Рональд Колд - Братство Света

— Ну и где же твой хваленый Аграв? Небось, обпился кислым молоком и спит в сенях?

Лицо девушки потемнело, и она, что-то гневно крикнув Вагру, зашагала в сторону деревни. В этот миг ее и догнал тяжелый метательный нож, вонзившийся между лопаток и сбивший с ног. Лысый чернокнижник, укрывшийся в кустах во время схватки и не замеченный Вагром, бросился бежать. Как раз в это время к болоту выбежал встревоженный исчезновением невестки отец Аграва. Он окинул взглядом место побоища, и склонился над мертвой. А лесоруб уже мчался вслед за убийцей.

Близость погибели придала бросившемуся в сторону болота лысому невероятные силы. Он прыгал с кочки на кочку, будто бескрылая болотная птица. Вагр же при каждом скачке едва ли не по колено погружался в липкую трясину. Некоторое время ему помогала передвигаться рогатина, но вскоре древко, не предназначенное для таких нагрузок, застряло в омуте и оказалось переломленным. Безоружный Вагр, несколько раз едва не провалившись по пояс, все же настиг легконогого слугу наместника Нечистого. Поняв, что ни топь, ни липкий туман не спасут его от обуянного жаждой мести человека, лысый вскарабкался на корягу, и принялся метать в приближающегося лесоруба ножи.

Вагр оказался ранен в плечо, но он в ярости продолжал брести по жидкой грязи вперед, намереваясь вцепиться могучими руками в тонкую шею убийцы и переломить ее, как сухую тростинку. В это мгновение за спиной метателя ножей в тумане сгустились тени. Из темного шевелящегося в мареве пятна соткалась фигура воина Народа Хвоща верхом на многоногом болотном чудище. Несостоявшийся адепт Мирового Зла успел что-то почувствовать и обернуться, но брошенный им нож утонул в зыбкой тени дикарского всадника, словно канул в омут. В ответ со стороны торфяника раздался короткий свист метательной трубки-сумпитана, и чуть пониже левого уха лысого расцвел алый цветок.

Всадник бесшумно растворился в липкой хмари. Народ Хвоща любил нападать издалека, предпочитал не ввязываться в открытые столкновения с поселенцами.

Когда на гигантскую корягу вскарабкался Вагр, из кошмарной раны на теле лысого уже выползала толстая пиявка, успевшая добраться до черного сердца слуги наместника. Лесоруб проводил глазами жуткую тварь, отрыгнувшую в болото лишнюю кровь и пустившуюся вплавь по грязи вослед исчезнувшему всаднику. Не помня себя от ярости, Вагр бросился было во след существу, укравшему у него право мести, но вскоре опамятовал. Догнать в затянутом туманом болоте призрачного наездника практически невозможно, разве только погибнуть от прилетевшего ниоткуда снаряда из сумпитана. Тогда лесоруб переломил голыми руками бескровную шею мертвого убийцы и швырнул его тело в грязь. Вскоре пузырящаяся жижа навеки погребла тело нечестивца.

Когда, пропахший тиной и болотными испарениями, Вагр вернулся на место схватки, там уже находился рыдающий в голос Аграв и старуха-горбунья, невесть как узнававшая о любом событии, происходящем в округе. Враз поседевший старик семейства, тем не менее, не утерял рассудка. Убийство лемутов, набросившихся на девушку, может и сошло бы еще людям с рук, но пропажа лысого наверняка вызвала бы карательную экспедицию из Мертвой Балки. Убитый горем отец вызвал из деревни старосту. Глисс, быстро вникнув в суть дела, остался внешне спокоен. Поручив мертвое тело Аграву, староста положил руку на плечо Вагру.

— Вижу, ты пытался помочь. Не твоя вина, что она мертва. Теперь нам надо спасать деревню.

