есть тропа к Великому торговому тракту. По нему постоянно ходят караваны. Но если передумаете идти через Белое забвение — лучше возвращайтесь в Мелис и присоединяйтесь к каравану. Но учтите, без денег вас караванщики не возьмут.

— Ты бывал в Белом забвении?

— Нет, я всегда предпочитал таможню — когда деньги были. А в трудные времена я ходил через Туманные болота, дней за шесть. Края там гиблые, но зато платить никому не надо. Главное не наткнуться на разбойников. А еще некоторые ловкачи пробираются мимо Горной таможни через Скалы ящеров, не уплачивая пошлин, но это чересчур рискованно.

— Не может быть и речи о том, чтобы обманом пробираться на юг! — твердо заключил епископ. — Маркос решил идти через Белое забвение.

Марк ободрился, услышав собственное имя; он боялся, что епископ после Светлой арены не будет считаться с его мнением.

Хранительница, вернувшаяся в дом Автолика прошлым вечером, протянула епископу мешочек с заработком — ее, Флои и Хариса.

— У нас всего двенадцать динаров. Нужно купить провизии и овса для лошади.

— Для коня, — поправил Харис.

Епископ бодро поднял голову.

— Сходите на торг, друзья мои. Купите все необходимое. Всевышний хранил наш путь до Мелиса, сохранит и впредь. Только бы нам оставаться верными Его воле.

Марк быстро отвернулся от глянувшего ему в лицо епископа, но встретился с проницательным взглядом хранительницы и, не зная, куда девать глаза, опустил их.

Утренний мелисский базар встретил их гулом разноплеменной, многоцветной толпы. Разнообразные халаты, накидки, плащи, платья, чалмы, шляпы — все это людское море качалось, двигалось, гудело и поднимало пыль. А на базарную площадь беспорядочным потоком прибывали и прибывали новые торговцы, раскладывали товары и вливались в стремительную торговую жизнь.