Владимир Свержин - Башни земли Ад

Дюнуар поглядел на разложенный слугами обеденный стол.

— Прикажите им поставить передо мной три кружки пива, а перед вами столько же серебряных стопок с горзалкой. [10] Горзалка — польский аналог водки. Я берусь выпить пиво быстрее, чем вы свой брантвайн, или как там у вас его называют…

— Что ж, — рассмеялся Ягайло. — Сегодня хороший день. В моем войске появится еще один рыцарь.

— Одно условие, — продолжил Дюнуар.

— Какое же?

— Вы ни пальцем, ни жезлом, ни мечом, ни чем-либо другим не касаетесь моих кружек, я не касаюсь ваших стопок.

— Согласен, — рассмеялся король.

Спустя пару минут объемистые глиняные кружки, доверху наполненные вспененным пивом, стояли напротив небольших стопок в виде ушастых голов серебряных грифонов. Руки короля и Дюнуара прикоснулись к сосудам, наполненным живительной влагой. Поручник ударил об пол жезлом. Ягайло в одно движение опрокинул в рот стопку, крякнул, утер усы рукой, выдохнул, с ухмылкой поглядел, как льется в горло барона тугая пивная струя, пожелал здоровья собравшимся, выпил вторую. Но прежде, чем успел поставить ее на столешницу, пустая кружка барона де Катенвиля накрыла третью стопку, точно шляпой.

— Э-э-э, — попробовал возмутиться король.

— Вы, ваше величество, не касаетесь моих кружек, я — ваших стопок, — напомнил Дюнуар, сдувая пену с новой порции пльзенского. — Не знаю, как вы, государь, но я считаю, что лучшая закуска к пиву — это раки. А потому я бы желал взять у вас рыцаря, у которого в гербе изображен червленый рак в серебряном поле.

— Ян Жижка? — припоминая, спросил Владислав II.

— Он самый.

Король покачал головой.

— Что ж, уговор дороже денег. Он твой.

— Монсеньор, — спросил у барона секретарь с обгорелыми бровями, когда они спускались вниз по лестнице. — С эдакой шуткой вы могли взять у короля половину его армии, а не какого-то рыцаря. Мне кажется, вы продешевили.

— Магистр Вигбольд, — улыбнулся рыцарь, — вы ничего не понимаете. Теперь в моем распоряжении есть лучший адмирал — это ты, и лучший полководец в этой части Европы. С такими картами можно играть. А солдаты найдутся.

Лис выглянул в коридор и опасливо поглядел по сторонам.

— Тебя никто не видел?

— Слуга на входе в гостиницу, — сознался Камдил.

— Это хреново.

— Что за таинственность? Ты здесь решил устроить подпольный фальшивомонетный двор?

— Идея светлая, — хмыкнул Лис. — Вижу, общение со мной сделает из тебя человека. Но тут ведь такая кака с маком получается: поскольку мы с тобой официально в замке проживаем, этот приют отшельника я снял вроде как для лирических свиданий с прелестными девицами.

— И немало в том преуспел.

— Исключительно для конспирации. — Лис выставил перед собой ладони в отрицающем жесте. — Мы беседовали о поэзии Кафки.

— Кафка не писал стихов.

— То-то я чувствовал, беседа не клеится, все в койку тянет.

— Ладно, бог с тобой и с Кафкой. Хотя тут могут быть сомнения. Мне-то зачем прятаться?

— Капитан! Ты наивный, как барашек на лугах счастливой Аркадии. Я же снял эту комнату для свиданий. И тут появляешься ты, гремя броней, сверкая блеском стали. Шо о нас подумают?!

— А что подумают? Что я пришел гневно пресечь твои бесчинства. Буквально, положить конец…

— Стоп! Стоп! Стоп! Вот об этом лучше не начинать. Лучше расскажи, что там старина Жан себе думает?

— То, что герцог думает себе, — он никому не говорит.

— Ага, и поэтому остается невыясненным, думает ли он вообще.

— Лис, ты спросил, дай мне ответить! Его высочество с недоверием отнесся к известию о том, что император Мануил, которого он совсем недавно принимал в этом же замке и изволил потчевать как дорогого гостя, что император, с которым он охотился в здешних лесах, император, которого он называл братом, вдруг перешел на сторону Тамерлана. Он ждет официальных известий.

— Ага. А покуда наша венгерская прима султанского гарема поет ему в уши, какой Тамерлан душка и, буквально, любитель всего прекрасного. Кстати, о прекрасном! Вальдар, ты заметил, шо, когда на пиру воробушки крылышками бяк-бяк-бяк-бяк, свечечки затушили, герцог, как водится, бесстрашно пытался завладеть рукой вышеупомянутой прекрасной дамы?

— Честно говоря, не заметил, — сознался Камдил. — Не всем же видеть в темноте как кошка.

— Попрошу без инсинуаций. Как лис! Меня, Рейнара Л'Арсо д'Орбиньяка, сравнивают с каким-то заменителем кролика!

— Ты начал рассказывать.

— Ну да. Немая сцена по Гоголю. Народ визжит. Птицы с перепугу гадят. Свечи гаснут и тухнут…

Лис сделал глубокомысленную паузу, затем начал с подвыванием:

— В кромешной тьме Жан Бесстрашный тянет свои рыцарственные грабли к нежным перстам этой прелестной девы, этой звезды Востока венгерского разлива и та, будто опешив в первое мгновение, не решается провести освобождение от захвата с последующим броском и выходом на болевой. Но потом, вдруг, словно почувствовав, как убивается в этот момент Баязид, выдергивает свои тонкие пальчики из герцогских переносных тисков и мечет в герцога взгляд, от которого начинают дымиться гобелены за спиной его высочества. Можешь сходить посмотреть: еще вчера на нем была сцена охоты, а сегодня они уже там жарят дичь.

— И что с того, — пожал плечами Камдил.

— Капитан, я тут шо-то не вдуплил. Кто у нас спец по куртуазным вытребенькам?

— При чем тут куртуазия? Жан Бесстрашный — видный мужчина. Анна тоже безмерно хороша собой…

— Амор-р-р, — протянул Сергей и зыркнул куда-то в сторону потолочных балясин. — Это и ежу понятно. Не о том же речь. Она ж нарочно его подманивает, а потом отталкивает. С понтом: «Ах, я не такая! Я жду трамвая!» Но поскольку до первого трамвая в Дижоне еще лет пятьсот, то шо-то это ж значит?

— Это вопрос? Или у тебя имеются какие-то соображения?

— У меня имеются больше, чем соображения. У меня имеется далекий зарубежный друг, проживающий в непосредственной близости за стенкой.

— Сережа, ты разговорил купца?

— К чему такой официоз! Его слугу. Этой породе людей всегда нужна аудитория, чтобы продемонстрировать значимость. А если аудитория еще и согласна оплачивать обед и ужин…

— Смету подашь в Институт. Что ты узнал?

— Забавная ситуация. Во-первых, этот, с позволения сказать, греческий купец отправился в Европу практически тогда же, когда обретшая свободу венгерская принцесса отбыла к своей такой далекой, но близкой сердцу кузине. Выехал он действительно из Константинополя, и слуга был нанят там. Но, по его утверждению, до этого хозяин долгие годы торговал на Востоке.

— То есть вероятность, что мы имеем дело с резидентурой Тамерлана, сильно выше среднего. Железный Хромец выпустил птичку, но очень желает ее контролировать.