Лин Картер - Поиски Каджи

Зао, Олимбрис, Фурана, Зефрондус и великий Гуизанг…

Пять миров скользят вокруг звезды Куликс в созвездии Единорога. Но сейчас я речь поведу о Гуизанге. Никто, кроме меня, не видел его шепчущих равнин, его эбонитовых утесов, его берегов, которые охраняют драконы…

Я побывал там в своих снах и видел, как Красный Ястреб ехал к Краю Мира…

Три дня и три ночи великий клан воинов без остановки скакал через бескрайние равнины шепчущих трав. За все это время они не встретили ни одного человека.

На четвертый день, ближе к вечеру, один из разведчиков вернулся и словно ветер подлетел к авангарду усталого и потрепанного в битве легиона; подъехал прямо к высокому бородатому человеку, кутавшемуся в огромный красно-черный полосатый шерстяной ишлак , восседавшему на роскошном белом жеребце.

Разведчик остановил коня, крепко натянув поводья, выскользнул из седла и застыл, ожидая, пока седой вождь истерзанного войска подъедет ближе. Когда же белый жеребец поравнялся с разведчиком, тот потянул отделанные серебром поводья, сорвал с головы высокую шляпу из красного войлока и отвесил глубокий поклон.

— Это ты, Джорад? Впереди врагов нет, так неужели они нагоняют нас?

— Нет, Повелитель! Впереди деревня… и колодец, — ответил разведчик.

Седобородый посмотрел вперед, прищурился, но великие равнины уже затянула мгла, и, несмотря на орлиное зрение, он ничего не смог различить на бескрайних просторах.

— Час… самое большее два часа пути, джамадар . Там крестьяне. Нет ни всадников, ни военных сооружений, ни знамени Дракона… — произнеся два последних слова, молодой разведчик скривился, словно те были горькими на вкус, и сплюнул в пыль. — Знамени Дракона нет ни над тотемным столбом, ни над сторожевой башней, ни над храмом Богов.

Бородатый вождь что-то пробормотал себе под нос и задумчиво нахмурился. «Сделать привал… пусть даже на короткое время… спешиться и расслабить напряженные и усталые мускулы… облегчить боль в стертых конечностях и на время забыть бесконечный ритм скачки, стук копыт, словно выбивающих дробь по барабану бесконечных равнин…» — приятные мысли, очень привлекательная перспектива.

Но мудро ли так поступать? Никто не мог сказать, насколько близко высокомерный враг. Может, неприятель, преследовавший кочевников, сдался и повернул назад несколько дней или несколько часов назад. Но могло оказаться, что враг наступает на пятки и находится всего в нескольких часах пути.

А деревня впереди, выглядевшая столь мирно, могла оказаться ловушкой.

Вождь тяжело вздохнул, но про себя. Ни малейшего признака слабости или усталости невозможно было разглядеть на его лице — строгой, властной маске. Несмотря на усталость и боль, нависшую угрозу, он хладнокровно и рассудительно взвесил все шансы, решая вставшую перед ним дилемму.

Словно прочитав мысли джамадара , молодой разведчик Джорад вновь заговорил:

— Повелитель… Я не думаю, что это — ловушка. Деревня лежит посреди пустынной равнины. Отрядам врага негде спрятаться.

Огромный бородатый воин задумался. Он напряженно замер в огромном седле, высокомерный и высокий, словно копье, несмотря на боль от раны. Три дня назад, когда кочевники были разбиты рыцарями Рашембы в битве у реки Агхарз, вождя ранили в плечо острием пики. Теперь рука, ранее сжимавшая рукоять меча, висела безвольно и бесполезно. Хотя к ране приложили целебные травы, кровь стекала по руке и капала в высокую сухую траву. Рана сильно болела, однако лицо вождя напоминало железную маску: не было слышно дрожи в его голосе, он ни разу не качнулся в седле. Зароук — джамадар или правитель кочевников Козанга ничем не выдавал боли, терзавшей его тело.

— Хорошо, мы разобьем там лагерь. Уверен, многие лиги легли между нами и проклятыми рыцарями Рашембы. Наши братья должны отдохнуть. Поезжай вперед, Джорад, и объяви селянам, что едут воины Козанга и нужды наши очень велики!

Молодой воин усмехнулся. Белые зубы сверкнули на запыленной маске лица. Остановка в деревне обещала горячую пищу, вино и мягкие постели… Слава Богам! Юному Джораду казалось, что он уже забыл вкус вина, а его усталое тело забыло, что значит отдыхать в мягкой постели.

Кивнув, юноша водрузил на голову шляпу из красного войлока, спрятав длинные черные локоны, вскочил в седло своего скакуна и уже собрался было ехать, когда джамадар резко окликнул его:

— И скажи им, Джорад, что мы — воины Козанга — истинные сыны великих равнин, а не иноземные псы Рашембы. Мы заплатим червонным золотом и белым серебром за пищу, ночлег и корм для лошадей. Честь Козанга не позволяет нам взять все это силой у жителей равнин. Скажи им об этом!

Разведчик усмехнулся и вновь кивнул.

— Конечно, повелитель!

И потом он «полетел» по равнине словно ветер. Бородатый Зароук с завистью посмотрел ему вслед. Ах, как хотел бы он вновь стать сильным и молодым, сражаться целый день и пить всю ночь, а потом вновь целый день сражаться! Но он был старым и седым, а сердце его каплю за каплей отдавало кровь из дыры, пробитой в теле вождя пикой предателя — иноземного пса Рашембы. Многие годы вел Зароук за собой клан воинов, однако сейчас его дни джамадара подходили к концу. Если он доведет своих братьев до черных гор Маруша, где ни один человек не может отыскать их, он сможет обрести покой.

Потом задумчивый взгляд вождя стал тверже. Челюсти, скрытые под кудрявой седой бородой, крепко сжались. Отдых? Нет, пока жив трижды проклятый, ненавистный богам фальшивый принц, который предал их, отдав на растерзания иноземным псам…

И вместе со вздохом тощий старый джамадар выдохнул три слова. Но кто мог сказать, были ли это слова проклятием или мольбой?

— Смерть Императору-Дракону!

Деревня оказалась россыпью убогих бревенчатых хижин, сбившихся в кучу посреди круга вытоптанной травы. Весенние дожди превратили бы эту землю в море грязи… Но не так давно на равнины пришла зима, и хотя снег так и не выпал, земля стала твердой и сухой.

Посреди круга вытоптанной земли находился деревенский колодец. С восточной стороны от него находился джоумак — хижина деревенского старейшины. Как и остальные жилища этой маленькой деревни, джоумак напоминал грязный сарай, но был выше остальных строений и обмазан застывшей глиной. Перед дверью глубоко в землю было воткнуто копье, украшенное перьями. Красные и золотые перья были старыми и растрепанными, выцветшими и поблекшими от пыли. Много поколений сменилось с тех пор, как воины Ушамтара пришли с травянистых равнин юга, чтобы осесть в этих краях. Кто-то из них воткнул в землю гордое копье войны как символ единения. Жители деревни до сих пор походили на ушамтаров. Высокие, надменные и молчаливые, с серьезными лицами и задумчивыми взглядами, скрестив руки на груди, наблюдали они, как в последних лучах заката усталые кочевники въезжали в деревню.