Анастасия Анфимова - Под несчастливой звездой

Глаза охранника горели звериным азартом, четко очерченные губы кривила жесткая усмешка. Капитан наоборот побледнел. Его руки беспомощно повисли вдоль туловища, а острые костлявые коленки мелко дрожали.

Анукрис тоже затрясло, то ли от наползавшей с реки прохлады, то ли от страха. В наступившей тишине раздавались только сдавленные проклятия Карасета, который все никак не мог подняться на ноги.

— Ну! — очень тихо проговорил Алекс на ухо Зесануба. — Разойдемся миром или будем друг друга убивать?

При этом бронзовое острие еще сильнее впилось в кожу под подбородком. Стараясь как можно меньше открывать рот, капитан просипел:

— Опустите оружие.

— Бей чужеземцев! — проорал помощник жреца — чтеца, очередной раз рухнув в кусты.

— Треплос! — крикнул Алекс по либрийски. — Возьми эту пьяную обезьяну и окуни в реку.

— Что!? — встрепенулся поэт и замотал головой так, что чуть не потерял парик. — Я, я, я… не…

— Быстро! — рявкнул охранник.

Все вздрогнули. Капитан икнул, матросы стали убирать ножи и бросать палки. А Треплос побежал в кусты.

Здоровый милетец легко скрутил пьяно-бормочущего Карасета.

Алекс оттолкнул Зесануба.

— Ребята, давайте жить дружно, — мрачным тоном предложил он и метнул нож куда-то в темноту. Раздался глухой удар, и клинок воткнулся в дерево как раз над головой одного из матросов.

Со стороны Лаума донесся громкий плеск и недовольные крики.

Охранник положил руку на меч и сжал рукоятку.

— Кто-нибудь еще хочет подраться? — спросил он, окидывая взглядом притихших келлуан, но те поспешно прятали глаза.

— Ну, ты это…, — забормотал капитан, отведя взгляд и вытирая глубокую царапину под подбородком. — Прости, если что не так. Выпили, сам понимаешь.

— Бывает, — согласился охранник. — Надеюсь, среди вас нет самоубийц, и никто не собирается меня тайком подкараулить?

— Что ты! — замахал руками Зесануб. — Что ты!

— Не надо, — Алекс отпустил меч и прижал к груди раскрытую ладонь. — Душевно прошу.

Охранник произнес это серьезно, но с таким насмешливым выражением лица, что Анукрис не выдержала и зашлась громким, истерическим смехом.

— Успокойся, все закончилось, — подошел к ней Алекс. — Тебя больше никто не тронет. Я же обещал.

Девочка уткнулась лбом в его плечо и тихо всхлипнула, чувствуя, как быстро утихает дрожь. Словно кто-то большой и сильный окружил её добрым, надежным теплом. Юноша провел ладонью по её волосам. От этой немудрящей ласки сердце Анукрис затрепетало.

Алекс осторожно уложил её и прикрыл одеялом.

— Отдыхай.

Юноша встал, окинул взглядом остолбенело застывших матросов.

— Кому-то что-то не ясно?

— Спать, парни, — буркнул Зесануб. — Завтра прибываем в Перхесеб.

«Ну почему он не всегда такой?!» — с горечью подумала Анукрис и беззвучно заплакала, натягивая одеяло на голову.

Но скоро вытерла слезы и навострила уши.

— Эй, как там тебя? — послышался недовольный голос Карасета.

— А тебе как? — насмешливо отозвался Алекс. — Хватит или еще охладить?

— Как ты смеешь так разговаривать со жрецом! — взвизгнул молодой человек.

— Ты еще не жрец, — не меняя тона, продолжал охранник. — И если так будешь себя вести, никогда им не станешь. Мудрейший Тусет доверил тебе свое имущество и слуг, а ты в первый же день напоролся и начал приставать к его любимой служанке!

Снедаемая любопытством девочка отогнула край одеяла. Мокрый и голый помощник жреца — чтеца стоял перед Алексом, переминаясь с ноги на ногу. За его спиной довольно улыбался Треплос.

— Так может, не станем говорить об этом уважаемому Тусету? — Карасет вытер нос.

— Ты предлагаешь мне нарушить свой долг!? — возмущенный охранник чуть подался вперед, словно собираясь ударить собеседника. — Обмануть мудреца!?

От неожиданности недожрец дернулся назад и упал, звонко шлепнувшись голыми ягодицами. По знаку Алекса к нему тот час подскочил поэт и помог подняться.

— Если ты, пьяная морда, хотя бы плохо посмотришь на кого-нибудь из нас, — тихо и как-то значительно проговорил охранник. — Мудрейший Тусет узнает о всех твоих безобразиях. Понял?

— Да, — буркнул Карасет и, поворачиваясь, бросил на Алекса испепеляющий взгляд.

Тот только хмыкнул.

Девочка вновь спряталась под одеяло.

Карасет забрался в палатку и долго ворочался там, что-то бормоча себе под нос.

К сидевшему у костра Алексу подошел Треплос.

— Здорово ты его, — проговорил он по либрийски. — Не боишься? Он все-таки келлуанин и помощник жреца.

— Он пустое место, — отмахнулся охранник. — Сопливый мальчишка, перебравший вина от радости, что ему доверил важное дело сам Тусет — великий мудрец и спаситель реликвий.

Поэт негромко хихикнул.

— Зря смеешься, — проговорил Алекс. — Посмотри, как его встречают.

— Да, — согласился милетец. — Везде праздники и почести.

После воспитательной работы, проведенной с Карасетом, недожрец вел себя тише воды, ниже травы. С Александром разговаривал подчеркнуто нейтрально, а на Айри (или теперь её стоит называть Анукрис?) вообще не обращал внимания. Даже не заставлял их ставить ему палатку. Спал как все на разложенном одеяле. При этом Алекс постоянно чувствовал, что Карасет не спускает с них глаз, особенно пристально наблюдая за девочкой. Та откровенно скучала. Треплос её демонстративно избегал, отказавшись даже от ежедневных уроков келлуанского. Очевидно, стараясь загладить свою вину перед Карасетом, он несколько раз пытался наладить с ним отношения, но недожрец, видимо, слишком хорошо запомнил ночное купание и фырчал на любое слово поэта, словно рассерженный кот.

Все еще не слишком хорошо владея местным языком, Треплос как-то раз попросил Александра позаниматься с ним.

Тот посмотрел на него так, что у поэта отпала всякая охота к продолжению разговора. Глядя, как юноша, отчаянно жестикулируя и перевирая слова, пытается разговаривать с одним из матросов, Алекс с легким презрением думал: «Прошла любовь, завяли помидоры, и начальство запрещает нам дружить. А еще «первый парень на Милете». Тьфу».

В столице княжества Перхосебе простояли почти сутки. У капитана в этом городе имелись какие-то свои дела. Члены команды, кто не ушел в город, дремали на берегу под навесом из пальмовых ветвей, оставшихся после памятной встречи в Тмуите.

Александр не стал сгружать на берег сундуки, а совместно с Треплосом и Айри сделали шалашик прямо на борту судна, несмотря на косые взгляды матросов. Кто-то из них проворчал, что их сооружение будет мешать грести.