Игорь Рябов - Гоша Каджи и Венец Гекаты

Вволю налюбовавшись шикарным произведением запредельно-божественного искусства, парнишка смело протягивал руку к вершинам магической власти. В зале, заполненном под завязку обитателями замка, пришедшими следом за Каджи, воцарялась гробовая напряженная тишина. Можно было даже услышать при желании, как гулко бьются сердца. А если еще чуток поднапрячься, то становились слышны и шустро мечущиеся мысли собравшихся: «Выживет или нет?». Большинство склонялось к мнению, что Гоша сейчас незамедлительно вспыхнет черным факелом, а затем рассыплется в прах, будто он и не существовал никогда. Не он первый, не он последний. Хотя им уже стало надоедать томиться в ожидании появления на свет своего властелина, который должен повести их за собой к победе над мирами, к безграничной власти, к почти реальному бессмертию. Богами они, конечно же, не станут, но приблизиться к небожителям вплотную смогут, чтобы изредка посидеть на пирушке за общим столом, попивая амброзию и травя анекдоты. А вот владелец Венца, возможно, воистину станет живым богом. Когда-нибудь. В последствии.

Парнишке и впрямь везло. Он не сгорал, не превращался в древнюю космическую пыль, даже не курился сизым дымком. И тогда у присутствующих в зале верноподданных колдунов, магов, монстров и прочей живности да омертвелости вылетал вздох облегчения, вырывавшийся из многочисленных ртов, единодушно раскрывшихся от изумления чудом, свершившимся на их глазах. Конец ожиданию! Вот ОН, — властелин миров, тот, кто поведет их к лучшей жизни, к счастливой доле. Собравшиеся дружно преклоняли колени перед Его Серым Величеством, равнозначно отстоящим от истоков Тьмы и света. А некоторые, особо впечатлительные или расчетливые, падали ниц, рабски распростершись на мраморном полу, покорные любой его воле, уже счастливые оттого, что смогут услышать хоть слово из его дражайших уст.

Безграничная власть оказывалась теплой, почти горячей на ощупь, несмотря на свою холодно-хрустальную прозрачность, когда Каджи уверенно сжимал ладонью затейливо украшенный тоненький ободок, мнившийся таким хрупким, что он даже вызывал сомнение в своей волшебно-божественной силе. Но стоило только водрузить корону поверх малость разлохматившейся прически, как тут же становилась очевидной глупость подобных преждевременных суждений и опасений. Венец Гекаты обладал всем необходимым, чтобы, не напрягаясь, можно было исполнить любое свое пожелание. В нем заключалась невероятная колдовская мощь, внутри хрустального ободка сосредоточились такие кладези знаний и божественной мудрости, накопленные за долгие века, что становилось страшно до потери пульса от одного только легкого прикосновения к ним своим жалким человеческим разумом. И присутствовало в Венце еще что-то непонятное, едва уловимое шестым-седьмым-восьмым чувством. С одной стороны эта непонятность казалась чужеродным телом, ненужной примесью, лишним довеском к подарку, словно ее дали в нагрузку. Но в то же самое время в этой странной капельке ощущалось некое родство, знакомое и забытое. А когда в душу, разум и сознание Каджи безудержным весенним половодьем, пенясь и вспучиваясь, хлынула из Венца накопленная там энергия (не знаем правильное ли это определение), он ясно и четко осознал, что эта самая крохотулька, затерявшаяся посреди бескрайней хитромудрости, и есть ее самая главная часть на данный момент. Странно. А вы так не считаете?

Но Гоша не собирался обращать внимания на мелкую проблемку, порывисто разворачиваясь лицом к входной двери, только что загадав исполнение своего первого желания. Вот сейчас он наконец-то обретет полноценную семью, сможет поочередно обнять родителей, сестру и дядю, а дальше они все будут жить очень долго и чертовски счастливо. Парнишка даже уже слышал торопливые шаги нескольких пар ног, устремившихся к нему через напряженную гулкую тишину притихшего от изумления зала, за пару секунд до этого воцарившуюся после негромкого хлопка у него за спиной. Но каждый раз в этом дьявольском сне, полностью развернувшись, Каджи непроизвольно зажмуривался от яркого потока света бившего прямо в глаза и…просыпался.

Гоша лежал на смятых простынях, сжавшись в упругий комочек безудержной злости от разочарования заветной мечтой, предательски не сбывшейся даже во сне. Злоба между тем бурлила и клокотала в его душе, готовая вырваться наружу хриплым стоном, яростным криком, зубовным скрежетом или разрушительным заклинанием. Вообще-то без разницы, каким способом, лишь бы выплеснуть захлестнувшую сердце горечь, иначе в этой противной изжоге утонешь, захлебнувшись ею. Но Каджи, сам себя пугаясь, смиренно сносил очередной приступ обуявшей его ярости, постепенно, исподволь гася пламя ненависти, которая проявлялась буквально ко всему на свете. Минут через тридцать он немного успокаивался и затем вновь засыпал под бормотание одноклассников, желающих более скромные, прозаические вещи: поймать очередной мяч, нацелившийся в ворота команды, или умять целый казан узбекского плова. Только всамделишного, приготовленного согласно всем среднеазиатским правилам и традициям, а не его жалкую подделку, которую любой приготовить сможет, если смешает мясо, рис и овощи.

Но перед тем моментом, когда парнишка падал в непроглядную тьму забытья, на сей раз без сновидений, он мысленно, но едва ли не вслух орал Вомшулду: «Куда ты запропастился, Князь Сумрака?! Да, я согласен на твое предложение! Я готов! И плевать на все, что может произойти в дальнейшем. Потом разберемся. А сейчас я хочу объединиться с тобой. Я желаю стать настолько могущественным, чтобы суметь воплотить в жизнь все свои заветные мечты. Что в этом плохого? Я же не собираюсь никому причинять вред. Просто мне нужна моя семья. А еще сестра. И друзья. Тогда я стану самым счастливым человеком на свете».

Нотби не отвечал на мысленные призывы Гоши, словно не слышал их. А скорее всего Серый Лорд не хотел их слышать. Но Каджи уже зациклился на своих мечтаниях. Он упрямо днем и ночью, к месту и нет, мысленно и тихим шепотом звал своего друга-врага, готовый выполнить обряд объединения, каким бы ужасным он ни был. Только тщетно. Все его старания, все мольбы, упреки и причитания пропадали впустую, канув в неизвестность. Непонятно чего таким поведением добивался Нотби, но парнишка весь извелся, изнервничался и почти полностью замкнулся в себе. Уйти во тьму своей души для него не представляло особого труда. Гошу никто не доставал досужими разговорами или навязчивыми попытками пообщаться, совсем наоборот, обитатели Хилкровса даже словно сторонились Каджи. Исключение составляла только верная подруга Янка, каждую свободную минуту проводящая в его компании.