Рональд Колд - Братство Света

— А ты больше его слушай, — проворчал Аграв. — Был я у приморских на ярмарке. Стены как стены, самую малость повыше, чем здесь. Ров, конечно, поглубже, водой заполнен, башни каменные по углам, в гавани баркасы стоят и галеры со стрелометами. Все равно, не верю я, что выстоит Бухта. В прошлый раз, когда С’Муга в два раза меньше лемутов туда повел, чем у этих, карателей, и то еле отбились. Расправятся с Бухтой, придут назад, так что нам все равно… перед смертью не надышишься.

— Пройдет время, может, помиримся с Зеленым Кругом. Не собираются же они нас, в самом деле, всех уничтожить. Хозяин-то сам напросился, возил товары без пошлины, с королевствами северными, что с Нечистым воюют, якшался… — Вагр принялся мрачно чесать бороду, поглядывая на Глисса. А тот вскочил и зашипел, словно змея:

— Хватит болтать, тошно уже! В крепости мышеловка получается, но снаружи еще страшнее. Нечистый хоть на воде пока, а как только мы из укрепления выберемся, нас Люди Хвоща потопчут, о них ты забыл, или как? Нет уж, мы умствовать не станем. Сидим здесь и надеемся, что Нечистый помедлит, да вступит в переговоры. Постараемся протянуть время, объяснить, что не мы эту кашу заварили. Должны подойти еще флоридяне, если не с Бухты, то с деревень туда гонцов еще вчера послали.

— Прослышат о кочевниках, по лесам разбегутся. Всегда именно с наших деревень костяк ополчения против Хвоща набирался. А раз мы в беде, остальные хвост подожмут. — Аграв мрачно смотрел на причал, где сплошным морем шевелились крабы и всякая речная мелочь, явившаяся из глубин на пиршество. Люди опасались подходить к валу мертвецов, и цепочка костров начиналась в двух шагах от досок причалов. Сами люди ютились еще дальше, у самых первых строений, с которых начинались внутренние проулки крепости. Не желая попасть под выстрелы копьеметательной машины, к кострам подходили по одному, чтобы повесить сушиться одежду или подогреть еду, насаженную на обломки лемутских сабель.

Тучи затянули звезды и луну, и река погрузилась в сплошную темень, в которой ярко сверкали огни на центральной мачте флагманского корабля Нечистого, местоположение которого угадывалось смутно. Холодный туман плавал над водой, и в этой хмари мелкие лодки совершенно не различались.

Под утро, немного поспавший Глисс проснулся от боли в плече, допил остаток вина и принялся ходить вдоль линии костров. Часовые откровенно клевали носом и, чтобы не упасть, стояли, опираясь о копья.

«Если доживем до рассвета, пойду к командиру врагов с белой тряпкой в руках», — решил Глисс. Перспективы дальнейшего сопротивления казались ему все безнадежнее. Он как раз обдумывал, кого еще уговорить вместе с собой идти в заложники, когда вдруг заметил исчезновение одного из часовых. Ускорив шаг, староста подошел к тому месту, где на границе тьмы и света стояла одинокая фигурка. Ткача ему удалось разыскать лишь по стону, который тот испустил, заслышав шаги. Горло часового было навылет пробито короткой арбалетной стрелой, оперенной ослепительно белыми перьями.

— Тревога! — закричал Глисс, ища глазами второго часового, мимо которого недавно прошел. Того также не оказалось на месте. В этот момент мимо уха что-то пронеслось, заставив волосы на затылке шевельнуться, а сердце в груди екнуть. Посмотрев в сторону чудовищного вала, он успел отметить, что шевелящийся ковер из крабов куда-то исчез. В следующий миг из редеющей темноты выпрыгнули многочисленные враги, и Глисс принялся пятиться, стараясь одновременно левой рукой вытащить из-за пояса кинжал и криками разбудить спящих флоридян.

Вдоль линии гаснущих костров метались с яростным рычанием норки, которые одним своим появлением заставили донных падальщиков спрятаться в реке. Высадившиеся во тьме с двух лодок пираты выпустили наугад еще несколько стрел и бегом устремились с вала вниз, неся мокрые матрасы. Забросав огонь тюфяками на довольно широком участке, они вступили в бой с успевшими вооружиться ополченцами.

По дымящимся матрасам норки перемахнули через огонь.

Глисс увидел, что к нему бежит один из лучников, на ходу вытаскивая стрелу из колчана и что-то крича, но из тьмы ему на спину бросилась мокрая туша и погребла под собой. Когда к месту падения подоспел староста, норка уже отскочила от мертвого человека и отбежала в тень, отбрасываемую ближайшим строением. Слева послышался человеческий крик боли и визг другой твари, нашедшей свою жертву.

Появился пират, размахивающий хищно изогнутым кинжалом и короткой плеткой, который с радостным воплем устремился к раненому человеку, но на его пути возник Аграв. Отбив выпад морского разбойника, направленный в беззащитный бок Глисса, Рыжий ударил слугу Нечистого рукой в висок. Шипастый ошейник, словно боевой кастет, легко пробил кожаный подшлемник и отправил его обладателя прямо в ад.

Вокруг царил хаос. Пиратов, даже вместе с норками, было меньше, но они подобрались слишком близко и не были измучены и изранены, как в предыдущий день. Такой бой был их стихией. Не умея сражаться правильным строем и соблюдать элементарную дисциплину, разбойники Внутреннего Моря имели за плечами десятки абордажных схваток. Разрозненные и не продравшие толком глаза ополченцы несли большие потери, которые усугублялись элементарной паникой, внесенной отсутствием командования и мелькающими повсюду норками.

Вагр отбивался от одноглазого детины, орудовавшего окованным по древку трезубцем, и чувствовал, что слабеет. Не появись откуда-то сбоку молодой гончар и не швырни он в лицо пирата горсть гальки, еще неизвестно, как бы повернулась схватка. Когда нападающий с проклятьем остановился, схватившись за глаза левой рукой и слегка опустив свое грозное оружие, Вагр рванулся вперед, наступив ногой на трезубец и рубанув пирата по шее. Удар вышел не смертельный, и детина сумел убежать во тьму, стараясь руками удержать льющуюся из раны кровь, а дорогу Бороде преградила разъяренная норка. Она легко уклонилась от сабли и ударом когтистой лапы подбила человеку ноги. Свалившись на землю, Вагр только и успел, что вцепиться в ошейник лемута, метившего прокусить горло упавшему. Несколько раз сцепившиеся враги перекатились по земле, сбив с ног готовившегося к выстрелу арбалетчика из воинства Нечистого, когда Вагру удалось дотянуться до спрятанного в сапог ножа и вонзить его в бок твари. С визгом, от которого у чернобородого заложило уши, норка рванулась в сторону, и он еле успел отпустить ошейник. Волоча вываливающиеся внутренности по земле, хищница заковыляла в сторону реки, оглашая окрестности тонким и почти человеческим криком. Вагр с трудом поднялся на четвереньки, потом встал на ноги и побежал, прихрамывая и тяжело дыша, в ту сторону, где должен был начинаться лабиринт внутренних улиц крепости.