Владимир Свержин - Башни земли Ад

— Лис, не стоит.

— Ну хорошо-хорошо. Наисвятейшего ПТУРСа. [19] ПТУРС — противотанковый управляемый ракетный снаряд.

— Прекрати немедленно! Вдруг он все слышит.

— А не надо было на голову камнепад спускать. Я, между прочим, тоже не железный дровосек. — Лис встал и снова отряхнулся. — Ну что, Вальдар, пошли глянем, что там нам Бог послал.

Он в несколько шагов оказался возле входа в пещеру.

— Вот это да-а. Послал, так послал. Золото, серебро, драгоценных каменьев — возом вози.

— Постой! — крикнул Вальдар. — Не ходи туда. Святому Урсусу приносят в дар только серебро.

— Я шо, по-твоему, ослеп?

— Не стоит туда ходить, дождемся хозяина.

— Зачем? Мы все прошли. Это наш главный приз. Да с такими сокровищами мы даже Тамерлана наймем воевать против самого себя.

— Лис, стой, не двигайся!

— Вальдар, ну ты даешь!

— Стой, я тебе говорю!

— Да я стою непоколебимо, шо тот курс доллара к гривне. Так, слегка шатаюсь, но на месте. Шо мы ждем? От Бога дулю?

— Без хозяина мы туда не пойдем.

— Сэр рыцарь, вот ты умный человек. Тебя даже в палату лордов на завтрак пропускают. Ты шо, забыл, что к лику святых причисляют уже после склеивания ласт?

— Здесь необычный случай.

— Тут я согласен. Как для святого, мужик очень состоятельный.

— Я не о том. Он, очевидно, в родстве с Мелюзиной, а эта леди, как ты сам мог заметить, вполне себе жива и здорова, хотя наш Кристоф, ежели с утра прапрапра… начинает произносить, то к вечеру только заканчивает.

— Мог заметить, — возвращаясь к исходной точке, вздохнул Лис. — Я бы ее и самое теперь с удовольствием заметил бы.

Воздух рядом с ними сгустился. Невесть откуда взявшийся ветер сорвал с деревьев листву, и между оперативниками в зеленом, искрящемся золотом платье с длинным шлейфом будто из воздуха соткалась вечно юная фея.

— О! Несказанно рады встрече! Ну шо, Капитан, пошли?

Мелюзина, ни слова не говоря, нагнулась, подняла с земли камень и швырнула его в пещеру. Длинная красноглазая голова дракона на золотистой сверкающей шее молнией выплеснулась из скального провала и, проглотив на лету камень, снова исчезла.

— Не стоит туда ходить. Это не то, что предназначено вам, но пещера Урсуса совсем близко.

— Офигеть! — прокомментировал Сергей. — Шо это было?

— Горор, — равнодушно пояснила Мелюзина. — Золотой дракон. Тварь ленивая и туповатая. Обычно он и его сородичи ложатся у входа в пещеру и прикидываются грудами сокровищ. Алчные путники спешат добраться до золота и драгоценностей, подходят, а дальше — сами видели.

— Я бы сказал, у этого монстра странная диета.

— Это ты о камне, мой юный друг? Ничего странного. Урсус смирил Горора и поселил в лабиринте. Он не дает пленнику умереть с голоду, но все же привычной добычи у дракона больше нет. Хотя время от времени находятся глупцы, желающие завладеть сокровищами моего брата.

— Ага, находятся, а потом сразу перестают находиться. — Лис передернул плечами, вспоминая клыкастую пасть.

— Постой, — прервал его Камдил. — Почтеннейшая Мелюзина, святой Урсус — ваш брат?

— Да. Мой любимый старший брат. Мы дети единой матери — Ардуинари.

— Достойное семейство, — констатировал Вальдар.

— В высшей степени, — гордо подтвердила Мелюзина.

— Боюсь показаться невежливым, но, увы, я не осведомлен о житии вашего брата, и если нам, — Камдил замялся, — предстоит встреча с ним, быть может, прекрасной даме угодно будет рассказать о том, что ждет нас. Чем прославлен святой Урсус, каков его нрав…

— Ага, и главное — режим питания, — добавил Лис. — А то ведь знаем этих драконоборцев. Лучшее средство от дракона — собственный дракон.

