Игорь Федорцов - Черная нить горизонта

Хлопот с Робером - две руки мало! Носокомий долго отмачивал и снимал повязки, удивляясь, кто же так неумело их наложил. Одна столь туго сидела, что перетянула кровоток и нога сделалась синюшней. Пришлось потратить драгоценный просопис, чтобы не началась гангрена. Плотий наложил мазь на основе травы на тряпку и укутал конечность.

− Будете менять каждые шесть часов, − приказал он сестрам.

Носокомий по возможности аккуратно сшил большие раны, промыл порезы и смазал ушибы. Работа с коленом отняла большую часть времени. Кто-то варварски отломил стрелу, оставив наконечник в теле. Железо, застряв в суставе, разрушило хрящевую ткань. Прежде чем извлекать обломок, Плотий дал Роберу белладонны. Она должна была приглушить боль. Выжидая время пока настойка одурманит раненого, спросил у Арды и Лэш.

− Он ходит кровью?

− Мы... мы..., − не могли внятно объяснить сестры.

− Обильно поите мятой. Возможно у него разрывы внутренних органов. Даже, наверное.

Обломок извлекал с осторожностью. Не смотря на мужество и терпение, Робер потерял сознание. Сестры рыдали друг у друга на плече. Носокомий воспользовался бессознательным состоянием и выковырял осколки кости и хрящей. Не жалея полил рану камепитисом. Под конец зафиксировал ногу в лубок. Возился долго. Но справился.

− У вас я буду обязательно завтра с самого утра. Если у кира подымится температура, и он начнет бредить, не медленно посылайте за мной.

− Скажите шен Плотий, а скоро он выздоровеет?

− Как только справится с ранами.

− Он поправится к карнавалу Очага?

Плотий рассердился, поняв, куда они клонят.

− Боюсь вас огорчить, но кир Робер вряд ли когда сможет танцевать. Я молю бога, что бы рана на ноге не загноилась.

− И что? - в голос спросили огорченные сестрички.

− Тогда самое меньшее, чем он отделается, потеряет ногу.

18.

Хилиарх* ордена Керкитов, кир Венн ди Люсс, хмур и недоволен. Для чего, скажите на милость, набирать таких сопляков? Для чего? Большинству нет восемнадцати, они неважно владеют оружием, у них отсутствует понятие дисциплины, их головы забиты россказнями о подвигах и победах. И что это значит? Это значит, они будут из кожи лезть проявить себя. И хорошо если останутся целыми и невредимыми!

"Им в игрушки играть, а не в драку соваться, " - гневался кир Венн и гнев его был справедлив.

Однако вслух своих чувств не выразил. Кто он? Хилиарх! А раз Капитул Ордена милостиво дозволил принимать всех кто пройдет испытание, так тому и быть. И опять у кира Венна кипит душа. Они называют это испытанием?! Посмешище! Отрубить голову соломенному чучелу, проехаться три круга на лошади и пройти между двух десятков посаженых на крепкую цепь псов. Псы как следует и не ярились и не лаяли на испытуемых. За щенков приняли. Они самые щенки и есть! Молокососы!

Кир Венн оглядел неровный строй. В огромном зале его голос зазвучал подобно набату.

− Сейчас кир Больго, выдаст вам тавлионы ордена Керкитов. Отныне вы служите закону и короне. Закону и короне! Таков порядок. Приняв знак вы возлагаете на себя тяжкое бремя, которое будете нести до самой своей кончины. Только смерть может исключить вас из рядов ордена. Смерть и никто другой! Если вы боитесь такого бремени или в ваши сердца закрались сомнения, или считаете ношу не по плечу, уходите! Оставшимся должно помнить мною сказанное.

"Сколько ненужного пафоса сейчас и сколько рутины и грязной неблагодарной работы завтра", − посочувствовал кир Венн своим новобранцам.

