Владимир Лосев - Королева ночи

В голове кружилось, но Костя, сделав над собой усилие, приподнялся и сел, недоуменно глядя вокруг.

Бабка сидела за столом, пила какой-то темный настой из глиняной кружки, с хмурой усмешкой разглядывая его:

— Понравилось?

— Ужас какой-то, — Костик выдохнул застоявшийся воздух из легких, похоже, он какое-то время не дышал, закашлялся, потом прохрипел. — Я думал, что умер. Зачем вы со мной так? Я же ничего плохого вам не сделал, никого не обидел, слова плохого не сказал. Так я живой?

— Есть хочешь?

— Еще как, — юноша словно собирал себя по частям, каждое простое движение требовало нового осмысления, его тело разучилось что-то делать самостоятельно.

— Тогда живой, мертвым еда ни к чему. Вставай, только осторожнее, упасть можешь, я тебе помогать не буду, сама устала. Еды у меня немного, но тебе хватит.

Костик добрел до стола, поход оказался долгим и тяжелым, ноги никак не хотели идти и волочились за ним, вся тяжесть движения приходилась на руки, которыми он хватался за все, до чего мог дотянуться.

Лавка у стола оказалась настолько желанной и почти недостижимой целью, что он едва не расплакался от счастья, когда до нее добрался.

— Эк, тебя разморило-то, — улыбнулась Маланья. — Такого я еще никогда не видела, чтобы кто-то ползал и плакал. Эх ты, а еще герой…

— Какой из меня герой? — юноша вздохнул и приподнялся, хватаясь на шершавые доски стола. — Мне просто повезло, что нечисть сама на мое копье напоролось. Я всего один удар пропустил от этой твари, и тот меня едва на тот свет не отправил.

— А ты сейчас на каком? — деловито осведомилась бабка. — Может, скажешь?

Костя хотел что-то съехидничать в ответ, но вдруг подумал: — «А ведь действительно, сейчас он находится совсем на другом свете, чем тот, в котором родился…»

Что ответить юноша не нашелся, а только тяжело вздохнул. Бабка покивала головой и поставила перед ним глиняный горшок с чем-то приятно пахнущим.

— Специально для тебя с утра птицу зарезала, знала, что после моего лечения проголодаешься. Ну что полегчало?

Костик ощупал свои ребра, потом руки и ноги, где так нестерпимо все болело, вместо ответа махнул рукой и полез деревянной ложкой в горшок.

Супчик был с нежным тонким вкусом целебных травок, диетического куриного мяса и еще каких-то неизвестных пряностей, которые совсем не портили эту божественную пищу. Тело приняло еду восторженно, если бы у него был хвост, как у собаки, то сейчас он бы завилял им радостно и восторженно.

Рот наполнился слюной, а желудок подгонял медлительные руки, требуя, чтобы все содержимое горшка немедленно оказалось внутри, считая жевание пищи глупым и главное — бессмысленным занятием.

Костя и понять еще ничего не успел, как перед ним оказался пустой горшок, по дну которого он недоуменно водил ложкой, пытаясь в нем еще что-то найти.

— Больше не дам, даже не проси, — Маланья погасила факелы, оставив только масляный светильник на столе. — Тебе больше нельзя — умрешь Спать ложись вон там на полу.

Она толкнула его рукой. Юноша хотел возмутиться, потребовать свою одежду, которую она у него забрала еще в бане, но голова закружилась от недостатка кислорода, потому что кровь прилилась к желудку, и он повалился на лохматую шкуру какого-то животного.

Пахло от нее не очень хорошо, наверно имелись и насекомые, но глаза его закрылись раньше, чем он коснулся пола.

Утро началось приятно. Костя проснулся и долго лежал, не открывая глаз, исследуя свое тело, в котором ничего не болело, все чувствовало себя здоровым, изнутри шло такое ощущение счастья и блаженства, которое бывает только тогда, когда человек болел долго и тяжело, и внезапно выздоровел.

С таким настроением всегда хочется жить, и в общем-то плевать, что он находится неизвестно на каком свете, что вокруг нет машин, нормальной еды, туалета, и все кажется страшным.

Но и здесь светит солнце, поют птицы, тебе тепло и приятно, а значит, все хорошо. Кстати, насчет туалета зря он подумал…

Костя вскочил, и как есть, то есть совершенно голый, вылетел из дома, провожаемый насмешливым и понимающим взглядом Маланьи. Осуществив свои дела на небольшом огороде, примыкающем к бревенчатому строению, и прикрывая срам листом лопуха от любопытного взора неизвестной девчушки лет девяти, занимающейся кстати тем же самым на соседнем участке, юноша вернулся в дом.

Правда, с крыльца его завернула бабка.

— Иди, сначала в бане умойся, воняет от тебя потом и страхом — тем, что ты вчера из себя выдавливал вместе с болезнью, там и оденешься. Только после этого приходи — может и накормлю.

Костя рванулся в баню. Желудок снова требовал еды, поэтому подгонял его недовольным бурчаньем.

Юноша вымылся теплой водой, смывая пот и шерсть, прилипшую к нему со шкуры неизвестного, но явно хищного зверя, вместо мыла пользуясь размоченной синей глиной. Очищала она кожу совсем неплохо, единственно раздражало, что иногда встречались кусочки камня или песчинки, и тогда возникало ощущение, что трешь себя наждачной бумагой.

Но определено после мытья он стал чище, перестал пахнуть потом, и от него теперь исходил кисловатый довольно приятный запах глины.

Одежда нашлась в предбаннике, постиранная и заштопанная, особенно он обрадовался кожаной куртке — почему-то только в этой одежде он чувствовал себя более защищенным. Наверно, из-за того, что кожа у нее была толстой и немного напоминала одежду, которую носил дома. Правда, вместо молний, здесь имелись кожаные ремни, но это только придавало дополнительный шарм.

Маланья ждала его на крыльце.

Молча пропустила мимо себя, потом зашла следом.

— Вы как-то на меня не так смотрите, — выразил Костик возникшее в нем ощущение. — Что во мне не так?

— Да все в тебе не так, — бабка подтолкнула его к столу, на котором его ждал очередной глиняный горшок с неизвестными ему тушеными овощами. — И говоришь неправильно, и слова используешь такие, о смысле которых можно только догадываться, и кожа у тебя слишком белая, да и дерешься не так, как мы здесь привыкли.

— Да… это есть, — согласился юноша, набрасываясь на еду, чтобы заткнуть бурчанье желудка, иначе он бы не дал ему говорить, заглушая его слова. — Наверно, это правда. Вообще-то и мне здесь находиться без большой радости, не хотел сюда, просто так вышло… случайно.

— Просто — такие дела не выходят, — Маланья села напротив. — Гадала я на тебя, поэтому можешь не врать. Знаю, что пришел к нам не из города, а из странного мира, о котором никто и не слышал. А вот почему здесь оказался, мне неведомо. Во всем есть свой смысл, только до него дойти бывает тяжело. Думаю, колдун что-то не так сделал и призвал тебя на свою беду…

— Колдун?

— А кто же еще? Устроил окно в стенах нашего мира, а ты в него и влез. Зачем, пока не знаю. Гаданье ничего не говорит, точнее что-то поясняет, да моего разуменья не хватает понять. Ты не бойся, я никому про тебя этого не скажу — рано еще, да и не нужно. А вот помочь — помогу, по всему видать нужен тебе сломанный меч, не зря ты в пещере нужный осколок нашел, такие совпадения случайными не бывают.