Павел Александров - Путь миротворца

— Мы счастливы вместе, — прошептала она. — Оставайся со мной.

Он вяло пошевелился.

— Но я должен идти.

— Маркос. Ты никому ничего не должен. Ты сам хозяин своей судьбы.

Ее ладони легли на его щеки, губы снова коснулись его губ. Его поглощала неукротимая сила страсти. Он не мог и не желал ей противостоять. Она владела им.

— Мы уедем, уедем. Нас ждет жизнь без скитаний, страданий и лишений. Мы будем наслаждаться любовью. Мы будем вольные. Ты взойдешь по ступеням славы. Я буду рядом. Твои желания исполнятся одно за другим. Со мною для тебя не будет ничего невозможного, правда ведь?

Слушая сладкий поток ее слов, Марк упоенно мечтал. Воображение рисовало ему Меллину, путешествующую с ним по Каллирое. Среди всех зол и лишений этого мира, она, как идеал мечтаний, помогала ему забыть обо всех заботах и наслаждаться жизнью. Он видел себя с ней среди молчаливых песков и в зеленых лугах. Он видел себя с ней в богатых домах, среди всевозможной роскоши. Он видел себя победителем Светлой арены, и она шла рядом с ним, разделяя его триумф, а им махали пальмовыми ветвями и осыпали лепестками роз. Его с почтением принимали в доме ее отца, его уважали в ее городе. Он упивался ее любовью, ее страстью. Она стала для него всем, и благодаря ей он получал все, что желал, все, о чем раньше не смел и мечтать.

— Я хочу быть с тобою, — не открывая глаз, сказал Марк. Он желал ее и все остальные цели и стремления отходили на задний план, а то и забывались вовсе. — Скажи, что я должен сделать? Только скажи, я все сделаю для тебя.

Она потянулась к его уху, прижимаясь щекой к щеке.

— Ты ведь откажешься от своих бессмысленных скитаний, правда?

— Если… если ты так хочешь, — Марк колебался, не зная, что говорить. Может ли он говорить то, что хочет? Из затуманенного разума пробивались возражения, но страсть неконтролируемой силой заглушала все.

Но вдруг сквозь страсть и пылкость он ощутил нарастающее беспокойство. Это был не страх и не совесть. Это шло откуда-то извне. Странный неслышимый голос, кричал, призывал, молил, призывая вскочить и бежать со всей прыти, куда понесут ноги.

«Отойди, отстань!» — мысленно приказал ему Марк.

— Ты не бросишь меня, не пойдешь на юг, ведь так?

«Скажи да, скажи да, скажи да», — зашептала вокруг очаровательная красота и потянула из него сладкий дурман желаний. Марк ощутил еще один поцелуй и услышал ее смешок, приятный до сумасшествия. Левая рука обхватила ее за талию, но правая по-прежнему лежала на рукояти меча.

— Да! — произнес Марк, с колотящимся в потоке чувств сердцем. Он не желал больше сдерживать страсть. — Я никуда не пойду! К черту этот юг! Я остаюсь с тобой.

Не открывая глаз, он оторвал руку от Логоса и сжал ее обеими руками, с силой прижал к себе. Его ожидала неземная душевная близость, какой он не испытывал никогда.

…Что-то кольнуло его изнутри. Если он присягнул Пути истины, то имеет ли право на такие решения? Что он сказал только что? Что совершил? Не предательство ли?

«Предательство! — выговорила совесть, прорвавшаяся в его разум. — Ты предал своих друзей, своего Спасителя и самого себя!»

«Ну и пусть, пусть… — раздраженно подумал Марк. — Я всю жизнь был одинок! Почему теперь, когда появился шанс все изменить, я должен подчиняться неведомым предрассудкам? Или я не хозяин своей жизни?»

— Я остаюсь с тобой, — повторил Марк.

Его охватил жар. Он необычайно явственно ощутил, как произнесенные слова совершают в его жизни поворот. Резкий поворот.

Воля совести, ставшая вдруг такой бесконечно далекой, больше не отзывалась.