Ни один шеренги не покинул. На лицах юнцов готовность жертвовать собой ради торжества закона.

"Их еще учить и учить жить ради этого самого торжества," − уже не так сердится хилиарх.

Он бьет кулаком в кольчужной перчатке в гонг. Для этого существует деревянный молоток, лежит рядом, но кулаком воспринимается лучше.

Строй подтянулся и замер. Кир Больго идет вдоль выпячивающих грудь юнцов и прицепляет тавлионы с золотой короной.

− Помни, ты Керкит! Помни ты Керкит! Помни..., − говорит он все тише и все менее внятно.

Шестнадцатый в шеренге удостоенных чести быть принятым в орден, рейнх Эттан ди Маггон.

Обход законен. Хилиарх вновь врезал гонгу. Два послушника внесли огромный жбан с водой Источника. Пустили по кругу. Теперь все они братья по служению. Закон и корона!

Обряд посвящения скромен и краток. К чему многословие и вычурность речей, мишура и парадный блеск? Все сухо и кратко. Как строка закона.

Новобранцев тут же разделили по декархиям, препоручив командирам. Теперь им мучиться воспитывать из маменькиных сынков и папенькиных любимчиков воинов.

Орден Керкитов, образованный три месяца назад, располагался в старом родовом замке Молино. Возможно, в минувших лихих временах гордые таны и владели нечто более грозным чем, уступленное за долги Туиму Габору, но замок неумело и многократно перестроили. И теперь, и не замок и не дворец. С серединки на половинку. Иначе с чего благочестивому симодарию жертвовать свое имущество церкви Создателя?

Донжон в три этажа, сложен из крупного камня. Весь первый этаж − сумеречный зал под тяжелым сводом, с лже-колонами по периметру и щелевидными окнами. Второй этаж занимали Высокий Трибунал и канцелярия. Третий отведен под жилые комнаты. Здесь просторно, светло и ухожено. Площадка крыши в обрамлении лилиеобразных зубцов. На флагштоке знамя с золотой короной.

От донжона полукружьем отходят стены. Правая, как и положено, высокая, с зубцами, амбразурами, ставнями-тапеку, широким парапетом, заканчивалась башней-бартизаном*. Тот же донжон, но поменьше и пониже, с балкончиками для стрелков. Под парапетом стены размещались лазарет, оружейная, склады, кухня и кордегардия. Левую стену заменили портиком с множеством колон. Поверху портика шла прогулочная аллея, украшенная скульптурами, вазонами с цветами, беседками. От колон, вовне, спускалась широкая лестница. Оставленный участок рва превращен в пруд с кувшинками и лодками для вечерних прогулок. Заканчивался портик так же высокой башней-свечой. Между Свечой и бартизаном перекинут ажурной легкости мостик. Под мостиком въездные ворота, такие же легкие, в аграфах, картушах и кованных кружевах.

Внутренний двор Молино плотно уложен плитами - травине не пробиться! Посередине двора, из красного гранита, чаша Источника. Собравшаяся в чаше вода кажется смешанной с кровью. Этой водой каждодневно кропят братьев ордена, не важно, уезжают ли надолго или всего лишь отправляются в патрулирование, возвращаются ли после продолжительного отсутствия или часовой отлучки. Её же вливают в рот керкиту закончившему круг земного бытия и краткого служения ордену.

Покружив у Источника, в надежде встретить Мэдока, но, так и не встретив, Этан отправился домой. Ему еще предстояло сообщить киру Вейну о своем вступление в орден. Юноша немного стыдился. О своих намерениях он не посоветовался с наставником. Сперва не был уверен, примут ли, потом помешали погребальные обряды в доме глориоза Бекри. Но теперь сказать придется. Этан справедливо сомневался в одобрении фрайхом своего поступка. И не только умолчания, но и самого факта. Фрайх Вейн прочил ему серьезную военную карьеру, но почему-то не отпустил в Пушт с армией.