Старик-отец, сам Глисс, суетящаяся вокруг с массой «полезных» советов горбунья и Вагр перетащили отвратительно воняющие тела лемутов в торфяники. Вскоре пиявки и змеи принялись за уничтожение следов бойни. Потом Вагр взял за один конец полусгнившее бревно и принялся блуждать по топкому берегу. Наконец люди покинули проклятую кромку топей, где следы, оставленные бревном, должны были указать ищейкам наместника, что за гибель семейства лемутов и дрессировщика нужно спрашивать с Народа Хвоща. Именно такие отметины уродовали топкие берега после набегов болотных наездников.

Аграв вынужден был похоронить жену в тайном месте, ибо С’Муге ничего не стоило бы сопоставить свежую могилу и гибель лемутской своры. На кромке болота, действительно, несколько дней встречали солдат Мертвой Балки, обшаривающих каждый дюйм травы. Потом вереница Волосатых Ревунов двинулась вглубь топей. Больше их никто не видел. Племя Хвоща прекрасно умело оборонять свое зыбкое царство.

Горе быстро свело в могилу отца Аграва. Глисс лично наведался в дом осиротевшего гончара из западного поселения. О чем он с ним говорил всю ночь, осталось тайной. Но никто за пределами деревни, рядом с которой разыгралась трагедия, больше не узнал о случившемся. Гончар, впрочем, ненадолго пережил дочь. Его также убило горе. Оно же сильно сблизило давних приятелей. Друзья часто приходили на место гибели своей возлюбленной. Ненависть к лемутам давно стала в их сердце чувством, преобладающим над присущим остальным жителям Флориды страхом. Ничего удивительного в том, что они стали невольными зачинщиками восстания, собственно, не было.

Вагру представилась погибшая возлюбленная, легкой танцующей походкой идущая к ручью. На ее великолепной копне пушистых волос цвета свежескошенного сена сидел аккуратный веночек из речных цветов, на лепестках которых льдистыми звездами сверкали капли росы. Серебристый смех девушки наполнил собой все пространство вокруг, пьяня душу и кружа голову лесорубу…

Он очнулся и потряс головой, все еще не в силах вернуться из объятий грезы, причинившей сердцу мучительную сладкую боль, в мир грубой реальности, пропахшей кровью и дымом угасающего костра.

Плечо Вагра настойчиво и, видимо, давно, теребила лапа иир’ова.

В первый миг отрезвления флоридянин едва не закричал, когда огромные жаркие глаза мутанта оказались у самого лица.

— Тьфу ты, напугал! Впрочем, спасибо, а то я задремал. Ничего себе часовой!

Иир’ова оставил в покое плечо лесоруба, встал во весь свой немалый рост и с хрустом выгнул спину дугой.

Вагр хмыкнул и спрятал в черную бороду широкую улыбку — ему вдруг нестерпимо захотелось подойти к причудливому существу и почесать за ухом, как это делал вчера старый эливенер.

«Интересно, как бы к этому отнесся «котище»? Пожалуй, прокусил бы руку или сделал бы что похуже», — подумал Вагр.

Ночная темень вокруг казалась почти осязаемой, дышащей, колыхающейся, словно бестревожная морская глубина древнего Лантика. Но звезды начинали тускнеть, и луна казалась зеленоватой — верный признак того, что рассвет уже не за горами.

Потянувшись, словно самая обычная кошка-переросток, иир’ова вдруг совершил умопомрачительный прыжок, на лету изогнувшись и сцапав из чернильного моря над импровизированным настилом трепещущий и пищащий серый комочек. Вагр разинув рот смотрел, как совершенно бесшумно приземлившийся на доски мутант играется с Серым Нетопырем, грозным убийцей домашнего скота. Писк серого летучего вампира, рассерженный скорее, чем испуганный, заставил седовласого целителя беспокойно заворочаться на своем ложе. Вагр на всякий случай отодвинулся подальше от игривого «кота» и его овеянной многими леденящими душу байками добычи.