Джо Аберкромби - Кровь и железо

— Они отправят на войну и других. — Байяз указал на другую, меньшую группу. — Вон там тоже солдаты.

— Эти?

Он посмотрел на кучку худощавых юнцов, разодетых в яркие костюмы из красной и ярко-зеленой материи, в непомерно широких шляпах. У них имелись какие-то мечи, хотя их вряд ли можно было назвать воителями. Скорее, воительницы… Логен нахмурился, переводя взгляд с одной группы на другую. Грязные оборванцы — и разодетые юнцы. Трудно сказать, какая из этих армий страннее.

Дверь открылась, звякнул маленький колокольчик, и Логен вслед за Байязом вступил в низкий проход под аркой. Малахус двигался позади. После яркого уличного солнца лавка казалась темной, и глаза Логена не сразу привыкли к этому. Здесь, прислоненные к стене, стояли деревянные листы, размалеванные детскими изображениями зданий, лесов, гор. На стойках возле них висели странные одежды — ниспадающие мантии, слишком яркие платья, доспехи, гигантские шляпы и шлемы, кольца и драгоценные камни, даже одна массивная корона. Стойку поменьше занимало оружие — богато изукрашенные мечи и копья. Логен шагнул вперед и нахмурился. Это подделки! Ни один клинок не был настоящим. Оружие сделано из раскрашенного дерева, корона — из облезающей жести, драгоценные камни — из цветных стеклышек.

— Что это за место?

Байяз рассматривал развешанные вдоль стены мантии.

— Лавка театрального реквизита, — ответил он.

— Что?

— Люди в этом городе любят зрелища. Спектакли — комедии, драмы, театр во всех его видах. Эта лавка торгует вещами, необходимыми для постановки пьес.

— Они разыгрывают истории? — Логен потыкал пальцем деревянный меч. — У некоторых людей, видно, очень много времени.

Маленький пухлый человечек появился из двери в задней части лавки и с подозрением оглядел Байяза, Малахуса и Логена.

— Могу ли я вам чем-то помочь, господа?

— Несомненно. — Байяз шагнул вперед и без затруднений заговорил на простонародном наречии. — Мы собираемся ставить пьесу, и нам нужны костюмы. Как мы поняли, ваша лавка предлагает самые лучшие театральные принадлежности в Адуе?

Владелец лавки нервно улыбнулся и покосился на чумазые лица и заляпанную дорожную одежду своих посетителей.

— Это действительно так, но, э-э… качество, господа, стоит дорого.

— Деньги не препятствие.

Байяз вытащил раздутый кошель и небрежно кинул на стойку. Кошель раскрылся, и по деревянной поверхности рассыпались тяжелые золотые монеты. Глаза лавочника загорелись огнем.

— Ну разумеется! Что конкретно вы хотели бы приобрести?

— Мне нужна величественная мантия, подходящая для мага, великого заклинателя или чего-нибудь в этом роде. Разумеется, в ней должно быть нечто мистическое. Затем нам потребуется аналогичное одеяние, разве что не столь впечатляющее, для ученика волшебника. И наконец, нам необходим наряд для могучего воина, принца с далекого Севера. Что-нибудь с меховой отделкой, так мне представляется.

— Все это я могу дать прямо сейчас. Пойду посмотрю, что у нас есть.

Владелец лавки скрылся за дверью позади стойки.

— К чему нам такое дерьмо? — спросил Логен.

Волшебник ухмыльнулся:

— Люди здесь от рождения занимают определенное положение. Есть простолюдины — они сражаются, возделывают землю и выполняют различные работы. Есть дворяне — они торгуют, что-то строят и создают, занимаются науками. Есть знать — они владеют землей и помыкают всеми остальными. И есть королевская семья… — Байяз взглянул на жестяную корону. — О, я забыл, для чего она нужна. На Севере ты можешь подняться так высоко, как только сумеешь. Достаточно посмотреть на нашего общего друга Бетода. Здесь же все по-другому: человек по рождению занимает определенное место. И если мы хотим, чтобы нас восприняли серьезно, мы должны выглядеть как люди очень высокородные. В нашей нынешней одежде нас не пропустят в ворота Агрионта.

Его речь прервал владелец лавки: он появился в дверях с охапками яркой материи в руках.

— Вот вам мистическая мантия, пригодная для самого могущественного волшебника! Использовалась в прошлом году для роли Иувина в постановке «Конец империи» на весеннем фестивале. Смею сказать, одна из моих лучших работ!

Байяз поднял мерцающее полотнище малиновой ткани повыше к слабому свету и с восхищением стал разглядывать его. Загадочные диаграммы, мистические надписи и символы солнца, луны и звезд посверкивали серебряными нитями.

Малахус провел рукой по сверкающей материи другого абсурдного одеяния, предназначенного для него.

— Ты не высмеял бы меня с ходу, Логен, если бы я появился возле твоего костра в таком наряде! — сказал он.

— Может, и высмеял бы, — поморщился Логен.

— А вот здесь у нас великолепный образец варварского одеяния! — Лавочник вывалил на стойку тунику из черной кожи, украшенную блестящими медными завитками и обшитую паутиной бессмысленно тонкой кольчуги. Он указал на прилагавшийся к тунике меховой плащ: — Только взгляните, настоящий соболь!

Совершенно нелепое одеяние, равно непригодное для защиты и от холода, и от оружия. Логен скрестил руки на груди своей старой куртки.

— И ты думаешь, я это надену? — воскликнул он.

Лавочник нервно сглотнул.

— Вы должны простить моего друга, — проговорил Байяз. — Он актер нового направления. Он считает, что исполнитель должен полностью погрузиться в роль.

— Вот как? — пробормотал лавочник, оглядывая Логена с головы до ног. — Что ж, северяне сейчас… я бы сказал… актуальны.

— Несомненно. Уверяю вас, мастер Девятипалый — лучший в своем деле. — Старый волшебник ткнул Логена в бок. — Самый лучший. Я сам видел.

— Ну, если вы так говорите… — Лавочник явно сомневался. — Могу ли я поинтересоваться, что именно вы будете ставить?

— О, это новая пьеса. Я еще работаю над деталями. — Байяз постучал пальцем по своей лысой голове.

— Вот как?

— Да, это даже скорее сцена, чем целая пьеса, — ответил он и снова взглянул на мантию, восхищаясь игрой света на загадочных символах. — Сцена, в которой Байяз, первый из магов, в конце концов занимает свое место в закрытом совете.

— А-а. — Лавочник понимающе закивал. — Политическая пьеса! Может быть, сатира? Какого рода — комическая или драматическая?

Байяз искоса взглянул на Логена и сказал:

— Это пока не решено.

Джезаль мчался по узкой улочке вдоль рва, по истертым камням мостовой. Огромная белая стена бесконечной лентой проносилась справа, мелькали башня за башней. Он совершал ежедневную пробежку вокруг Агрионта. С тех пор как Джезаль бросил пить, он необыкновенно окреп и сейчас почти не сбился с дыхания. Было совсем рано, улицы города оставались безлюдны. Время от времени появлялся какой-нибудь случайный прохожий, он смотрел на бегуна или даже кричал вслед одобрительные слова, но Джезаль не обращал на это внимания. Его взгляд не отрывался от сверкающей и покачивающейся воды во рву, а мысли блуждали далеко отсюда.