Тереза Томлинсон - Лунные Всадницы

— Вот это уже на что-то похоже, — похвалила Мирина.

Прислужницы поспешили покинуть комнату, однако в дверях задержались. Глазам их предстала ужасная картина: Мирина сбросила с постели овчинные покрывала, затем лихорадочно оглянулась по сторонам — и безжалостно сдернула роскошный полог, и с треском разорвала его на полосы. Вылила в кувшин все розовое масло — и погрузила туда куски ткани. Вся комната тотчас же наполнилась свежим, нежным запахом.

Мирина отжала холодные, сочащиеся влагой занавеси и принялась обматывать ими пылающие руки и ноги Иры. А затем извлекла из-за пояса нож. Прислужницы задохнулись от страха, но царь Дарий жестом велел им замолчать. Он никогда не видел, чтобы женщина — да работала так быстро, деловито и умело, и теперь готов был всей душой поверить в незваную гостью. Мирина выловила ножом размякший комок шалфея из заваренного Ильдиз настоя.

— Вот отменное лекарство, — объявила она.

Она остудила комок разваренного шалфея в кувшине, затем хорошенько отжала и осторожно наложила влажные травяные компрессы на распухшую грудь Иры при помощи еще одной полоски ткани. Молодой женщине сразу же стало легче, она перестала метаться и лежала уже спокойно.

Разобравшись, что к чему, Дарий извлек из-за пояса инкрустированный драгоценными камнями кинжал и принялся кромсать льняное покрывало, а затем, закатав роскошные вышитые рукава, погружал полосы в золоченый кувшин и передавал их Мирине, как только они хорошенько намокнут.

— Да-да, так, — похвалила врачевательница. — Молодец!

Наконец все тело больной было обернуто охлаждающими тканями и влажными травяными компрессами. Мирина подняла голову, собираясь окликнуть Ильдиз, но девочка уже несла к постели золоченый кубок с теплым, ароматным шалфеевым чаем и золоченую ложечку.

— Меду! — приказала Мирина. Прислужницы со всех ног бросились за дверь и сей же миг вернулись, неся простой каменный горшочек с медом.

— Вот теперь вы все поняли правильно, — одобрила она.

Мирина осторожно напоила царицу Иру из ложечки медовым шалфеевым чаем. К тому времени спальные покои благоухали резким, чистым запахом трав и роз. Наконец жрица отошла от больной.

— Ну что ж… теперь нам остается только запастись терпением и подождать, — сказала она царю.

Но и сейчас царь отказался уйти. Измученный и разбитый, он прикорнул тут же на кресле, а Мирина с Ильдиз вместе поили царицу медовым шалфеевым чаем и то и дело меняли охлаждающие компрессы.

Когда во дворцовые окна пробился утренний свет, Дарий проснулся и увидел, что обе таинственные помощницы уснули на подушках прямо у постели. Ира лежала неподвижно, но все компрессы уже сняли, их заменило легкое и сухое льняное покрывало. Царь встал, и, пошатываясь, подошел к ложу. Кожа больной вновь стала нежной и чистой, краснота и отечность исчезли, хотя губы все еще были сухи и обметаны. Дышала царица спокойно. Дарий склонился над женой — та открыла глаза и улыбнулась, она узнала его. Он сжал ее руку, нагнулся поцеловать тонкие пальцы и разрыдался от облегчения — громко, как ребенок:

— Ира… моя Ира… спасена. Она спасена.

При звуке рыданий Мирина и Ильдиз одновременно проснулись. Но увидев, что жар спал и что плачет царь от счастья, целительницы крепко обнялись.

— А мы с тобой хорошо сработались, ты и я, — похвалила Мирина девочку. Ильдиз впервые после трагического дня гибели племени улыбнулась по-настоящему счастливой улыбкой.

Заслышав всхлипывания Дария, сбежались прислужницы. Они опасливо переступили порог царских покоев, но, увидев, как хорошо выглядит Ира, тихо заулыбались, облегченно вздохнув.

Мирина вновь принялась распоряжаться: дескать, тушенные в меду яблоки и свежие яйца отлично подойдут для завтрака и подкрепят силы выздоравливающей царицы. Ночью в голову девушки то и дело закрадывалась тревожная мысль, но она была слишком занята, чтобы прервать работу и спросить напрямую. Теперь же Мирина вновь вспомнила о своих опасениях. Она озадаченно оглядела покои и нахмурилась: да, верно, не видно ни колыбельки, ни люльки!

— А где же малыш? — тихо спросила она. Чего доброго, ребенок просто не выжил.

Прислужницы ничего не ответили — лишь опустили головы.

Дарий пожал плечами.

— Отдали кормилице, — отозвался он, удивляясь подобному вопросу.

Мирина покачала головой и решительно скрестила руки на груди.

— Молодой маме это не на пользу, — объявила она. — Сейчас же несите ребенка сюда. Малышу необходимо материнское молоко, а кормление грудью поможет справиться с горячкой, и царица быстро пойдет на поправку.

— Но всех дворцовых детей отдают кормилицам, царице такое низменное занятие не подобает.

Мирина вздохнула, подбирая слова, но Ира, что к тому времени уже полусидела, облокотившись на подушки, пришла к ней на помощь.

— Нет, это занятие сейчас как раз для меня, — прошептала она еле слышно.

Юный царь медлил одно мгновение, затем нагнулся, вновь поцеловал жене руку. И кликнул прислужниц:

— Ну, чего ждете? Несите ребенка, вам говорят!

Ира, невзирая на слабость, приложила младенца к груди и счастливо улыбнулась, когда тот принялся жадно сосать. Царь Дарий завороженно любовался женой и сыном, что уютно устроились под разодранным пологом точно в гнездышке.

Наконец царь обернулся к Мирине.

— Я исполню все, что ты скажешь, — объявил он. — Все, что угодно. Оставайся здесь — будешь нашей царской врачевательницей. Я осыплю тебя золотом и драгоценностями, подарю роскошные резные носилки и рабов, чтобы они носили тебя, куда прикажешь.

— Нет-нет, — покачала головой Мирина, скрывая зевок: девушка смертельно устала, и мысли в голове слегка путались. И тут жрица вспомнила об истинной цели своего приезда — ясно, как никогда, и осознала, что времени осталось совсем мало. — Нет, — твердо повторила она. — Остаться я не могу, но… но если ты считаешь, что сегодня ночью я сослужила тебе добрую службу, в твоих силах щедро отблагодарить меня, ибо у тебя есть то, в чем у меня острая нужда.

Дарис встревоженно свел брови, гадая, о чем идет речь, а Мирина между тем продолжала:

— Мне нужны полные телеги зерна — столько, сколько ты сможешь дать, и оливки, и изюм, и бочки с соленой рыбой, и вино, и… и еще мед, много горшков.

Дарий изумленно захлопал глазами.

— Можно подумать, ты целую армию кормить собралась!

— Это недалеко от истины, — согласилась Мирина. — Я хочу накормить осажденный город Трою.

Царь вновь уставился на гостью во все глаза, гадая, не снится ли ему безумный сон, но вот он оглянулся на Иру с младенцем — и расхохотался от души:

— Ха! Ты и впрямь безумна, о сумасбродная Лунная Всадница! Но если ты хочешь именно этого, все будет сделано, и немедленно!