Игорь Рябов - Гоша Каджи и Венец Гекаты

— Еще чего! С собой возьмем. На свежем воздухе вдвойне вкуснее будет.

Марина Сергеевна читала мысли и желания своих дочек, как легкий детективный рассказик с заранее известным окончанием. Она слегка щелкнула пальцами, победно усмехнувшись, и около ее ног вмиг очутились несколько объемистых пакетов, уже загруженных всем необходимым для ночного пикника.

— Тогда разбирайте поклажу и вперед, — скомандовала женщина, с удовольствием рассматривая удивленно вытянувшиеся лица компании.

— Так нечестно! — тут же возмутилась Анька, ожесточенно тряхнув волосами, собранными в отличие от сестры единственным хвостиком на затылке и перевязанным пестрой ленточкой. — Ты уже заранее знала, что мы всю ночь в берлоге проведем.

— А мы тут слезно упрашиваем ее на коленях, чтоб отпустила, — вторила сестре Янка. — Мам, тебе не стыдно измываться над собственными детьми в присутствии посторонних…

— Это кто еще тут посторонний?! — немедленно в три голоса поставили на место заболтавшуюся девчонку парнишки, весомо поддержанные Мариной Сергеевной.

— Подумаешь, неправильно выразилась, — близняшка невозмутимо пожала худенькими плечами, но, натолкнувшись уже на четыре осуждающих взгляда, малость засмущалась, что было внове. — Дико извиняюсь, конечно! Покорнейше прошу простить, бестолковую, — и она неожиданно с легкостью перешла на специально-ломаный английский в придачу с несусветным акцентом (и где только успела нахвататься подобного?): — I make the deepest apologies and condolences in communication by the insult put to you, dear fellow citizens. Henceforth I promise to think and speak simultaneously that to you became worse [7] Приношу свои глубочайшие извинения и соболезнования в связи нанесенным вам оскорблением, дорогие сограждане. Впредь обещаю думать и говорить одновременно, чтоб вам же хуже стало. , е мое!

Гордо вскинув подбородок, Янка обвела присутствующих этаким пронзительным взором, что остальным сразу стало понятно: это вовсе не ей, а им стоило бы тут же провалиться этажом ниже, по пути сгорев от стыда. Это ж надо измыслить подобное: ей пришлось прощения просить!

Но так как никто исчезать сквозь пол не намеривался, девчонка решила окончательно добить всех своей небывалой вежливостью. И потому она, сохраняя невозмутимо-сосредоточенное выражение на лукавой мордашке, додумалась изобразить невероятную по художественной выразительности смесь поклона джинна (с троекратным прикладыванием ладони ко лбу, груди и животу) в одновременном сочетании с попыткой присесть в глубокий средневековый реверанс. А вся эта живописная композиция неожиданно завершилась исконно древнерусским буханьем на колени и биением лба о недавно намытый линолеум.

— Ох, ты ж еси, горюшко-то какое приключилося проклятущее, беда окаянная, лихо злополучное, сгори вонючие Перуновы носки, да и лапти тоже, — жалобно запричитала девчонка, не забывая ритмично, но осторожно прикладываться лбом об пол. — Та як же у мэни язычина тiльки трепыхнулася! Шоб вам усим повылазило боком!

Ткнувшись лбом в последний раз, Янка искоса снизу вверх глянула на неблагодарных зрителей. А те стояли, ошарашенные, с разинутыми от удивления ртами, и глазами, страстно мечтающими махнуться, не глядя, местами с бровями. Близняшка удовлетворенно хмыкнула. А затем невозмутимо поднялась с колен, неспешно отряхивая джинсы, и, подхватив парочку пакетиков из тех, что полегче, прогулочным шагом направилась в большую комнату. Да еще и хладнокровно бросила через плечо, даже не оглянувшись:

— Вы, это, рты-то закройте, теперь можно. А то, не дай бог, комары налетят — плеваться замучаетесь. Спектакль уже закончился, жаль только зрители в современном искусстве ни уха, ни рыла не понимают. Это ж самый авангардный модерн с хип-хопом «три прихлопа» пополам! Но разве от вас дождешься аплодисментов, желательно бурных и продолжительных, плавно переходящих в овацию. Про закидывание букетами алых роз я уж так и быть скромно промолчу. Ну и фиг с вами! Зато теперь будете знать, как маленьких девочек доводить до белого каления.

Янка остановилась и, небрежно оглянувшись на немую сцену за спиной, строго и деловито поинтересовалась:

— Ребята, так вы идете в берлогу? Или решили на коврике у двери заночевать? Дело хозяйское…

Парнишки с перепуга, что их и на самом деле чего доброго разместят биваком в прихожей после такого улетного андеграунд-шоу, похватали пакеты и быстренько припустили следом за девчонкой. А у страха, как известно, глазищи по серебряному полтиннику царской чеканки. Так что Ане крайне повезло: для нее поклажи не нашлось, и она замыкала шествие налегке.

Удалялись они под аккомпанемент воздушного и ненавязчивого смеха Марины Сергеевны, раньше всех пришедшей в себя и по достоинству оценившей выходку дочки. Правда, веселье не помешало женщине мудрено взмахнуть на прощание волшебной палочкой, неведомо как появившейся у нее в руке. А значит, берлога распростерла свои объятья, нетерпеливо поджидая чумовую компашку.

Ребята миновали зал, если это слово уместно, когда описываешь «хрущевку». Их ноги утопали в толстом и мягком ковре, скрадывающим шаги. Пожалуй, именно он и был самым примечательным среди обстановки, отличавшейся скромностью и простотой. Что впрочем, совсем не говорило об отсутствии элементарного уюта и комфорта, а скорее наоборот дополняло их ненавязчивость.

И еще Каджи запомнилась картина на стене. Пейзаж, изображенный маслом на среднего размера холсте, просто вопил во весь голос о талантливости, а возможно даже гениальности художника. И хотя он определенно был маглом, но все же сумел вплотную подобраться к самой границе волшебства. Казалось, еще чуть-чуть и маленькая речушка на золотистом поле, засеянном пшеницей, в самом деле зажурчит, неспешно утекая по краю полотна вдаль и поблескивая под яркими лучами солнца бликами на изумрудно-синих волнах. А зеленые листочки задумчиво склонившейся к воде плакучей ивы затрепещут, перешептываясь, от легкого прикосновения знойного летнего ветерка.

В маленькой комнате, куда они попали потом и где обитали близняшки, все было понятно с первого взгляда. Если их и заставляли наводить в ней порядок, то только по очень большим праздникам. И вероятнее всего, если у этих праздников оказывался юбилей, а не просто триста двадцать четвертый с половиной год со дня изобретения самонаполняющегося граненого стакана. Хотя и бардаком обозвать увиденное язык не повернулся бы от несправедливости обвинения: чистота поддерживалась неукоснительно. Ну а все прочее — дело вкуса. Именно он-то у девчонок абсолютно разнился, чему ни Каджи, ни Баретто давно уже не удивлялись, принимая данный факт за аксиому.

На приткнувшемся рядом с дверью угловом столе из светлого дерева разместился очень даже современный компьютер с шикарным по размеру диагонали жидкокристаллическим монитором во главе. Вблизи техники наблюдался относительный порядок. В крайнем случае, локти есть куда поставить, чтобы с умным видом пялиться в экран. Наверняка Анька, умничка, расстаралась.