Джо Аберкромби - Кровь и железо

— Все нынче не так, как раньше, — пробормотал Тридуба и зашагал по берегу к Молчуну. Тот уже осматривал трупы.

Ищейка последовал за ним. Доу тем временем насадил голову Дела-Дрянь на копье, воткнул тупой конец в землю, подбоченился и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. Он слегка наклонил древко вправо, потом снова влево, пока оно не встало строго вертикально. Доу ухмыльнулся Ищейке.

— То, что надо, — сказал он.

— Что теперь, вождь? — спросил Тул. — Что теперь?

Тридуба нагнулся над ручьем и мыл окровавленные руки.

— Что будем делать дальше? — произнес Доу.

Командир медленно выпрямился и вытер руки о куртку, выдерживая свою минуту на размышление.

— Пойдем на юг, — ответил он. — Похороним Форли по дороге. Возьмем этих лошадей — они все равно пойдут за нами — и двинемся на юг. Тул, распряги-ка тяжеловоза, он единственный сможет тебя выдержать.

— На юг? — в недоумении переспросил Грозовая Туча. — Куда на юг?

— В Инглию.

— В Инглию? — повторил Ищейка, и он знал, что они все думают одно и то же. — Но зачем? Разве там сейчас не воюют?

— Конечно воюют. Именно поэтому я и собираюсь туда идти.

Доу нахмурился:

— А мы? Что мы имеем против Союза?

— Да нет же, дурень, — отозвался Тридуба. — Я собираюсь драться вместе с ними.

— Вместе с Союзом? — удивился Тул, кривя губу. — С этими девчонками? Будь я проклят! Это не наша драка, вождь!

— Отныне любая драка с Бетодом — моя драка. Я намерен своими глазами увидеть, как с ним будет покончено.

Если подумать, Ищейка еще ни разу не видел, чтобы Тридуба изменил принятое решение. Ни разу.

— Кто со мной? — спросил Тридуба.

Они все были с ним. Как же иначе?

Шел дождь. Мелкий дождь, пропитавший сыростью весь мир. «Мягкий, как девичий поцелуй» — так говорили, хотя Ищейка едва ли мог вспомнить, что это такое. Дождь… Почему-то казалось, что для этого дела погода подходящая. Доу уже набросал холмик и теперь, шмыгая носом, зарывал лопату в землю рядом с могилой. Она была далеко от дороги, очень далеко. Они не хотели, чтобы кто-нибудь нашел ее и откопал Форли. Пятеро бойцов — теперь лишь пятеро — собрались вокруг могилы, глядя вниз. Много времени прошло с тех пор, когда они в последний раз хоронили кого-то из своих. Конечно, шанка добрались до Логена, это случилось не так давно, но они не нашли тело. Сейчас в их команде стало меньше лишь на одного, но Ищейка чувствовал, что не хватает очень многого.

Тридуба насупился и молча обдумывал, что сказать. Хорошо, что именно он стал вождем и должен сейчас подбирать слова. Ищейка сомневался, что сумел бы выудить из себя хоть одно. Наконец Тридуба заговорил — так медленно, как свет угасает на закате.

— Он был слабым — тот, кто лежит здесь. Слабейший, это точно. Так его и звали. Шутка ли, называть человека Слабейшим? Самый плохой боец, какого смогли найти, чтобы сдаться Девятипалому. Слабый боец, здесь не поспоришь, но я скажу: сильное сердце!

— Точно, — кивнул Молчун.

— Сильное сердце, — повторил Тул Дуру.

— Сильнейшее, — пробормотал Ищейка, чувствуя комок в горле.

Тридуба кивнул и продолжил:

— Нужно иметь крепкий костяк, чтобы встретить смерть так, как он ее встретил. Встать и пойти ей навстречу, не жалуясь. Самому просить о ней. И не ради себя — ради других, ради тех, кого он даже не знал. — Тридуба стиснул зубы и немного помолчал, глядя в землю. Они все молчали. — Вот и все, что я хочу сказать. Возвращайся в грязь, Форли. Мы стали беднее, а земля богаче с тобой.

Доу встал на колени и положил руку на свеженасыпанный холмик.

— Возвращайся в грязь, — проговорил он.

Ищейке на миг показалось, что с носа Доу капнула слеза. Нет, должно быть, просто дождь — это ведь Черный Доу. Он встал и пошел прочь с опущенной головой, и остальные последовали за ним. Один за другим они направились к своим лошадям.

— Прощай, Форли, — произнес Ищейка. — Больше нет страха.

Ему подумалось, что теперь он будет главным трусом в отряде.

Джезаль хмурился. Арди опаздывала. Она никогда не опаздывала прежде. Когда он приходил, она всегда была на месте, какое бы место они ни назначили. Ему совсем не нравилось, что он должен ее ждать. Ему приходилось ждать ее писем, и это само по себе раздражало. Но стоять здесь, как идиот… Он и без того чувствовал себя рабом, а теперь и подавно.

Он угрюмо взглянул на серое небо: оттуда сыпались редкие капли дождя, под стать настроению Джезаля. Время от времени капля крошечным булавочным уколом падала на лицо. Он смотрел, как дождь рисует круги на серой поверхности озера, бледными штрихами ложится на зелень деревьев, на серые здания. Темный силуэт Дома Делателя виднелся сквозь дымку. На него Джезаль посмотрел с особенным неудовольствием.

Теперь он не знал, что и думать о Доме. Все случившееся там походило на лихорадочный кошмар, и Джезаль решил просто не думать о нем — сделать вид, что вообще ничего не было. Возможно, он бы преуспел в этом, но треклятая штуковина постоянно попадалась на глаза, стоило только выйти за дверь. Она напоминала о том, что мир полон неразгаданных загадок, скрытых под тонким верхним слоем бытия.

— Пропади все пропадом, — пробормотал Джезаль. — И этот сумасшедший Байяз тоже.

Он хмуро посмотрел на сырые лужайки. Дождь выгнал людей из парка, и сейчас здесь было пусто как никогда. Лишь два или три мрачных человека безучастно сидели на скамейках, погруженные в свои горестные думы, да несколько прохожих спешили по аллее неизвестно откуда бог знает куда. Одна из фигур, закутанная в длинный плащ, шла прямо к Джезалю.

Его настроение мгновенно изменилось. Это Арди, он узнал ее! Ее капюшон был низко опущен, закрывая лицо. Погода стояла холодная и ветреная, но такой костюм все же выглядел слишком драматично. Ведь Арди из тех, кого пугают капли дождя. Так или иначе, Джезаль был страшно рад ее видеть. Сияя улыбкой, он поспешил вперед. Затем, когда их разделяло лишь несколько шагов, она откинула капюшон.

Джезаль ахнул, охваченный ужасом. Ее лицо покрывали огромные багровые кровоподтеки: на шее, вокруг глаза, в углу рта! Мгновение он стоял неподвижно, по-дурацки желая, чтобы избили его, а не ее. Тогда было бы не так больно. Он осознал, что его рука прижата ко рту, а глаза стали круглыми, как у впечатлительной маленькой девочки при виде паука, но он ничего не мог с собой поделать.

Арди сердито взглянула на него:

— Что? Ты никогда прежде не видел синяков?

— Э-э, видел, конечно, но… С тобой все в порядке?

— Конечно все в порядке! — Она обогнула его и пошла дальше по дорожке. Ему пришлось поспешить, чтобы не отстать. — Это ерунда. Упала, вот и все. Я неуклюжая дура. Всегда была такой. Всю жизнь.