Дмитрий Чвилев - Зарождение

Не без труда разлепив глаза, я тупо уставился в потолок, нависающий прямо над моей многострадальной головой. Иде это я?

Вздохнув, попытался осмотреться. Не получилось. Голову с обеих сторон закрывали подушки, руки были спутаны одеялом, а ноги — придавлены чем-то тяжелым.

Попытавшись подняться, я беззвучно рухнул обратно. Голова раскалывалась. Спокойствие, главное — спокойствие! Согнуть одну ногу в колене, попытаться другой столкнуть нечто, мешающее двигаться. Получилось плохо. Нечто было тяжелым.

Кое-как скинув набок скомканный край одеяла и отодвинув подушку, я попытался спиной заползти по стеночке и принять сидячее положение. Спустя несколько безутешных попыток это удалось, правда, боль в голове принялась бить в барабаны активнее.

Как же хреново. Водички бы. Холодненькой. Поблизости ее явно нету, а значит… надо идти искать! Вернее, ползти… Приняв такое логичное решение, я огляделся.

Увиденное категорически не понравилось. Кровать, очень большая кровать. Две спящие фигуры, загораживающие спасительный край ложа. Большой белый волк, развалившийся у меня в ногах. Приоткрыв глаза, зверь бросил на меня мимолетный взгляд и, тут же потеряв интерес, вновь уснул.

— Так вот что это была за тяжесть… — меланхолично подумалось мне. — А почему он белый?

— Ты бы еще спросил, почему он волк! — ехидно прокомментировал внутренний голос. Ну надо же, какое открытие! У меня есть внутренний голос. Смешно. Может, еще и совесть имеется?

— Не дождешься, — раздалось хмыканье в голове. Уй-юй-юй, как же больно-то. Ощущения такие, словно я пересчитал своей бедной головой все ступеньки на длинной-предлинной лестнице. Причем по два или даже три раза подряд. Еще раз глубоко вздохнув, я попытался слезть с кровати. Хватит прохлаждаться, пора отсюда сваливать.

Отпихнув ногой белоснежную тушу зверя, нагло дрыхнувшего в ногах, я попытался перелезть через… точеную фигурку девушки, раскинувшуюся рядом. Девушки?! Впрочем, а что можно было ожидать еще? Точнее, кого. Ночевка с мужиками в обнимку в мои планы явно не входила, по крайней мере за последние несколько лет жизни. Что же касается девушки… Очень даже ничего. Белокурые волосы красавицы разметались по подушке, открывая симпатичное личико, а сползшее одеяло позволяло увидеть много больше, чем шею или плечо. Кажется, она спала голой. Жаль, что перед глазами все плывет — разглядеть не могу.

— Не можешь? Давай помогу! — еще более ехидно раздалось в голове, дорисовывая воображаемые подробности.

Стоп — стоп — стоп! Фу! Некогда о бабах думать, драпать надо. Неизвестно еще, какая гадость в округе водится, помимо волка. Муж например. Или даже два. Сглотнув слюну, я зажмурился и аккуратно переполз через сладко сопящий соблазн. Попытка удержать либидо в узде провалилась с треском — переполз, как оказалось, лишь для того, чтобы наткнуться на второй, точно такой же, тесно сопящий «подарочек». На этот раз волосы были заплетены в две косички, задорно раскинувшиеся в разные стороны.

— Главное — не смотреть! — сказал я себе и предпринял позорную попытку к бегству. Вдруг меня сюда силком затащили? Или они ночью пришли сами, втихую подкравшись.

— Не помню — значит не было? — вновь раздался голос в голове. — Ты-то в трусах, а вот они — скорее всего нет. Как это объяснить?

— Никак. Не виноваты мы, — словно пьяный, мотнул головой я. — Ложь и пр-ровокация.

А вот и край кровати! Окружающее пространство прыгало, не позволяя точно определить расстояние. Голова спросонья соображала туго, поэтому, сползая на пол, я запнулся и, потеряв равновесие, растянулся во весь рост.

Шмякнулся, к счастью, беззвучно — весь звук падения заглушил толстый ворсистый ковер. С едва слышным стоном я попытался разлепить глаза. Ой зря-я-я… Пространство весело закружилось, заставляя комнату завертеться калейдоскопом. Стул, стоящий невдалеке, напрыгнул на меня, брыкаясь, словно молодой бык. Затем, вернувшись на свое место, немного подергался и успокоился. Тише, маленький, тише. Все хорошо, разве что все обозримое неспешно уплывает куда-то вбок, исчезая из виду.

Я же не пил вчера ничего… Я же вообще никогда ничего не пью… Черт! Как же болит голова.

Мученически закрыв глаза, я пополз вперед, выставив перед собой руку. До спасительной двери оставалось совсем чуть-чуть…

Снег, особенно чистый в тот день, раскинулся белым ковром, простираясь вдаль, за горизонт, и сверкая тысячами разноцветных искр. Белое, переливающееся на солнце море.

Неподалеку чернела опушка леса, сильно контрастирующая с белым полем. Голые стволы деревьев, корявые угловатые ветки… Пожалуй, если бы я был поэтом — назвал бы эту картину злобной, пугающей. Дубы-колдуны, ага.

А ведь где-то там, за лесом, лагерь — там тепло, там еда… Тяжело вздохнув, я поудобнее перехватил оружие и пошел вперед, проваливаясь в небольшие снежные сугробы.

Ветер, на открытой местности особенно пронзительный, пытался залезть под воротник и коснуться шеи холодными пальцами. Побыстрее бы добраться под защиту деревьев, где не будет так продувать. До спасительной опушки оставалось совсем немного.

Батя говорил, что где-то неподалеку есть заброшенная сторожка лесника. Деревянная, потемневшая от времени избушка, со скрипящими половицами и старинной русской печкой. Стены сторожки наверняка помнят самые суровые зимние морозы, такие, когда на улицу даже и носа не высунуть — через секунду замерзнет и отвалится. А в печке, большой и теплой, так уютно потрескивают поленья, поглощаемые языками пламени. Греется ароматный чай, настоянный на заготовленных с лета травах, развешанных сушеными пучками по стенам. Эх, романтика! Хочу туда, черт побери.

Надо было сторожку идти искать, были бы опасности и приключения. Может, даже самовар бы какой нашел. А Макс все: дуэль, дуэль, не будь трусом! И зачем, спрашивается, согласился? Теперь броди тут, ищи его по сугробам. Хорошо хоть, что сессию сдал и теперь свободен от института.

Рефлексируя, я не забывал контролировать обстановку. Руки в толстых кожаных перчатках, слегка задубевших на морозе, водили стволом из стороны в сторону, следуя за взглядом. Взгляд, в свою очередь, перепрыгивал с одного дерева на другое, отыскивая затаившегося «врага».

Снег тихо похрустывал под ногами, отметая возможность подкрасться бесшумно. Все чувства обострились. Седалищным нервом чую — он где-то здесь, совсем близко.

Добравшись до опушки, я затаился за толстым стволом старого дуба и принялся методично прочесывать взглядом местность. Предчувствие меня редко обманывает.