Юлия Фирсанова - Наколдованная любовь

— Можно? — благоговейно переспросила Оля, веря и не веря.

Голова опустилась ниже, хитрый фиолетовый глаз, опушенный длиннющими ресницами, которые сделали бы честь любой королеве красоты, подмигнул: «можно». Пальцы девушки легли на нежный, гладкий, как шелк, пушистый, как самый роскошный из соболей, теплый лоб махейла.

— Она не ранила тебя? — на всякий случай заботливо уточнила Оля, лаская зверя.

Все любят, когда им поглаживают и почесывают лоб и скребут за ушами. Ведь будь ты хоть тысячу раз волшебным зверем, самому дотянуться до этих мест невозможно. Если только скрестись об дерево или валяться по траве. Но разве это сравнится по восхитительным ощущениям с чесанием нежными девичьими руками?

Махейл доверчиво повернулся боком и показал белый росчерк на голубой стройной шее. Стрела Айсы срезала шерстинки фодажского чуда, но не пролила крови.

— Вот гадина! — еще раз возмутилась Оля, мирная, робкая, даже трусоватая до тех пор, пока при ней не начинали обижать тех, кто не мог постоять за себя.

Хоть прошло больше десяти лет, студент-физкультурник Пашка, когда-то первый хулиган двора, по сей день помнил, как пигалица, точно ястреб, кинулась на него, вздумавшего отнять машинку у пацаненка. А ведь тот был не многим младше самой Оли. Пашка настолько опешил от яростного напора соплячки, что даже не сопротивлялся, когда машинку преткновения вырвали у него из рук и вручили пострадавшей стороне. Павел с тех пор девицу почти что уважал и опасался ее, как бешеного хомячка. Вроде мелкая тварюшка, а что натворит в угаре — не предсказать.

Пальцы девушки погладили проплешину в роскошной шкуре. Оля от всей души пожалела махейла! Жестокая женщина чуть не убила, чуть не изуродовала такого красавца! Тепло под пальцами перешло в жар. Прямо под рукой защекоталась, прорастая, пушистая шерстка, закрывающая след стрелы. Зверь довольно замурлыкал и лизнул врачевательницу в щеку. Девушка ойкнула от неожиданности и тут же польщенно засмеялась. Махейл проржал что-то на своем зверином наречии и попятился отступая.

— Уже уходишь? — расстроилась Оля.

Меняющий шкуры не ответил, лишь махнул тигриным хвостом, плеснул по ветру лошадиной гривой и исчез в пещерке.

— Дивное создание, — мечтательно протянул Коренус, медленно выходя из состояния любования.

Зашевелились Аш и Ламар, вспомнив о том, что можно дышать и двигаться. Причем двигаться не только можно, но и нужно, если компания хочет добраться до злополучного Камня истины не за три года, а чуть раньше. Оля почти с тоской посмотрела на грот, где скрылся махейл, и увидела в траве пучок голубых волос, выпавший из гривы чудесного животного. Быстро, пока никто другой не заметил, девушка нагнулась, подняла удивительно мягкий пучок, ласкающий одним своим прикосновением, и сунула в кармашек джинсов на память.

Перестук копыт у входа и ржание, переходящее в привлекающий внимание рык, возвестили о возвращении зверя. Он одним летящим прыжком преодолел расстояние до резко вскинувшейся навстречу Ольги и ткнулся бархатным носом в ее руку, а потом изогнул ногу, задрав ее копытом вверх. Там застрял серый от пыли камешек.

— Ты хочешь, чтобы я его достала? Мешает? Сейчас-сейчас! — догадалась девушка и слазила в сумку за перочинным ножиком, раскрыла его и постаралась осторожно поддеть кончиком лезвия камешек. Тот с едва слышным щелчком неожиданно легко выскочил, буквально впрыгнул в подставленную ладонь. Девушка рефлекторно сжала ее, но прежде чем раскрыла, меняющий шкуры снова мелькнул росчерком переливчатого голубовато-серебряного на зелени папоротников и скрылся в убежище.

— Наверное, он мне подарок сделал. — Оля уставилась на ладонь, где покоился фиолетовый, как глаз махейла, похожий на дольку экзотического фрукта камешек.

Коренус еще только открывал рот, чтобы высказать догадку, а сейфар уже срывал с пальца девушки повязку. Едва спрятанный перстень увидел вечерний свет, как подарок меняющего шкуры, точно кусочек железа к магниту, метнулся и прилип, сплавился намертво с другими камешками в оправе. Теперь их стало пять и, кажется, перстень светился сейчас сам по себе, а не от солнечных лучей, падающих на потаенную поляну махейла.

— Спрячь, — посоветовал Аш, вновь протягивая девушке маскировочный платочек. — Кому надо, и с ним увидит, а от лишних взглядов тряпица укроет.

Убедившись в том, что священному животному никакая опасность не грозит, и попутно произведя мелкий ремонт его великолепной шкуры, путники возобновили движение к цели. Преследование браконьеров заставило их отклониться от предполагаемого маршрута, поэтому сейчас четверо двигались чуть ли не строго на юг. Несколько дополнительных часов на дорогу, несомненно, прибавилось к рассчитанному Коренусом времени, но никто об этом не жалел.

Увидеть махейла — такое чудо стоило дорогого. Как относиться к подарку — фиолетовому камешку, ставшему еще одной частицей перстня, — Оля не знала. С одной стороны, она опасалась того, что происходит с перстнем Ламара, с другой, не могла не любоваться гармоничными переливами ярких красок на сверкающих гранях камней. Когда девушка смотрела на них, начинала думать, что все правильно, красиво и… нужно. Да, именно слово нужно больше всего подходило для описания возникающего ощущения. Но все равно Оле хотелось бы не только чувствовать, но и знать, что происходит и почему Аш такими странными глазами смотрит на перстень, красующийся на ее пальце. Ищущим, почти жадным и полным надежды был взгляд сейфара.

А девушка все еще видела перед глазами не пестрые краски леса, а грациозного махейла. От воспоминаний о меняющем шкуры ее мысли плавно перетекли к размышлениям над профессией Ламара, о которой Оля как-то особенно не задумывалась до сего момента.

Кашлянув, землянка повернула головку назад и робко спросила:

— Ламар, а драконы красивые?

От странного вопроса мужчина раскашлялся куда сильнее невесты и пожал плечами:

— Ну… наверное, можно и так сказать.

— А тебе их убивать не жалко?

— Чего? — Глаза с проблеском темной зелени уставились на возлюбленную деву с некоторым подозрением, прямо касающимся темечка девушки и солнечного удара. В конце концов, списав нелепость вопроса на незнание землянки, Ламар коротко усмехнулся и прочел небольшую лекцию:

— Драконы — самые ужасные из тварей в предгорьях Таравердии. Огромные, сильные, хитрые и прожорливые. Чем тварь старше, тем умнее и опаснее. Победят либо они, либо мы, люди. Тут не до любования, если только дохлого его разглядывать. Спит такой в своей пещере годами (а совсем взрослые и десятки лет или даже столетие проспать могут), а как пробудится, так жаждет только одного — жрать! И все равно им, чешуйчатым, кого жрать. Людей и скот даже удобнее — много и в одном месте, далеко летать, крылья трудить, искать не надо. Потому как кто признаки обиталища драконьего заприметит, сразу нам, драконоборцам, весть шлет. Самый лучший дракон — дохлый дракон. Из туши много чего полезного сделать можно, и уж точно она никого сама на харчи не пустит.