Фея метнула на болтливого оперативника недовольный взгляд.

— Мой брат не питается человечиной, если ты это хочешь узнать. Однако неучтивых остроумцев он скармливает Горору.

— О как! Редкостное для святого драконолюбие.

— Лис, да уймись ты наконец! С твоими шуточками мы до Рождества с места не двинемся. Прошу вас, сударыня, не обижайтесь на моего друга.

— Что ж, раз ты просишь… — вздохнула Мелюзина и начала рассказ: — Брат мой, Урсус, родился в незапамятные времена. Так давно, что никому и в голову не приходило считать месяцы и годы. Ночь сменяла день, морозы сменялись теплом. Отцом Урсуса — у нас разные отцы — был великий небесный медведь. Его черной шкурой до сих пор укрывается земля в пору сна. Вынашивая будущего сына, Ардуинари обратилась в гору, ибо для нее ничего не стоит принять любой угодный ей облик.

Однажды, когда снег еще не покрыл скалы, но холодный ветер надсадно выл, срывая листья, ломая ветви и выворачивая деревья из земли, когда волчьи стаи, породненные с этим воем, рады были любой добыче и нападали на все, во что можно было вонзить клыки, в пещеру, где спал сын Великого Небесного Медведя, пришли люди. Они спасались от морозов и диких зверей. Никто сейчас не скажет, сколько их было, но выглядели они столь несчастными, что Ардуинари по доброте сердца пожалела их и дала приют в своем чреве. Сначала, увидев огромного, невероятно огромного медведя, люди испугались. Но затем, обнаружив, что тот спит, свыклись и даже в морозные ночи стали греться, прижимаясь к его теплому боку. Так Урсус впервые спас их. Впрочем, кто знает, может, и не впервые. Волки, чуя запах потомка Ардуинари, страшились подойти к входу в пещеру.

Но зима была долгой, очень долгой, куда длиннее, чем сейчас. У людей закончилась пища, и мужчины этого неведомого племени были вынуждены идти на охоту. Что произошло с ними, не может сказать никто. Однако доподлинно ведомо, что все они сгинули без вести. Не вернулся ни один. Ардуинари вновь сжалилась над своим народом. За месяцы зимы она уже привыкла и привязалась к ним. Плач и стон женщин, детей и стариков удручали мою добрую матушку. Так вот, Ардуинари свершила чудо. Урсус, не просыпаясь, немного повернулся, и оказалось, что там, где он спал, земля настолько прогрелась, что на ней взошли съедобные злаки.

— Земля — в пещере?! — присвистнул Лис. — Ну, ни себе чего, озимые!

Мелюзина вновь с укором поглядела на спутника доблестного рыцаря.

— Это были волшебные злаки. Изголодавшиеся люди набросились на них и съели в один присест. Однако на следующее утро «поле» вновь было покрыто живительными стеблями и кореньями.

— Лихо! Где б себе такой огородик откопать…

Не обращая внимания на замечания Лиса, Мелюзина продолжала:

— Когда же наконец солнце прогрело землю, и белый ее убор сменился зеленым, остатки племени вновь пригорюнились.

— Им прислали счет на коммунальные услуги?

— Им угрожала гибель. С одной стороны, они со страхом наблюдали, как начинает все сильней и сильней шевелиться спящий медведь. Люди понимали, что, когда огромный зверь проснется, он будет голоден, зол и мало кому удастся спастись от него. С другой же стороны, спустись оставшиеся в пещере женщины и дети в равнину, без мужчин они стали бы легкой добычей для зверья, как двуногого, так и четвероногого. И снова Ардуинари пожалела их. В один день, когда пение местных птиц было особенно радостным, небо синим, и проклюнувшиеся из почек зеленые листья благоухали свежестью, сын великого небесного медведя проснулся. Он встал, и замершее было от ужаса племя увидело, что перед ними человек в медвежьей шкуре. И сердца людей возрадовались, и женщины, увидев Урсуса, преподнесли ему венки из свежей листвы и похлебку из злаков. С той поры Урсус стал родоначальником и хранителем своего народа. А день, когда он просыпается от зимней спячки — самый почитаемый здесь праздник.