Лин Картер - Поиски Каджи

Оставшись лишь в льняной набедренной повязке, юноша решил омыть тело холодной водой Бадбара. Но прежде он взглянул в воду, словно в зеркало, разглядывая свое стройное, загорелое молодое тело: широкие плечи и грудь, узкие бедра, длинные и стройные ноги. Наклонившись, он зачерпнул воду ладонями, сложенными чашечкой, и выплеснул ее на лицо, вздрогнул от укуса холодной воды, когда капли упали на его обнаженные ноги и грудь.

Помывшись, он надел кураз с бахромой, леггинцы, широкую перевязь и похожую на котел шапку, какие обычно носили наемники-ушамтары, еще не нашедшие себе господина. Ушамтарские воины не принимали участия в битве между рыцарями Рашембы и братьями Козанга; их никто не обвинял в разбое, и они не считались вне закона. Под видом ушамтарского наемника Каджи без страха мог продолжать путешествие. По крайней мере, он на это надеялся!

Переодевшись, юноша вскочил в седло феридунского коня и бесстрашно направился к воротам Набдура.

Небольшой город окружала стена из грубого камня, отделанная штукатуркой белого и кремового цветов. В городе имелась пара ворот из крепкого дерева. Каджи не долго думая направился к ближайшим из них. Юноша сочинил очень длинную и сложную историю о том, как очутился здесь. Он придумал себе фальшивое имя, полную генеалогию и много смешных историй из «своей» биографии. Но к большому разочарованию Каджи рыцари гарнизона Рашембы ничего не спросили у него. Огромные, краснолицые и угрюмые, они лишь взглянули на юношу со стены. Признав в Каджи наемника-ушамтара, один из рыцарей махнул ему, разрешая войти в город, не проронив при этом ни единого слова. Ожидания юноши обманулись. Но, с другой стороны, так было даже лучше. Речь могла выдать в нем воина Козанга. Голос Каджи не обладал певучим акцентом истинного ушамтара, а юноша даже не задумался об этом.

Проехав через ворота, Каджи очутился в лабиринте узких мощеных улочек. Вокруг возвышались ветхие дома и огромные сараи — склады торговцев. Наконец Каджи обнаружил постоялый двор. А еще он встретил девушку.

Вначале Каджи снял место для коня в стойле постоялого двора, а потом быстрым шагом направился к ближайшему базару. И по дороге он увидел ее.

Девушка была очень красивой, стройной, сильной и не старше Каджи. Ее волосы казались копной темно-красного пламени, а взгляд ее больших глаз был самоуверенным. Чистое загорелое лицо с тускло-янтарными крапинками волшебного золота. Осанкой, гордо выпяченной грудью и широким шагом она напомнила Каджи девушек Козанга. Как и те, незнакомка носила высокие сапоги, обтягивающие ногу леггинцы, которые подчеркивали стройность ее ног.

Каджи оказался в замешательстве, пытаясь понять, кем же может быть эта незнакомка. Без сомнения, дочь торговца или ремесленника Набдура не стала бы в одиночестве бродить по улицам. Горожане обычно прятали своих женщин и держали их за высокими стенами. Иногда, в виде редкого исключения, им дозволяли прогуляться по городским улицам, но они выходили из дома, скрыв лица под тяжелой чадрой в сопровождении группы телохранителей-евнухов. Нет, эта огнегривая дева с глазами цвета янтаря не могла оказаться одной из них. Она держалась так свободно, что было ясно, у нее нет своего повелителя… и, скорее всего, нет даже отца. Каджи оказался озадачен, заинтригован и… пленен.

Бродя по палаткам торговцев и закупая сухое мясо, сушеные фрукты, черный хлеб и маслянистое красное вино — все, что могло понадобиться во время долгого путешествия на север, Каджи думал о незнакомке. Он решил, что она могла быть цыганкой, потому что носила свободный афтар — одежду этого народа. А еще у нее на лбу был повязан скрученный цветастый платок, золотые серьги в ушах и браслеты на горле и запястьях. Но в походке ее не было ничего вульгарного и развязного, она не бросала бесстыдных флиртующих взглядов, которые отличали цыганок.

К тому же существовала еще одна деталь.

Девушку сопровождал гигантский волк равнин, серый как дым. Его глаза искрились золотистым пламенем. Каджи заметил, что при приближении волка и его госпожи люди на базаре расступались. В самом деле, юноша никогда не слышал, чтобы волк был таким же ручным, как огромная собака. Однако это был чистокровный волк равнин, без всякой примеси в крови. Каджи часто видел ужасные волчьи стаи великих равнин, даже сражался с хищниками, когда суровые зимы превращали их в бесстрашных людоедов.

Все это выглядело настоящей головоломкой. Устраиваясь на ночь на тесном чердаке постоялого двора, Каджи никак не мог выкинуть из головы таинственную девушку. Ее образ занял все его мысли, а потом перекочевал в сны.

На заре Каджи поднялся с узкого соломенного тюфяка, дрожа от порывов холодного, сырого ветра. Тусклый утренний свет заливал тесный чердак. Через щели в маленьком окошечке, прикрытом резной утрабской ширмой из дерева, юноша видел отштукатуренные купола и крыши невысоких домов. Облака затянули небо до самого Края Мира.

День застал юношу в таверне постоялого двора перед ревущим алым пламенем, в то время как приветливые краснощекие девушки в грязных передниках — служанки с постоялого двора, обладательницы толстых кос, болтая, чистили горшки и мыли посуду. Когда Кажди отправился в стойло сказать «доброе утро» Харалу, его сапоги заскрипели. За ночь грязь замерзла и выпал тонкий слой снега. Зима, наконец, пришла в эту часть мира, и теперь путешествие должно было стать более трудным.

Черный конь обрадовался, увидев его, стал беспокойно топтаться на месте и тыкать в плечо хозяина шелковистым носом, в то время как юноша аккуратно установил седло, шепча коню на ухо ласковые слова и гладя пальцами длинную шелковистую гриву. Сегодня Каджи должен был сделать последние из покупок и покинуть город. Тем не менее юноша по-прежнему думал о девушке с огненными волосами. Однако он понимал, что вскоре она станет для него всего лишь смутным воспоминанием, прекрасным призраком. Как только узкие улочки Набдура останутся позади, он может быть уверен, что больше никогда не встретит ее.

Как порой делают мальчишки, он бормотал что-то себя под нос, спрашивая себя о том, почему в это проклятое утро милые девушки проносятся по улицам этого незаметного маленького городка? Молодой кочевник думал о незнакомке как влюбившийся поэт, но Каджи был не поэтом, а варваром, мужчиной, на которого возложена важная миссия — ведь он должен был вернуть гордость своему клану и отомстить! У него не было времени грезить о милых девушках, он должен думать лишь о крови, огне и стали…

Однако Каджи почему-то не мог выгнать незнакомку из своей памяти. И когда он поехал по заснеженным улицам, его мысли снова и снова возвращались к стройной, гибкой, милой девушке с глазами, словно дымчатый янтарь, и волосами, напоминающими алое знамя, развевавшееся на сильном ветру. И еще этот огромный волк, сопровождавший незнакомку.