Елена Белова - Все исправить

— Шай! — крикнул Лёш.

Стой.

Если это то, что он думает, то… серые тоже умеют взрывать.

— Шай… — Лёш торопливо «потянулся» к чужому сознанию, оттягивая на себя ярость, транслируя спокойствие, спокойствие, спокойствие… — Шай…

Дай-имон недоуменно замер, оглянулся.

Кто-то в стороне зло вскрикнул, что-то острое ткнулось в плечо, резануло болью, но Лёш не отводил глаз.

Стой. Не надо. Остановись. Все может быть по-другому. Стой…

Новый удар — уже в бок. День меркнет…

И в этот миг долгожданный гул раскатывается по станции. Заработал сторожевик.

«А где же ссои-ша?..» — успевает подумать Лёш.

Много ли в мире значит жизнь и боль одного человека, пусть даже мага? Все-таки людей в мире больше шести миллиардов. Что такое один человек? Капля в море. Лист в тайге. Песчинка на громадном морском берегу. Разве это заметишь?

Но оказывается, много.

И в разных уголках земного шара одновременно происходит несколько событий.

Побелев, срывается с важных переговоров светловолосый парень, которого все считают не то сыном, не то братом Повелителя…

Просыпается Людмила, которую сегодня правдами-неправдами уговорили выпить снотворного и лечь спать, не дожидаясь сыновей. В комнате, которую уже три года строго воспрещено называть детской, открывает глаза Марина…

Вздрогнув, приникает к Пламени молодая женщина с фениксом на запястье…

Радужный хаос барьера взвивается диким вихрем, безумной метельной круговертью, вьюгой… вьюгой…

С хрустом ломается карандаш в пальцах «милорда Вадима».

— Алекс…

Станция горела. Не вся, примерно четверть, но дым накрывал территорию густой серо-желтой пеленой, моментально оседая на языке горечью. Надсадно выл сторожевик, кто-то кричал, яростно и непонятно. Светловолосого парня, возникшего прямо на пути двух бегущих Стражей, чуть не сбили:

— Какого демона, договорились же без телепортов сейчас… Дим?

Дим не ответил ни на «демона», ни на вопрос. Только губами шевельнул:

— Где?..

— Там, с ранеными. Пытаемся понять, что это за дрянь. Осторожней только, без телепортов. Видишь, какая каша…

— Дим, хвала Свету! — оборачивается чье-то закопченное лицо. — Может, успеешь. Я не могу стабилизировать его состояние, яд не поддается, а регенератор нельзя с ядом… Дим, ты сможешь? Дим!

Во имя Света!.. вашу дай-имонскую …! Это не яд. Не просто яд. Черная отрава, проклятое наследство мира Дайомос, пожирающее изнутри. Какими-то осколками памяти это еще помнится. Лёшка…

— Он остановил взрыв, — торопливо излагал полузнакомый маг. — Вон того смертника видишь? У них была пара демонских закладок, из тех, какими небогатые кланы себе сами пещеры делают. На Уровнях, наверное, раздобыли. Если бы рвануло, то станцию пришлось заново строить. А он как-то почувствовал. Дим, ты…

Я. Это я. И я ни черта не могу сейчас. Ибброхуз мруг хиссоярру дай-имонов вместе с их хрыбанутой планетой! Черная отрава сжигает быстро. Только Пламя сможет… наверное… если черная мерзость не успела сожрать узы. Если…

Все мысли мелькают в долю секунды. Но он не успевает все равно. Не успевает!

Лёшка, странно тяжелый, когда его поднимаешь на руки, вздрагивает последний раз и вдруг становится легким-легким. А потом просто тает. Тает, выцветает на глазах, исчезает. Как призрак. И меньше всего это похоже на успешное возрождение феникса.

