Татьяна Лайка - Чужой снег

Я очухался первым и, подмяв под себя Иларэль, взмахнул мечом. Одна стрекоза оказалась без «оружия», но, видимо, ей это никоим образом не мешало и она вновь атаковала. Хотела взять на таран? — не вовремя пошутил я. Еще взмах и лезвие прошло сквозь нее, как сквозь масло, а две получившиеся половинки полетели в пропасть.

— Да что же это такое! Погулять спокойно не дают! — пришла в себя наемница.

— А ты бы побольше лезла куда не нужно! — огрызнулся я. — Обязательно надо было пить эту дрянь?

— Это не из-за этого, — неуверенно и с детской обидой в голосе ответила Арая, тратя навсегда второй нож.

Вокруг не было ничего видно из-за этих тварей, и я махал мечом не особо напрягаясь — все равно попадал. Иларэль уже вообще растратила все ножи и присела (умничка!) подле моих ног, скрываясь подо мной и кустом. Плечо у меня уже невыносимо болело, кисть от напряжения свела судорога, но останавливаться было ни в коем случае нельзя! Я даже не знаю, на сколько бы меня хватило, если бы не громогласный рык, раздавшийся из тоннеля, противоположного тому, откуда мы пришли. Кто это был меня мало волновало, хотя по всем правилам должно было.

Видимо, я слишком увлекся. Потому как зверь, смахивающий на «тираннозавра рэкса», показался в проеме во всей красе. Утешало два факта: во-первых, эта тварь пока что тоже пыталась отбиться от назойливых «мошек», что, надо заметить, у нее получалось гораздо лучше, чем у нас, и тем самым неизмеримо помогала нам в этой нелегкой борьбе, и во-вторых, заценив размер ее лапки, я пришел к выводу, что ей вряд ли удастся пройти по тому «бордюрчику», что прилегает к стенам помещения. Вот последнее мне проверять ох как не хотелось! Поэтому я продолжал махать оружием, хотя количество гадин заметно сократилось.

Еще две половинки с тяжелым «плюхом» легли мне под ноги, обдав при этом Иларэль противной слизью. У меня перед глазами мелькали несколько стрекоз, их тректории пересекались и вновь соединялись… как будто это раздвоение.

— Милая, скажи мне, сколько их осталось, — прокричал я девушке.

— Две перед тобой и одна летает над тем зверем! — откуда-то снизу услышал ее голос. — Ой, там еще детеныш! Крохотный такой!

Да, да я знал, что хотела сделать эта… как там люди называют?.. «гринписовка»! Спасти маму с малышом — было для нее дело чести! Поэтому моя любимая дурочка метнулась из под укрытия к тем чудовищам и по тому самому бортику, по которому не пройти мамаше, подбежала как можно ближе к безотцовскому семейству. Маленький заинтересовался чужой тетей, но подходить не спешил.

— Глупенький, тебя же там затопчут! — уговаривала Иларэль. — Иди ко мне, ну же, не бойся… я не обижу!..

Мельтешить перед глазами перестало и, мигом глянув под ноги, я понял почему: одна из тварей спокойно умирала, истекая кровью и какой-то слизью. Осталось две… Но вот сейчас как раз таки началось самое трудное: поймать широким мечом одну единственную гадину. Взмахнет полкрыла! Еще взмах… нет усика! Нет, так дело не пойдет, я таким образом буду до лета ее ловить, надо что-то придумать… но что?

Уже стараясь не делать лишних движений дабы не тратить силы попусту, я усердно ловил глазами эту сволочь, которая успевала кружить со скоростью молнии. Слегка пострадавшая стрекоза не спешила атаковать, видимо, наученная опытом… и отрезанным крылом. Я немного расслабился, как оказалось, зря: рана на плече заныла во всю силу и я чуть не выронил оружие. Демоны меня раздери! Понесли же черти нас в эту пещеру! Да еще так далеко от города!

— Арая! — успел крикнуть я прежде, чем крылатая уродина сделала резкий проворный разворот вокруг своей оси и метнулась в сторону девушки. Моя радость успела увернуться, придерживая «добычу» в виде малолетнего раптора и чуть не сверзившись из-за этого в пропасть.

— Ах ты пи… ху… крылатая! — матерные слова никогда не входили в мой арсенал ругательств, но в тот момент я просто не мог выразить свои эмоции по-другому. Я моментально подскочил к месту нового «сражения» и что было силы мечом плашмя саданул ее в бок! Она отлетела точнехонько под ноги взрослой рапторше, размазавшись по каменному полу лужей слизи. Мамаша уже была в бешенстве и ловила оставшуюся летающую назойливую муху зубами, клацая с оглушительным лязгом челюстями. Крохотные передние конечности беспомощно болтались перед собой, не доставая до противника. Вмешиваться я не рискнул, не приведи небо еще под ноги ей попаду и буду сам похож на ту склизкую живопись на полу.

Глаза взрослого чудовища уже постепенно наливались кровью, застилая все вокруг, и мамаша клацала во все стороны, надеясь зацепить эту сволочь. Я только успел подумать, что это будет длиться вечность, как раздался хруст и шипастый набалдашник скрылся в жующих челюстях гиганта. Однако в тот самый момент эта туша так некстати наступила на лужицу и поскользнувшись, упала на самый край площадки, которая в свою очередь звонко откололась…

Дальнейшее произошло буквально за мгновения… Мы не услышали ни единого звука падения — так глубока, наверное, была эта пропасть. Арая чуть ли не ревела от сожаления и судорожно прижимала к себе малыша-переростка, дабы уберечь хоть его от такой участи. Когда я смог рассмотреть этого «маленького», у меня дар речи чуть не пропал! Это надо же маленький! Да он мне почти по пояс!..

— Иларэль, ты уверена, что его обязательно надо забрать с собой? — в который раз пытался я отговорить девушку.

— А ты что же, хочешь бросить несчастного крошку здесь одного одинешеньку?! — с искренним негодованием восклицала она. — Да он же умрет тут один от голода! Мамы-то теперь рядом нет!

— И ты теперь решила стать его мамой? — поддел я наемницу. — Так ведь у него… или нее должен быть еще папа, — привел последний свой довод.

— Где?! — спросила она, выразительно разводя руки в стороны. — Ты его где-нибудь видишь? Да и какие с вас, мужиков, отцы! На себя-то посмотри: дитя хочет бросить, пусть и не своего!

— Уволь! — скривился я. — Если у меня будет нечто подобное… — я кивнул на новоиспеченного «сынишку». — Я сам себя порешу…

— А тебе так уж важно, что он зеленый и в пупырышках?!

— А еще то, что у него гребень типа «а ля ирокез»! У меня такого нет, — и дабы убедиться в достоверности сказанных мною слов, погладил себя по постриженной парикмахером шевелюре.

— Сделаем! — язвительно отметила Иларэль, в очередной раз обнимая детеныша.

— Как ты его назовешь? — тихо спросил я, ожидая ответной реакции, которая, впрочем, не заставила себя ждать: любимая повисла у меня на шее и с воплями «Спасибо!» расцеловала уже второй день небритую щеку, добравшись и до губ, конечно.

— Вот уж мне эти сентиментальные спасители, — проворчал я для проформы. — Что Рив, что ты! Два сапога — пара!..