Джо Аберкромби - Кровь и железо

— Очевидно, я должен знать этого человека?

Альбинос не ответил. Нижнюю часть его лица скрывала маска, а верхняя половина не выражала ровным счетом ничего. Он остановившимся взглядом смотрел на пленника, сидящего на стуле, и его розовые глаза были мертвыми, как у трупа. С тех пор как Глокта вошел в комнату, Иней не моргнул ни разу.

«Как у него это получается?»

— Да это же я! Я, Реус! — сипел толстяк. Его тонкий голос становился все выше, срываясь в панику. — Салем Реус, ты ведь знаешь меня, Глокта! Мы с тобой вместе воевали, пока ты не… ну, ты понимаешь… Мы были друзьями! Мы…

Глокта снова поднял руку и откинулся на спинку стула, словно в глубоком раздумье постукивая ногтем по одному из последних своих зубов.

— Реус… Это имя мне знакомо. Купец, член гильдии торговцев шелком. Человек, по общему мнению, богатый. Да-да, теперь припоминаю… — Глокта наклонился вперед и сделал паузу для пущего эффекта. — Он оказался изменником. Реуса забрала инквизиция, а его имущество конфисковали. Видишь ли, он замыслил уклониться от королевских налогов.

Реус разинул рот.

— От королевских налогов! — возопил Глокта, врезав ладонью по столешнице.

Толстяк смотрел на него во все глаза, нервно щупая языком зуб.

«Верхний ряд, правая сторона, второй сзади».

— Но мы забыли о манерах, — заявил Глокта, обращаясь в пространство. — Возможно, прежде мы с тобой и были знакомы, но моему помощнику ты наверняка не был представлен. Практик Иней, поздоровайся с этим толстяком.

Удар вышел не сильный — скорее шлепок, — но достаточно мощный, чтобы Реус слетел со своего сиденья. Стул заплясал на месте, но не сдвинулся.

«Вот как он это делает? Сбить человека со стула так, чтобы сам стул остался стоять?..»

Реус издал булькающий звук и распростерся по полу, прижав лицо к плиткам.

— Он напоминает мне выброшенного на берег кита, — произнес Глокта с отсутствующим видом.

Альбинос схватил Реуса под руку, подтянул вверх и швырнул обратно на стул. Из ссадины на щеке толстяка сочилась кровь, зато его свиные глазки теперь смотрели твердо.

«Большинство людей от побоев сразу плывут, но кое-кто, наоборот, ожесточается. Никогда бы не подумал, что этот слизняк способен на твердость. Однако жизнь полна сюрпризов».

Реус сплюнул кровью на стол.

— Ты зашел слишком далеко, Глокта, о да, слишком далеко! Торговцы шелком — уважаемая гильдия, они пользуются влиянием! И не станут мириться с подобным! Я известный человек! Быть может, прямо сейчас моя жена пишет прошение королю, дабы он выслушал мое дело!

— Ах да, твоя жена… — Глокта печально улыбнулся. — Твоя жена очень красивая женщина. Красивая и молодая. Боюсь, слишком молодая для тебя. Боюсь, она с радостью воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от такого муженька. Боюсь, она сама, лично передала нам на изучение твои счета. Все до единого.

Лицо Реуса побледнело.

— Мы их внимательно просмотрели. — Глокта кивнул на воображаемую стопку бумаг слева от себя. — Затем сверились со счетами, хранящимися в казначействе. — Он показал на другую стопку справа. — И представь себе наше удивление, когда мы обнаружили, что цифры-то не сходятся. А ведь были еще ночные визиты твоих служащих на некие склады в старом квартале, небольшие незарегистрированные суда, определенные выплаты должностным лицам, подделанная документация… Нужно ли продолжать? — спросил Глокта, с глубочайшим неодобрением покачивая головой.

Толстяк сглотнул и облизал губы.

Перед пленником стояла чернильница с пером и лежал лист бумаги с признанием вины, записанным во всех подробностях красивым, четким почерком Инея. Оставалось только подписать.

«Все. Сейчас он будет мой».

— Сознайся, Реус, — вкрадчиво прошептал Глокта, — и положи безболезненный конец сему прискорбному делу. Сознайся и назови своих сообщников; мы все равно уже знаем, кто они. Так будет легче для всех нас. Я не хочу причинять тебе боль, поверь, это не доставит мне никакого удовольствия. — «Мне его уже ничто не доставит». — Сознайся. Сознайся, и тебе сохранят жизнь. Ссылка в Инглию вовсе не так плоха, как про нее говорят. Ты будешь продолжать наслаждаться жизнью и честно трудиться на благо своего короля. Сознайся!

Реус сидел, уставившись в пол, и трогал языком свой зуб. Откинувшись на спинку стула, Глокта вздохнул.

— Или не сознавайся, — продолжал он, — и тогда я вернусь сюда со своими инструментами.

Иней выдвинулся вперед, и его массивная тень упала на лицо толстяка.

— Тело найдут в воде возле доков, — нежно шептал Глокта, — раздутое от морской воды и страшно изувеченное. Опознать его не будет никакой возможности.

«Он готов заговорить. Он созрел и вот-вот лопнет».

— Были увечья нанесены до или после смерти? — отстраненно задал он вопрос, адресуя его в потолок. — Был ли таинственный усопший мужчиной или то была женщина? Кто сможет сказать? — Глокта пожал плечами.

Раздался резкий стук в дверь. Лицо Реуса дернулось вверх, преисполненное новой надежды.

«Только не сейчас, черт возьми!»

Иней подошел к двери и приоткрыл ее. Из-за двери что-то сказали. Потом она закрылась, и Иней нагнулся, чтобы прошептать Глокте на ухо:

— Эфо Шекуфор.

Из косноязычного бормотания Глокта понял, что за дверью ждет Секутор.

«Уже?»

Глокта улыбнулся и кивнул, словно услышал хорошие новости.

Лицо Реуса помрачнело.

«Этот человек так ловко утаивал свои товары, почему же он не способен сейчас утаить свои эмоции? — Но Глокта сам знал ответ на свой вопрос. — Трудно оставаться спокойным, когда ты напуган, беспомощен, одинок и отдан на милость людей, не ведающих жалости. Кому, как не мне, это известно?»

Он вздохнул и самым утомленным тоном, какой только мог изобразить, спросил:

— Желаешь ли ты сознаться?

— Нет!

Свиные глазки пленника вновь наполнились решимостью. Он ответил на взгляд Глокты прямым взором и теперь сидел молча, настороженно, щупая языком зуб.

«Неожиданно. Очень неожиданно. Но, с другой стороны, мы ведь только начали».

— Что, Реус, зуб беспокоит? — Глокта знал о зубах все. Над его собственным ртом в свое время поработали лучшие мастера. Или худшие — это уж с какой стороны посмотреть. — Похоже, сейчас мне придется покинуть тебя на время, но пока меня не будет, я поразмыслю над твоим зубом. Очень серьезно обдумаю, что с ним можно сделать. — Он взял свою трость. — И мне бы хотелось, чтобы ты, в свою очередь, подумал обо мне, думающем о твоем зубе. А еще серьезнее ты должен подумать о своем признании. — Глокта с трудом поднялся на ноги, расправляя ноющую ногу. — Вместе с тем мне кажется, что самые обычные побои также пойдут тебе на пользу, поэтому я оставлю тебя на полчасика в компании практика Инея.