Кирилл Клеванский - Путешествие на восток

Девочка оказалась принцессой и вскоре камушек ликовал. Он больше не валялся на дороге, где каждый считал своим долгом наступить или пнут его. Теперь он стоял на подоконнике в покоях принцессы. Он мог видеть так много. Утром он наслаждался видом ухоженного сада, наблюдая за тем как медленно распускаются бутоны цветов, а на их лепестках, будто россыпью бриллиантов сверкает утренняя роса. Вечером же он сперва смотрел как загораются огни города, расположенного под холмом. А позже, когда солнце пряталось где-то на западе, камушек вел беседу с звездами. Теперь-то они могли услышать его, и звезды рассказывали маленькому камню о далеких землях, морях, ветрах и людях. Звезды видели столь многое и могли рассказать еще больше, и камень загорелся идеей самому все это увидеть. И годы проходили за вечерними беседами со звездами. А днем, или после обеда, с ним играла принцесса, у неё не было кукол, король батюшка этого не одобрял, и девочка играла с камушком-человечком. Она рассказывала ему о своих переживаниях, спрашивала молчаливого совета. А камушек лишь наблюдал как она растет и как с каждым днем её красота затмевает свет звезд. Так прошло одиннадцать лет.

Но как это часто бывает с юными девушкам, они вырастают из кукол. Их мысли теперь занимают сверкающие балы и столь же юные кавалеры. Про камушек же забыли, он теперь, как и когда-то, пылился на подоконнике и все что мог, это терзаться рассказами звезд и смотреть на далекую, недоступную ему жизнь. А плюс ко всему, у нег начало болеть где-то с левой стороны. И болело с каждым днем все сильней, а единственное лекарство — присутствие принцессы, которая уже давно о нем забыла. Все было просто — камушек влюбился в девушку, но не мог никому об этом рассказать. Звездам было все равно, а люди его не понимали. Порою он неделями кричал, вопил и стонал, но все так же не обращали на него внимание. Счастье обернулось кошмаром. И все что оставалось — продолжать кричать.

Но в один прекрасный день, дверь в комнату отварилась и на пороге показался волшебник. Он спросил у камня чего ради так орать. Камень подивился человеку, который понимал его язык, а человек подивился камню, который не знает с кем из людей можно разговаривать. И тогда камушек, узнав что человек перед ним сведущ в магии, попросил превратить его в человека. Волшебник отказался и не объяснил почему. Но камень молил его, он рассказывал о том как сильно он любит принцессу, о том как долго он мечтал о том чтобы суметь это ей рассказать. И так он сильно молил волшебника что тот сжалился над камнем и выполнил его желание. В тот же миг на подоконнике очутился юноша. Он был также красив как и скульптора только-только вышедшая из под резца умелого скульптора. Камушек не мог поверить, он был человеком. Он мог говорить, дышать, чувствовать.

Секундой же спустя в комнату вошла принцесса. Волшебник тут же скрылся в тенях, и молодые люди остались наедине. Камушек был открыл рот чтобы признаться в любви, но не мог вымолвить не слово. Он отвернулся от принцессы и посмотрел на далекую линию горизонта, которую закат окрасил в алые тона. И с каждым уходящем лучом дневного светила, что-то покидало тело человека. И когда на город опустилась ночь, юноша услышал звезды, они вновь рассказывали ему о далеких странах. И не прошло и секунды как распахнулось окно и человек спрыгнув в сад, умчался к горизонту. Он больше не мог слышать эти рассказы, он все хотел увидеть сам.

В то же мгновение принцесса упала на кровать и забилась в рыданиях. Она влюбилась в красивого юношу с первого взгляда, но не смогла промолвить ни слова и тот исчез, подобно наваждения. Волшебник, скрывавшийся в тенях явился девушке и все ей объяснил. Он рассказал о том кем был тот юноша и девушка зарыдала пуще прежнего. И тогда волшебник рассказал почему не хотел выполнять желание камешка. Он рассказал ей о том как камешек с человеческим сердцем влюбился в принцессу с каменным сердцем и о том как принцесса с ожившим сердцем влюбилась в юношу с окаменевшем сердцем. На том песня кончалась.

Глупее я ничего в своей жизни не слышал, даже те портовые куплеты что слагают пьяные матросы и то обладают большим смыслом.

— Молодец, — недовольно буркнул я. Хоть голос у неё и был текуч как патока и сладок как свежий мед, но могла бы и сменить репертуар. — Приманила все зверье из лесу… И, если что, волшебники камни в людей не обращают, только если наоборот.

Усмехнувшись вспомнившейся излюбленной Академической байке, я глубоко вздохнул и мгновением спустя заснул.

— Как ты можешь утверждать, что скинка останавливает кровь? — продолжала причитать Принцесска. Я же в это время лишь скорбно молился богам, о ниспослании мне огненного дождя, потопа, серафима с пламенным мечом. На худой конец могли бы меня в соляной столб превратить! — Да у в Алиате скинка запрещена для ввоза, помнится Султан сперва пошлины повышал, а потом и вовсе запретил. Её же в каждой курильне можно было найти, и народ, покурив, сходил с ума! А ты хочешь её для врачевания употребить!

Постойте, на перелистывайте страницу. Я понимаю, её треп достал даже вас, но я сейчас поясню…

Началось все с сегодняшним рассветом. И надо признаться, утро было прекрасным настолько, насколько может быть в принципе прекрасно утро. Пели птицы, журчала маленькая речка, из-под углей тянулся аромат запеченного мяса. Да и завтрак внушал уважение, никакой каши и росы, лишь оленина и свежая, холодная до зубной дрожи, водица из реки. И, казалось, ничто не сможет омрачить сей день. Но видимо я исчерпал расположение богов и они вспомнили о наемника Тиме Ройсе, которому стало слишком хорошо житься.

Утром я предоставил смуглянке время и та вдоволь наплескалась в ручье, я же на скорую руку умылся, сменил воду во фляге и спрятал кострище. Привычки… Потом же мы продолжили путь. До деревни оставалось часов девять, может десять ходу, и я решил что будет куда как лучше, если мы сбавим шаг но обойдемся без привалов. Но в своем плане я не учитывал одну переменную — Мию, так я решил называть Лиамию, когда понял что это имя мне без смешка не выговорить. О, дочка визиря, решила напомнить что она вроде как вельможа, и ей вроде как не положено бродить по лесу на босу ногу. Когда же я сообщил ей о том что предложенные сапоги, некая черноволосая красавица выбросила в овраг, она лишь хмыкнула и попросила сотворить ей сапожки. Великих сил мне стоило не разругаться в пух и прах, так что я просто сообщил ей что не могу сделать этого. На вопрос почему, сочинил какую-то страшную сказку, чем добавил в копилку мифов о шарханах еще немного жути. Девушка успокоилась. На время.

Потом же все по новой. Она ныла и ныла, ныла и ныла, и все продолжала ныть. Потом она и вовсе расселась на пне — яркой примете что мы близко к людям, и заявила что ни с места не сдвинется пока не отдохнет. И вот чтобы вы сделали на моем месте? Наверно превратили её в камень, что было бы весьма забавно и убрались в Рагос. Увы, я был скреплен с этим существом своим же словом, так что пришлось идти на крайние меры. Я просто достал веревку, под крики и попытки кусаться, а так же еще пинаться и бодаться, затянул узелком своеобразный поводок у неё на запястье, а второй конец обмотал вокруг своего. Этот яркий пример хамства и полного пренебрежения приличия, принес мне сперва десяток минут отборной брани, в которой я разве что с темными богинями не был сравнен. Потом же наступила блаженная тишина.