Лёшка…

Несколько секунд Дим стоял, невидяще глядя на свои опустевшие руки. Лёшка. Лёшка. Лёшка. В голове было пусто, бездумно и холодно… и, может быть, потому непонятные крики рядом обрели смысл:

— Отвечай! Отвечай! Где он? Где ссои-ша?

— Смолкни, предатель, не тебе произносить звание мудрого!

— Он тебя бросил, скудоумок! Бросил нас всех и удрал! Куда?

— Заткнись. Сними путы — загрызу! Загрызу-у-у-у… тварь! Все вы твари, всех загрызу, всех!

Надо же, а он все еще понимает язык серых. Чужой памяти больше нет, а язык и боевые навыки остались.

— Скажи, где он, Мархи! Пока он не…

— Заткнись, трус! Чем тебя купили? Мы всех вас…

Хватит.

В голове все еще было пусто и жутко, когда Дим оказался возле пленного серого. Двух серых. Один — его звали Нарки, Дим помнил серого пришельца без дайи, а второй… второй лежал на земле. Сторожевые чары надежно обездвижили незваного гостя, но перед дайи оказались бессильны, и пленный сыпал оскорблениями пополам с угрозами, обещая, что сожрет всех, всех, кто сейчас смотрит на него, «дикари тупые»!

Хватит. Просто хватит.

Дим не стал ничего говорить. Он просто встретил глаза серого, удержал контакт и позволил увидеть то, что сейчас на душе.

Он не угрожал, не сжимал кулаки. Не позволил себе ни одного оскорбления. Просто смотрел. И голос, который произнес негромкое: «Где он?» — был очень ровным. Он просто смотрел, не отводя взгляда странно светлых глаз, но отчего-то пленный стразу затих… а потом начал говорить, давясь и запинаясь…

Удар был страшен.

Барьер содрогнулся весь, как рыбачья сеть, в которую влетела торпеда.

Это не просто попытка пробоя. Это… С-с-свет! Проклятье. Что происходит?

Алекс переместился туда, где рвалось, рассыпая сгустки энергии, сложнейшее плетение чар. Изнутри, опять изнутри. Ссои-ша снова? Или новые антигомы?

Еще удар! Ткань барьера ползет и рвется, словно в живое тело вгрызается-ввинчивается бур, проворачивая дыру. Демон, б-больно.

Алекс почувствовал, как наваливается слепящая чернота беспамятства. Еще один импульс — и… все? Барьер лопнет. Серые убийцы повалят «за жратвой», а он ничего… ох, проклятье, паршиво-то как… ничего не сможет?

Ну нет! Надо, Алекс. Надо. А значит, удержишь и через не могу.

— Вадим! Вадим, ответь! — Шар словно вскипел изнутри, высветив знакомое до последней черточки лицо. — Вадим, это срочно!

— Что-то с Ал… Лёшем?

Лицо альтер эго дрогнуло.

— Лёш погиб. Я… не знаю. Надеюсь, что дар феникса все-таки сработал, но сейчас не проверишь. Слушай. Пленный раскололся и выдал, что атака на эту станцию — отвлекающий маневр. Ссои-ша и самые верные помощники пошли на захват другой. И не взрывать — сотворить пробой за барьер. Разрушить барьер…

— ЧТО?

— Милорд! — Шар полыхнул тревожной красной вспышкой. — Перестала отвечать станция в Швейцарии.

Вадим закрыл глаза. Все. Лёш. Алекс…

— Дождались… Дензил, поднимай всех. Пора поработать.

— Есть, милорд.

— Конец связи.

Алекс?

Мгновение молчания, от которого сердце успевает заледенеть, а потом связь вспыхивает огнем.

«Дим, не сейчас!»

«Атака?»

«Пробой. Готовься… мне… не сдержать… целиком… но я дам… дам тебе время…»

Пауза и яростный выдох:

«Сколько смогу!»

Секундное молчание. Напряженный взгляд вверх. Сжатые губы. Касание, от которого шар наливается мягким солнечным светом.