Владимир Брайт - Принц фальшивых героев

Мерзкое существо, не знавшее в жизни ничего, кроме закона тупой силы и кратковременных удовольствий, купленных за деньги, появилось на моем и без того не слишком безоблачном горизонте, в первый и последний раз в жизни попытавшись пересечь наш фарватер.

— Так, и что это мы здесь делаем? — игриво поинтересовалось оно и вытащило из-за пояса огромный даже по местным меркам тесак.

Самое скверное заключалось в том, что этот дегенерат был не один — рядом весело скалилась компания его единомышленников, видимо, мнящих себя отчаянными головорезами.

— О боже! Сейчас ведь опять начнется! — глухо, с надрывом, проскрипело мое издерганное подсознание.

— Мы...— только и успел прохрипеть я, собираясь хотя бы ненадолго оттянуть неизбежную конфронтацию, но разговора не получилось.

Весь этот балаган затевался лишь для того, чтобы как можно веселее произвести небольшое кровопускание, поэтому, чтобы не портить праздник, наша команда приняла правила игры — и все получили что хотели.

Гарх ориентировался на звук голоса, поэтому удар явился полной неожиданностью даже для меня, несмотря на то что с самого начала я знал: любезным обменом информацией дело не закончится.

Гарх ударил с полоборота, и не в меру любопытный хозяин тесака бесславно закончил свою карьеру лихого разбойника, развалившись на две половинки — по вертикали.

Лезвие клинка Апокалипсиса было настолько тонко, что, уже будучи разрезанным, несчастный успел произнести начало слова «уре...» и только затем — из-за движения губ — лопнула хрупкая связь, удерживавшая тело в целости. Левая часть тела отделилась от симметричной правой и, извергая фонтаны крови, рухнула на пол.

— О-о-о,— в очередной раз только и смог выдавить из себя я, понимая, что как ни старайся, эксцессов избежать уже не удастся.

— Да, действительно нехорошо получилось,— в унисон мне еще успел отметить внутренний голос.

— Друзья мои, простите, но мне пора,— во внезапно наступившей тишине неожиданно громко произнес хозяин крысы, видимо, решив, что для него на сегодня впечатлений довольно.

Подслеповатый суфлер перевернул очередную страницу книги судеб.

— Действительно, и нам тоже,— извиняющимся тоном промычал я (проклятая удавка не позволяла нормально говорить), обращаясь неизвестно к кому.— В общем, мы, наверное, пойдем.

Предательский меч, с чудовищной силой вонзенный сзади в незащищенную шею Гарха, пробил ее навылет, с хрустом выйдя из горла на несколько дюймов. Мгновение назад там ничего не было, а теперь из кадыка моего и без того не совсем нормального друга торчало остро заточенное лезвие какой-то железяки [41] Причем наверняка не продезинфицированной , с острия которой сочилась черная, тягучая, как смола, слизь.

«Да, не зря он так переживал насчет своего состояния»,— мимоходом отметил про себя я.

— Большая ошибка,— отчетливо и внятно, почти по слогам, чтобы не только нападавшему, но и всем остальным была понятна мотивация его не совсем гуманных дальнейших поступков, произнес Гарх, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и широко, по-дружески улыбнулся.

У меня в голове прозвенел первый звонок.

Внезапно откуда-то налетел сквозняк, и в воздухе повеяло могильной сыростью. К первому робкому звоночку присоединился еще один. Кто-то, не удержавшись, истерично захохотал. Это послужило сигналом бить во все колокола.

Один или два стола в дальнем углу опрокинулись. Я почему-то подумал, что все это не к добру, после чего машинист еще успел дать прощальный гудок, заглушивший очередной предсмертный хрип, а затем паровой котел локомотива, не выдержав перегрузки, все-таки взорвался, и наш поезд стремительно полетел под откос, на встречу с дном пугающе бездонной пропасти.

Стучат колеса, бежит, уходя вдаль, железная дорога неведомого мира неведомого измерения. Мчится поезд с боеприпасами на помощь осажденному городу. Торопится успеть, пока не сомкнулось кольцо окружения. В кабине паровоза жарко, как в самой преисподней, весело гудит огонь в жерле ненасытной топки, с каждым километром пожирающей все больше и больше угля... Чумазые веселые кочегары, оказавшиеся в этом месте по прихоти сумасшедшего волшебника, считающего себя заправским режиссером, неспешно ведут беседу.

Аспирин. Летим, как птицы вольные, мы к Солнцу, немного утомленному закатом. Туда, где бьется сердце Вечной Жизни — и ни к чему теперь слова пустые. В них смысла ни на грош мы не найдем.

ЛСД (с энтузиазмом). Да!!!

Аспирин. В натруженных руках у нас лопаты, в душе — огонь пылающий, нетленный... ЛСД (восхищенно). Да!!! Аспирин. ...и ничего нет лучше этих слов, работы и еще предназначенья, нам данного судьбой... ЛСД. Ода!!! Аспирин. Гм. ЛСД. Да!

Аспирин. Послышалась ли мне в твоих словах льстеца корыстного фальшивая тирада?

ЛСД. О, что вы, сударь! Это просто ветер!! В печи огонь...

Аспирин (принюхиваясь). Мне кажется, жаркое... Я чувствую, сей запах будоражит так сладко ноздри мне, что я готов бежать за ним, как юноша влюбленный.

ЛСД (сглатывая). Наверно, птица это или рыба — из старого пруда... или из речки.

Аспирин. Вы слышали? То птица или рыба! Ха-ха! Уж запах-то жаркого я различу среди прочих даже ночью! Не держишь ли меня за дурака? Ты... Друг мой неизменный...

ЛСД. Нет, нет! Я даже в мыслях не имел такого...

Аспирин (благосклонно). Ну хорошо... Тогда поверь мне, друг: я чувствую, конечно же, жаркое. С румяной корочкой, немного с кровью... К нему еще из ливера паштет. И — красное, как кровь, вино из сока чудных лоз янтарных. ЛСД. Но лоза дает такая лишь вино сухое и белое, как мед.

Аспирин. Что ж, значит, это, наверно, просто кровь того врага, что мы поджарим к ужину сегодня. Мы с песнями съедим его в кругу друзей моих — чумазых кочегаров! Подбрось еще, мой друг, поторопись: все подготовить мы должны к закату... ЛСД. Но наш котел...

Аспирин. Ты думаешь, он будет мал для вакханалии веселой нам под лунным небом, средь безумных волн шумящего холодного прибоя?

ЛСД. Да нет же, нет...

Аспирин. Добычу мы нетрепетной рукой на части разорвем и всю зажарим... Соратники нам лишь спасибо скажут да оду сложат поварам искусным...

ЛСД (неуверенно). Быть может, ненадолго мы отложим наш пир роскошный? В городе друзья нас ждут сегодня с жадным нетерпеньем. «К оружию! К оружию!» — они без устали кричат и на вокзале встречают паровоз наш долгожданный, так точно, как... любовник молодой, минуты ждущий первого свиданья.

Аспирин. Ха-ха! Какая чушь! Ведь беды все приходят только от недоеданья. В здоровом теле и здоровый дух всегда — спроси о том кого угодно. К тому ж голодный и воюет хуже. Гормоны нам мешают трезво мыслить. Нет, нет, девицы, прочь из наших дум! Вино и кровь врага нам лечат души!