Ирина Якимова - Серебром и солнцем

- Браво! - Карл поаплодировал. - У тебя действительно богатая фантазия. Снимаю шляпу, - и он шутливо приподнял свой головной убор.

- Ну, разубеди меня, попробуй! - снова крикнула она, делая шаг к нему, словно вызывая на поединок. - Я ведь права!

Он придержал её за плечи, ласково:

- Тише, Мира! Ты разбудишь весь город. Что с тобой сегодня? Или ты просто злишься после убийства того вампира...

- Я не просто злюсь! - яростно прошипела она. - Но я...

- Ты серьёзно... считаешь, что я тебя обманываю? - охотник был и удивлён, и опечален.

- Пусти меня!

Но он только сильнее сжал ей плечи:

- Нет, постой. Ты сама не веришь в то, что говоришь. Зачем ты сейчас всё это мне сказала, глупая? Я же должен немедленно броситься к Латэ и доложить: "План провалился, она нас раскрыла!"

- Я не хочу тебе лгать, - тихо призналась Мира. - Я не хочу лгать пять, десять лет подряд, пока будут идти поиски! - она сделала последнюю отчаянную попытку вырваться, и теперь Карл отпустил её. - Я не хочу, чтобы между нами стояла эта стена. Ненавижу её! Я не буду лгать тебе в глаза, даже если ты обманываешь меня. Я сказала!

- Но я не обманываю тебя!

- Ты никак не докажешь мне, что я ошибаюсь!

Минуту Карл соображал, что ответить, но ничего не придумал.

- Ну вот, теперь ты понимаешь, - успокаиваясь, заметила Мира.

- Тогда пари? - улыбнулся Карл. - И, если ты его проиграешь, если, войдя с Избранным в церковь святого Микаэля, поймёшь, что ошибалась, то немедленно должна будешь попросить у Избранной исцеления... для себя!

Мира отступила:

- Мне... исцелиться?

- Да, тебе. Будешь первой carere morte, пострадавшей во славу новой науки. Что ты так смотришь, словно ужасаешься кощунству? Тебе не сложно будет исцелиться.

Она рассмеялась, торопливо прерывая его:

- Хорошее пари! А что, если я его выиграю?! Я проиграю и свою жизнь, и жизнь Избранного!

Охотник промолчал.

- Почему ты уверен, что Латэ на нашей стороне?

- Просто, я знаю. Если б глава хотел другого, разговор с тобой был бы коротким, не роман в восемь лет длиной с "обманутым доверием"! Думаешь, у Ордена нет быстрых и эффективных методов принуждения carere morte? Что ж, прощаемся. Мне пора в Академию, доложить... об успешном прохождении тобой испытания... Да, и воду отдай всё же мне. Ещё разобьёшь.

Мира покорно передала ему все пузырьки с водой из Источника.

- И ты мне говоришь об исцелении! - заметила она. - Ну, не смешно ли?

- А что здесь особенного? Ты же веришь в возможность исцеления?

Мира глубоко вдохнула, безнадёжно глядя вдаль. Скучный, странный разговор... Что здесь объяснять?

"Но почему, чёрт возьми, дрожит-срывается голос?"

- Не для себя, - как могла сухо сказала она. - Таких, как я, уже никто и ничто не спасёт. Пари не считается.

- Нет, считается! - отрезал Карл. - Не разочаровывай меня, мышка, а то не стану тебе помогать. Я когда-то поверил в возможность исцеления для carere morte, глядя на тебя! И закончи работу для Крауса поскорее, - при упоминании этой работы он помрачнел. Мира поняла: охотник думает о том же, о чём думал Краус, давая вампирше то задание...

- Не распоряжайся! - она нашла в себе силы шутливо нахмуриться, а голос всё равно предательски дрожал. - Ты пока не глава Ордена.

Долго они молчали, думая каждый о своём. Он смотрел на неё, и ей казалось, он видит чудовище из Бездны в её глазах. Она смотрела на серую площадь Театра Греди за его спиной, и он думал, как беспощадно она холодна и чужда.

- Сегодня мы... далеко зашли, - сказал, наконец, Карл. - Я устал.

Тогда Мира обернулась к нему, но уже отвернулся он.

- Да, слишком далеко, - согласилась вампирша. - И я устала, охотник.

На Вокзальной площади Мире очень не понравились две тёмные фигуры, маячившие неподалёку от её дома. Решив не выяснять, не за ней ли они пришли, вампирша помчалась к чёрному входу. Бегом.

Дверь в квартиру она оставила приоткрытой, чтобы просматривался коридор, открыла окно и забралась на подоконник, захватив тетрадь, стальное перо и чернильницу.

Толстая тетрадь в синей кожаной обложке была чистой. Ни словечка. "Пора начинать работу", - вздохнула Мира, обмакивая перо в чернильницу.

Но: две тысячи имён!

- ...Мне нужны имена всех, убитых тобой, - потребовал два дня назад судья Краус, услышав о её желании вступить в Орден. - Все, убитые тобой, и все, инициированные тобой.

- Убитые мною... охотники?

- Все, убитые тобой, люди, - он встал из-за стола, прошёлся по комнате, оглядывая её, прикидывая что-то.

- Двадцать один год. Примерно, - Краус снова задержался на ней взглядом, - одно убийство в неделю. Но за четыре года хищничества будет не меньше тысячи, а за годы дневного бодрствования...

- В годы дневного бодрствования я была на строгой диете по приказу Дэви. Одна жизнь в месяц.

- Хорошо. Далее. Если к твоим жертвам прибавить также всех, пострадавших от твоих детей, получится никак не меньше двух тысяч. Да, две тысячи имён. Купи себе тетрадь, - посоветовал он.

- Я же не вспомню, - слабо запротестовала Мира. - Вот вы помните, что ели позавчера на завтрак? Может, я вспомню какие-то даты, немного, или места охоты, но - имена! И как мне узнать о моих детях и о том, что они творили? Я бросала их сразу после создания!

- Не мне учить тебя, как это нужно делать. Иди по цепи своего проклятия, и ты всё вспомнишь. Запиши всё об этих двух тысячах жизней, украденных тобой, - бросил ей судья. - Тогда поговорим о посвящении.

Вампирша ещё раз вздохнула, погладила девственно белый лист. В голове - мешанина имён, событий, дат. С чего начать?

"Лучше всего, с начала".

В задумчивости она глядела за окно, на вокзальную площадь.

"Начать с начала... Но что писать, если она не запомнила даже первую жертву - жизнь, подарившую ей вечность? Кто это был: мужчина? женщина? ребёнок?"

- А он говорит мне об исцелении! - яростно прошептала Мира, отбросив перо и вытянув перед собой руки - белые, холодные, с тонкой сетью пустых вен. - Мне - об исцелении! Мне, прирождённому вампиру!

"Я никогда не была другой..."

Прирождённый вампир - во все бессмертные годы ей льстили эти слова: сначала она мурлыкала от удовольствия, слыша их, потом, повзрослев и поумнев, просто втайне улыбалась. Сама себе... Она принимала "прирождённый вампир" как комплимент и никогда не задумывалась, что эти слова у произносящего вызывают не те же чувства, что "прирождённый учитель" или "прирождённый оратор", что в них слышится ужас, а не восхищение, уважение. Прирождённый вампир - эти слова окрашены в цвет крови: прирождённый убийца.

Две тысячи жизней... Неужели так много? В её памяти не осталось ни имён, ни лиц. Их крики сливались в единый вопль, их предсмертные вздохи были ветром, дующим в её Пустоте. Только рука всё ещё помнила, как быстро и чётко нанести смертельный удар.