— Скажи мне, — прошептал Марк, боясь в этот момент только странного неслышимого голоса, что вызывал беспокойство. Он еще мог вернуться и остановить его самое сладкое желание. Но вместе с тем Марк вдруг испугался своих слов. Он почему-то вспомнил епископа, вспомнил его слова о людях, спаливших свою совесть. — Скажи, как мне быть с моим призванием?

Марк снова почувствовал укол совести, так как сам знал ответ на свой вопрос.

— Твое призвание — быть со мною и наслаждаться жизнью, — ответила она и жгуче вздрогнула всем телом. — Мы счастливы вместе. Оставайся со мной.

— Но если я призван идти на юг…

— Ради чего? — раздался ее смешок.

— Чтобы быть верным, — непроизвольно сорвалось с его языка, но в этих словах выражалось уже иное решение. То, которое так яростно заглушала любовная страсть.

— Ты со мной. Кому еще ты хочешь быть верен?

— Друзьям, призванию… Спасителю.

— Забудь о Нем! — раздался нервный голос.

— Что с тобой?

Почуяв дикий страх, Марк великим усилием открыл глаза…

Холодный отрезвляющий удар вывел его из пьяного дурмана. Он хотел закричать, завопить изо всех сил, но горло парализовало. В первую же секунду Марку захотелось умереть, исчезнуть, отправиться куда угодно, пусть даже в сам Гадес, только не оставаться здесь. Свет померк в его глазах, как от сильнейшего удара по затылку.

— Протрезвел таки, — раздался мерзкий, шипящий голос. — Поздно. Ты проклят Белым забвением. С-с-с-с, ничто тебя не с-с-спасет, ты с-с-сам решил ос-с-статься со мною.

Когда зрение вернулось к нему, Марк испытал новый приступ ужаса. Он рванулся, но руки и ноги оказались прочно обвиты болотными водорослями как паутиной.

Над ним сидела женщина-змея. Ее шею и грудь покрывали мелкие змеиные чешуйки. Когтистые руки давили Марку в плечи, вжимая его в слякоть. Черновато-зеленый цвет бестии был почти однотонным с болотом, чешуйчатую кожу покрывала мелкая ряска.

Когда ее лицо приблизилось, Марк закричал.

Это лицо было безумно страстным, коварно-обольстительным, но не женским — лицо соблазнительной дьяволицы, околдовавшей свою жертву. Ее кроваво-красные глаза с крупными черными зрачками буравили его хищным, безжалостным взглядом. Волосы, цвета черной даймонской крови шевелились над ее головой, переплетаясь в змеином клубке. Ниже груди ее тело сужалось и переходило в длинный змеиный хвост, переплетающий несколькими кольцами ноги Марка.

«Это ламия, — с ужасом вспомнил он рассказ Автолика о полуженщинах-полузмеях, околдовывающих мужчин. — Это она. Я попался в сети ламии».

Вот она, неземная страсть и неземная смерть!

Ламия приоткрыла рот. Сразу с двух змеиных зубов капнула кровавая слюна. Марк едва успел откинуть голову, чтобы она не попала ему в лицо.

— С-с-с, мое имя Горгея, — представилась дьяволица. Хищная улыбка бестии окатила Марка потусторонним кошмаром — мысль о быстрой смерти тотчас представилась ему чудесным избавлением.

Едва не теряя сознание от ужаса, Марк крутанул головой: вокруг одно лишь мертвое болото! Никакого оазиса, никаких деревьев, никакого ручейка! У изголовья стояла темная человеческая фигура, скрытая под толстым плащом с капюшоном, точь-в-точь, как у того, кого Марк видел у мелисской таверны, после драки с главарем Банды черных ножей. И тут Марк почувствовал, как эта фигура вытягивает из него что-то невидимое, что-то липкое и скользкое, будто-то какую-то часть души, которая сверхъестественным способом стала материей. Он дернулся, пытаясь остановить, оборвать эту связь, но невидимая слизь потянулась из него еще сильнее. Боли не было, его выкручивало мерзкое, отвратительное ощущение, не сравнимое ни с чем, словно его выворачивали наизнанку, словно превращали все внутренние органы в слизь и тащили, тащили…