Татьяна Лайка - Чужой снег

Только когда Арая отлипла от моей скромной персоны, она заметила:

— Ты же ранен! — почти крикнула она, напугав при этом «маленького».

Срочно порвав нижнюю рубашку (заметьте, свою!) на лоскуты, она принялась бинтовать плечо, но никакая боль уже не могла мне помешать любоваться раздевающейся наемницей. Потом она, конечно, накинула на себя куртку, так как хоть мы и находились в пещере, все равно было холодно, однако из расхлябанных пол кожаной куртки иногда появлялась то одна, то другая божественная грудь…

— Перестань пялиться! — строго «посоветовала» она.

— Ага, — довольно ухмыляясь, кивнул я и продолжил такое увлекательное занятие, как наблюдение за колыхающейся грудью.

— Мейрон, я тебя предупредила! — сквозь зубы проговорила она.

— А что мне за это будет? — невинно поинтересовался я.

— А то! Я тебя соблазню, и мне будет по барабану, сможешь ты после этого без меня или нет! — продолжила перевязывать Арая.

Того, как ей хотелось воплотить в жизнь эту угрозу, не заметил бы только слепой! Да и я бы сам не отказался… но разум практически всегда побеждал во мне чувства, и я послушно опустил глаза, где-то в подсознании мечтая, чтобы Иларэль нарушила все правила и набросилась на меня прямо здесь!

Наверное, я бы даже не сопротивлялся…

Но перебороть себя и разрушить барьер я сам не мог.

— Точно вылетели из трещины? — в который раз повторялся Правитель. — И сразу после того, как девушка попила воды из источника?

— Да, — отвечал я, обессилевший от долгого похода обратно с места происшествия и уже длившегося почти два часа «допроса с пристрастием», сочетавшегося с жестокой и негуманной процедурой, как зашивание особо глубоких порезов и перевязкой.

— Сиди тихо! — проворчала доктор Ксерия, с которой не так давно мне посчастливилось познакомиться при покушении на одного высокородного мужичка, выпавшего с балкона прямо на балу.

— Я стараюсь, — прошипел я, сдерживаясь от боли.

Арая, как наказанный ребенок смирно сидела в сторонке на стульчике, выровнявшись по струнке.

— А это… — Правитель неопределенно махнул рукой в сторону спящего на полу рапторенка. — Это вы притащили зачем?

— Так маленький же! — подал я голос, тут же зашипев от того, что доктор потревожила рану. — Он же совсем без мамки-то остался! Как было не взять?!

Растерли хмыкнул, но промолчал. Он еще сделал пару «туда-сюда» по комнате и повернулся к новоиспеченному подданному.

— И как тебя зовут, мелочь? — наклонился он, но так как малыш промолчал, за него осмелилась ответить Арая:

— Рослик.

— Рослик? — удивился Эмунс. — Ну что ж, вполне подходит, — оценил он, двумя пальчиками поднимая и отпуская заднюю лапку детеныша раптора, которая незамедлительно упала, на что мелкий даже не обратил внимания.

— Крепко спит, — констатировал глава государства. — И что мне теперь с ним делать?

— Определи его в армию, — предложил находящийся в помещении Гром. — Вырастишь настоящего раптора, будет тебе служить.

— Ты знаешь, сколько ему расти? — авторитетно спросил он у велшана. — Для того, что он стал взрослым раптором, потребуется лет сто, не меньше.

— Так потомкам твоим пригодится, — не сдавался Гром.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — оторвался от животного Растерли. — Доктор, что там?

— Ничего опасного, пара швов и глубокие царапины, но должна заметить, что в состоянии молодого человека это могло обернуться куда серьезнее, если бы ему не так повезло.

— Вот видишь, Мей! — наставительно вмешался Луч. — Я тебе говорил, что надо сидеть, не высовываясь! Мало того, что простудился и спина еще не зажила, так еще на неделю хочешь тут остаться?..

— Нет, Мейрон, мы не будем против! — тут же заверил Правитель. — Но тебе следует внимательнее относиться к своему здоровью!

— Да хватит мне нотации читать! Понял я, понял! — лежа на лавке животом вниз, огрызнулся я. — Лучше скажите, где Рив. А то у меня травма, а его еще нет и он не читает мне морали! Где такое видано?

— Да у бабы он, где же еще… — отозвался Гром. — Ни разу с того момента, как пообещал, не ночевал в своей комнате.

— Вы скажите ему, что у некоторых дам есть очень бдительные папеньки, — как бы между делом посоветовал Эмунс. — И еще я бы советовал ему быть осторожнее! Это и тебя касается, Мейрон, но по другой причине!

— Вот привязались! — буркнул я, отворачиваясь от всех и тихо застонав, потому как доктор накладывала еще один шов.

Я сам не видел, но говорили, что после той операции, на лавке остались бороздки от ногтей… И пусть мне говорят про всяких там героев, которые не стонали при зашивании ран и вообще вели себя, как настоящие мужчины. Не поверю! Я тоже хотел показаться настоящим мужчиной в глазах прекрасной наемницы, но такая боль выше всех человеческих возможностей! И даже вампирьих! Поэтому мне было неловко, когда ко мне в комнату заглядывала Иларэль и видела меня стонущего. Но как бы я ни пытался освободиться от ее внимания в такие особо неприятные моменты, когда действие болеутоляющего заканчивалось, девушка всегда упорно продолжала сидеть рядом и сочувственными глазами смотреть на мое покореженное состояние.

Правитель, конечно, поселил Иларэль в комнату, но она той и не потребовалась, ибо Арая все время просиживала у моей постели, кормила меня с ложечки и безостановочно подсовывала выпирающее по бокам одеяло. В подобной обстановке я действительно чувствовал себя умирающим. Поэтому стремился выйти из «постельного режима» как можно раньше.

Надо признать, что ни его величество, ни друзья (в том числе Лао) меня не забывали. Также регулярно проведывать приходила доктор Ксерия, перевязывала по три раза на день. И опять же все это видела Арая…

Я бы на месте влюбленной наемницы уже давно разочаровался бы в таком «принце», вечно ругающимся и стонущем.

Но она настырно продолжала сидеть и всегда тихонечко поглаживала одеяло… приятно, конечно, было, но полезного маловато.

— Что я тебе говорил! — строго читал нотации Правитель. — Что не надо было пробовать подниматься! Пожалуйста! Только что снятый шов разошелся! Ты думаешь Ксерия сняла швы потому что уже пора? Ни фига! — откуда он понабрался таких словечек, я понятия не имел, но подозревал, что это все-таки общение с сэром Ривентом Альвенди не прошло даром. — Это было сделано ради тебя, родной мой! Всего оставалось денек полежать спокойно, и потом можно было хоть с мечом упражняться, а ты… теперь лежи и мучайся!

— Кстати, ваше величество, я давно хотел спросить, еще со вчерашнего дня… я внезапно нашел уважительную причину сменить тему разговора.

— Спрашивай, — махнул рукой несостоявшийся нравоучитель.

— Вы мой меч видели?