Шеннон Макгвайр - Обитель

— Камеры у нас есть, но они не работали.

От нежиданности я уронила руки, оставив волосы в покое, и уставилась на нее.

— Мы не знаем, что произошло. Все записи оказались стерты.

— Значит, вы не знаете, когда точно она умерла, и интервал составляет четыре дня. — Джен кивнула. Я застонала. — Просто восхитительно. Терри ведь работает по ночам? Во сколько она приходит?

— Обычно она работает с девяти вечера до шести утра. На те выходные она, по предварительной договоренности, взяла отгул, а в понедельник утром ненадолго заглянула, чтобы включить свет и убедиться, что без нее ничего пока не рухнуло.

— Значит, приход Терри был неожиданным?

— Да.

— А в котором часу она обнаружила тело?

— В 4.52 утра. — Я моргнула, удивленная такой точностью, и Джен в ответ пожала плечами. — Она отправила нам сообщения — мне и Эллиоту — как только поняла, что перед ней остывший труп.

— А как она отправила сообщения? Алекс говорил, что телефоны здесь нормально не работают.

— Почти у всех нас мобильники модифицированы. В столовой и рядом с туалетами на третьем этаже есть платные таксофоны, а в большинстве офисов — стационарные телефоны. По всем ним можно звонить на номера вне холма, если сначала нажать девятку.

— Так, хорошо. Во сколько вы туда добрались?

— Примерно в пять пятнадцать. Точнее не скажу. Все отметки времени открывания ворот, начиная со второй половины дня в пятницу, оказались стерты.

— Понятно. Вы приехали сюда в пять пятнадцать — а где вы живете?

— В основном, прямо тут — мы переделали несколько офисов под спальни — но я держу квартиру, чтобы хранить вещи и забирать оттуда почту. Здесь-то жилых домов с почтовыми адресами официально нет. Это примерно в трех милях отсюда. Я направилась прямиком сюда.

— За последнее время от вас уходил кто-нибудь из персонала, кто был достаточно зол на вас, чтобы задумать месть? Например, был уволен или имел еще какие-то причины?

— Нет. Состав сотрудников не менялся последние три года, не считая ушедших за последнее время — но люди стали нас покидать после убийств, а не до.

— Ясно. Квентин, подойди.

Тот с недовольным видом встал рядом со мной. Похлопав его по плечу в попытке ободрить, я опустилась на колени и осмотрела ранку на шее. Я не знала, чего конкретно ищу, но это меня никогда не останавливало.

— Взгляни. — Я повернула руку Барбары, чтобы стало видно ее внутреннюю часть.

— И что? — тревожно спросил он.

— Цвет неправильный. — Я показала на участок кожи между локтем и плечом. — После смерти кровь оттекает вниз, она должна была собраться здесь. Но этого не произошло.

— А почему?

— Я не знаю. — Хмурясь еще сильнее, я положила руку обратно. — Это что-то совершенно новое. Я и раньше знала, что тела фейри не разлагаются, но думала, что кровеносная система все-таки разрушается. С момента обнаружения тел в них происходили какие-либо изменения?

— Нет. — Джен потерла лицо, сбив набок очки. — Сначала мы считали, что они не умерли по-настоящему, просто спят. Ждали, когда они проснутся.

— Но они так и не проснулись, — проговорил Квентин.

— Не проснулись. Мы перенесли Барбару сюда через неделю, чтобы держать в прохладном месте. Мы не знали, сколько еще…

— Сколько еще времени пройдет, пока она не начнет разлагаться?

Джен вздохнула.

— Да. Но этого так и не произошло.

— Что ж, об этом вам беспокоиться не нужно.

— Что?

— Она никогда не начнет разлагаться. — Я встала и подошла ко второй койке. — Это Юи? — Джен кивнула, и я откинула простыню.

Юи могла бы сойти за обычную японку под тридцать, если бы не четыре хвоста и не острые, покрытые рыжим мехом уши. Волосы были заплетены в косы и не закрывали прокола на шее. Дело плохо: сила кицунэ выражается в количестве хвостов, чаще всего их бывает один-два, максимум — семь или восемь. У Кэйко Инари, их Перворожденной, их, по слухам, девять. У герцогини Тенистых Холмов хвостов всего три, и мало кто способен одолеть ее без боя… но лицо Юи было таким же спокойным, как у остальных. Либо жертвы были знакомы с убийцей, либо мы имеем дело с настолько сильным и подлым существом, что оно сумело убить четыреххвостую кицунэ раньше, чем та смогла сориентироваться. Эта мысль мне совсем не нравилась.

— Она не боролась, — сказала я.

— Но почему? — спросил Квентин.

— Возможно, была так удивлена, что не успела среагировать. Также возможно, что она знала убийцу. — Я подняла голову. — Между Барбарой и Юи три недели. Сколько между Юи и Колином?

— Две недели, — ответила Джен.

— То ли кто-то развлекается, то ли что-то проголодалось.

Она поморщилась.

— Просто стараюсь прояснить факты, — вздохнула я. — Идем дальше. У вас есть бумажные стаканчики?

— Что? — От неожиданности выражение горя на ее лице сменилось замешательством. И то прогресс.

— Маленькие стаканчики, из бумаги. Возможно, в столовой найдутся?

— А, да, есть. Но зачем вам…

— Отлично. Нам понадобится четыре штуки, до половины заполненные теплой водой. — Я накинула простыню обратно на Юи. — Мы с Квентином попытаемся разбудить кровь.

— А получится? — спросила Джен. Квентин покосился на меня с тем же безмолвным вопросом в глазах.

— Может быть, и не получится, но других идей у меня нет, — сказала я. — А у вас?

— Боюсь, что нет. Я вернусь. — Джен пошла вверх по лестнице. Мы смотрели ей вслед, и, когда она ушла, Квентин развернулся ко мне, явно готовясь спросить, что такое здесь творится.

Я не дала ему произнести этот вопрос, заговорив первой:

— Тела не гниют, потому что они все еще фейри. Ночные призраки не пришли.

— Что? — Он нахмурился.

— Ты знаешь, зачем нужны ночные призраки?

— Чтобы люди не узнали о нас.

— Частично так. Но частично потому, что плоть фейри не гниет. Чистокровки ведь не стареют, верно? Так с чего им разлагаться? Не знаю, что будет, если ночные призраки не придут за подменышем, но чистокровных они забирают, чтобы те не лежали до скончания времен.

— Ох. — Квентин посмотрел на Барбару, затем медленно спросил: — Так почему же не пришли ночные призраки?

— Вопрос на восемь миллионов долларов, детка. Надеюсь, что эти трое смогут нам это объяснить. — Я обвела жестом все три койки. — Потому что, если не они, то уж и не знаю, кто еще.

— Ох, — сказал он снова и отвернулся.

Я взглянула на него. Потом спросила:

— Не считая очевидного, чем еще ты недоволен? — Квентин пробурчал что-то. — Не расслышала, повтори?

— Я сказал, что хочу остаться. — Он снова повернулся ко мне. — Ну пожалуйста.

— Вот как. — Я приподняла бровь. — А с чего ты решил, что…

— Так всегда бывает. Что-нибудь случается, и детей сразу отсылают. — Он скорчил кислую гримасу. — Со мной уже так было. Я хочу остаться.