Дмитрий Таланов - Школяр

Филь не сумел по достоинству оценить эту драку: его самого к тому времени уже вязали. Но её последствия красовались на головах и лицах десятка солдат и более всего сержанта Кали, знакомого Филю еще по первому Хальмстему. Сержант невзлюбил Яна сразу по прибытии и всячески третировал его, на что тот реагировал с присущей ему бесстрастностью, чем выводил Кали из себя. Под конец драки тот выхватил меч, но тут вмешался Ирений, получил дубинкой по голове и ненадолго потерял сознание. Не случись этого, дело можно было бы замять.

Высокий и тощий г-н Клемент, одетый, как всегда, в черное, разве что с мечом на поясе, который ему явно мешал, острым взглядом обвел находящихся в палатке. Черные, как у грача, глаза скользнули по Филю и задержались на Яне, привязанном у опушки леса. Филь мог видеть друга только краем глаза, но было ясно, что тот вымок насквозь.

Пока шло разбирательство, дождь перестал, однако солнце клонилось к закату, и даже если Яна отпустят, ему придется спать мокрым. Филь понурился, думая, как помочь другу, и можно ли будет прокрасться к нему ночью, чтобы развязать и дать убежать из лагеря, если у Ирения не выйдет то, что они задумали. Тут Филь услышал свое имя.

— В общем, я высказал мнение, пора выносить приговор, — сказал г-н Клемент и принужденно улыбнулся. — Не знаю, как вам, а мне давно пора освежиться. Я уже боюсь даже чихнуть!

Только сейчас Филь понял, почему у Ирения такое каменное лицо, Кали притопывает на месте, а Мастер де Хавелок то и дело склоняется к карте, разложенной на криво сколоченном столе. Остальные толпившиеся здесь декурионы и сержанты давно испарились один за одним, не выдержав внутреннего напора, и присоединились к солдатам у траншеи.

— Что касается рядового Хозека, — торопливо продолжил г-н Клемент, — наказание за совершенный им проступок — повешение, или три дня у позорного столба, если доказана случайность. Доказывать её, как понимаю, нам некогда, поэтому я готов утвердить любой приговор. Итак?

Рыжий Кали забыл, что вот-вот навалит в штаны.

— Я за повешение, — сказал он и неприятно осклабился.

Филь пожалел, что не предложил ему утром свою порцию, а отдал её Ирению.

— Власть держится на уважении к закону, — с пафосом изрек Мастер Хальмстема. — Я тоже выступаю за повешение!

Филь в сердцах пожелал ему долгой жизни с Лентолой.

— Доказательство уже в пути, — выдавил Ирений сквозь зубы, и Филь облегченно осел на осточертевший ему пенек.

Кали перестал притопывать. Г-н Клемент поднял угловатые брови.

— Какое доказательство? — поинтересовался он.

До начала разбирательства Филь попросил Ирения забрать их деньги, все двадцать нетронутых империалов, и кровь из носу отыскать где-нибудь эмпарота. Ирений слетал на коне в Бассан, благо тот был рядом, и пообещал тем, кого лично знал в родном городе, невиданную награду.

Он единственный из всех не сердился на Филя, лишь попросив его больше так не делать. Филь горячо пообещал, ответив, что при удаче солдатский обед обойдется ему в десять золотых, а такое не забудешь. Теперь он сидел как на иголках, ожидая появления спасительного эмпарота.

Услыхав про эмпарота, Кали скис. Мастер де Хавелок бросил в сторону Филя удивленный взгляд. Г-н Клемент спросил:

— Вам обоим не жалко тратить такие деньги, еще не зная решения?

— В гробу карманов нет, — вздохнул Филь. — Вы-то ждать не станете, сразу повесите!

— Повесим, — подтвердил г-н Клемент, — хотя бы для острастки другим. Законом держится власть!

Ничего другого Филь не ожидал услышать, да и кузнец-декурион говорил то же самое ранее. Эти двое вполне могли заканчивать предложения друг за друга, хотя принадлежали разным слоям общества.

— Что ж, — закончил г-н Клемент, — если эмпарот не появится здесь до утра, Хозека мы повесим, а тебе я еще придумаю наказание. А сейчас, — он кивнул Кали, который в ответ елейно улыбнулся, — развяжите его, но к Хозеку не подпускать. А то я знаю эту парочку, они могут придумать еще какую-нибудь пакость!

Филь, с полудня восседая на проклятом пеньке, выбежал из палатки, едва ему развязали руки. Кали, чертыхнувшись, припустил за ним, позвякивая сержантским медальоном на груди.

У декурионов эта штука была еще больше. Один Ирений отказался её таскать, сказав, что лучше пусть его разжалуют, а вместо него подкрадываться к Хальмстему в темноте заставят бассанских коров — колокольчики на их шеях не так громко звенят. Мастер возмутился, но г-н Клемент, усмехнувшись, согласился: он также не носил положенную легату железную сбрую, довольствуясь мечом, о ножны которого то и дело спотыкался.

— Стой, малой! — завопил Кали вдогонку. — Стой, кому говорю, тебе туда не положено!

Филь остановился на опушке: надо было во что бы то ни стало доложить Яну о том, что произошло в палатке, да так, чтобы противный Кали не подумал, будто они о чем-то договариваются.

Он выстрелил одной фразой:

— Ирений приведет эмпарота, чтобы тебя не повесили, я отдал ему все наши деньги, и тебе останется сидеть всего два дня, а для меня наказание придумают потом!

Поймав довольный взгляд друга, Филь побежал дальше, пока Кали его не нагнал.

Вбежав в лес, он оглянулся: Кали не думал его догонять. Сержант остановился напротив Яна и пнул его по ногам. И тут же получил в ответ каблуком сапога по колену. Филь злорадно хихикнул и побежал дальше.

Он хотел поскорей укрыться от солдатского гнева, пока не закончится заваруха с расстройством животов. Сидя у входа в палатку, он услышал, как кто-то договаривался намять ему бока. Крепкие парни, набранные из окрестных деревень, в целом хорошо относились к Филю, особенно после того, как декурия Ирения своими траншеями лишила Хальмстем возможности нападать на обороняющихся. Но Филь также знал: что запало деревенскому в голову, то нескоро оттуда вылетит.

В сумерках он прокрался через лес в обход линии обороны, в которую кто-то опять добавлял, кряхтя и сквернословя. Следующая за этой траншеей была в пределах досягаемости хальмстемских стрел. Однако Филь настолько привык пользоваться ею в ночных вылазках, что чувствовал себя в ней как дома, да и из замка второй день подряд не стреляли. Траншея давно не обновлялась, сильно осыпалась и была сырая от дождя.

Филь сполз на её дно и съежился, обняв себя руками, чтобы сберечь тепло. Стараясь занять себя чем-нибудь, он прислушался к голосам солдат у первой траншеи, сидевших там, как воробьи на жердочке.

— Сказывали, что малец сбежал из-под ареста!

— Слушай больше! Вовсе нет, просто спрятался.

— Начистить ему ряху, чтобы не пакостил больше.

— Начистить можно, но осторожно… Говорят, они с легатом на короткой ноге. Он вроде ему близкий родственник.