Лина Гамос - Арман Дарина [СИ]

Последующие события растворялись в тумане. Он много пил, желая заглушить боль потери, запирался в комнате и напивался до тех пор, пока не засыпал, сжимая стакан рукой. Приезжал отец, молча смотрел на пьяного сына и уезжал, давая время смириться, принять осознание потери, успокоиться. Но Латер не желал принимать и смиряться с утратой Асии, и продолжал пить, забываясь тяжелым хмельным сном.

Однажды Арман положил руки на поникшие плечи сына, чуть сжал, заставляя Латера оторваться от отупевшего созерцания портрета Асии.

- Перестань, она бы не одобрила это. Ты напиваешься с самого утра, валяешься под ее портретом, спишь, потом опять напиваешься. Неужели ты думаешь, что она любила тебя такого: опустившегося, жалкого, ни на что не пригодного?

Через полгода Латер Калин заключил союз с принцессой Тессией, и Дамана получила столь желанные земли, не прибегая к военной кампании по захвату приграничный земель.

Арман налил себе вина и, отсалютовав своему отражению в зеркале бокалом, залпом выпил, отмечая очередную победу в полном одиночестве. Дамана расширила границы, а после кончины короля, отца принцессы, оставалось лишь припугнуть возможных наследников и прибрать все королевство к своим рукам. Двадцать лет назад он прибыл сюда, думая лишь о том, чтобы обеспечить Ламис и ребенку возможность считаться свободными, равными ему по положению. Он сделал все возможное, чтобы Латер стал его законным наследником и только после всего этого, отослав мальчика в Дарина, под защиту императора, принялся за выполнение основного, тщательно продуманного, плана. Наследный принц Дарина был вынужден отказаться от трона и власти империи, но ничто и никто не мог ему помешать отстроить свою собственную империю при военной поддержке отца и сводного брата. Через год главнокомандующий Калин стал единовластным главой государства Дамана, сместив правительство и поставив на ключевые посты близких друзей. За образец управления он взял империю отца: несколько удачных военных компаний, сотни тысяч пленных и в Дамана появилась бесплатная рабочая сила: рабы. Он основательно перестроил дворец бывшего короля, приблизив ее по размерам к императорскому дворцу Сталлоры, возвел загородную резиденцию на манер даринской архитектуры с обширной парковой зоной и стражей у ворот. И именно сюда, а не за высокие стены реконструированного дворца, перевез Ламис, желая подарить ей иллюзию свободы. Десять лет спокойной семейной жизни с единственной любимой женщиной, засыпать рядом с ней, просыпаться, он был счастлив, а она... она следила за словами и манерами, так тщательно избегая вызвать его малейшее неудовольствие, что порою зубы скрипели от проступавшего на ее губах сахара. Арман знал, что она беспокоиться за приблудную голодранку, боится, что он вышвырнет ее на улицу, но у него были свои планы на девочку, едва только он понял, что та значит для Ламис.

Несколько раз в год он отправлялся в Дарина, и каждый раз Ламис с надеждой заглядывала в его глаза, надеясь услышать приглашение сопровождать его в поездке. Она хотела увидеть сына, и он расчетливо мстил, неизменно отказывая, ничего не обещая, но мягко, давая ей надежду.

Латер вырос именно таким, каким он и желал его видеть: достойный сын наследного принца и внук императора Дарина. Жесткий, целеустремленный, способный править твердой рукой, не поддаваясь на сантименты. В семнадцать Арман позволил сыну увидеть мать не только на портрете, и был вполне удовлетворен недоумением читавшемся во взгляде сына, не понимавшего мать. Они стали чужими друг другу, Арман почувствовал удовлетворение: первая часть его мести Ламис за неизменную холодность и нежелание принять осуществилась, оставалась вторая, и он не сомневался, что Латер с нею блестяще справиться. Он оплачивал обучение Асии вовсе не для того, чтобы та имела возможность заработать себе на хлеб. Нет, девочка должна быть достаточно умной, чтобы его сын сразу же не потерял интерес к еще одной смазливой мордашке. Хотя, он немного умалял ее достоинства: Асия выросла редкой красавицей. Но полной неожиданностью для Армана стало непоколебимое желание узаконить то, что должно было стать для сына обычным загородным развлечением. Он метался по кабинету, круша мебель, давая выход необузданной ярости. Он столько сделал для того, чтобы его сын и наследник получил хотя бы часть того, что потерял, когда Арман отказался от трона империи Дарина. Арман захватил власть, предав доверие старинного приятеля отца, принявшего его в своей стране и позволившего занять тот пост в правительстве, какой он счел достойным себя и своего утраченного положения. Провел успешные военные компании по расширению границ крошечного Дамана, и не без помощи политики Дарина, оказавшей давление на заупрямившегося отца принцессы, заключил помолвку с Тессией и все напрасно. Латер потерял голову от любви, Арман видел в его глазах отражение себя, много лет назад, влюбленного, готового отказаться от семьи и от власти, ради обычной, не заметной девушки. И он уступил, вспоминая грубое давление императора и себя, уже продумывая то, как можно изменить ситуацию в свою пользу, не потеряв при этом сына. Латер молод и доверчив, он еще не стал тем, кем станет через много лет, тем, кем являлся его отец. Ламис могла сколько угодно находить его мерзавцем и подонком, Арман же считал себя умным и дальновидным человеком, оберегающим близких ему людей.

И вот заключение союза состоялось, он одержал победу. Латер отбыл в свадебное путешествие: отстраненный, замкнутый, с пустым потерянным взглядом. Арман за него не переживал, придет время успокоиться, забудет и сделает выводы из преподанного ему урока. Наполнил бокал, снова выпил, вспомнил Ламис и отправился в гостевое крыло, где поселил очередную любовницу. После замораживающего безразличия Ламис было очень неплохо очутиться в обществе жаждавшей его женщины, способной на неподдельную страсть. Любовницы менялись часто, брюнетки сменяли блондинок, имена забывались, лица стирались, он щедро платил за то, что не в силах был получить от Ламис. Иногда он срывался и заставлял ее принимать зелье, но потом злился и вымещал на ней всю накопившуюся ярость, опускаясь до банального рукоприкладства. И каждый раз, обещая себе, что это происходит в последний раз.

Арман остановился посреди коридора и усмехнулся неожиданно пришедшей ему гениальной идее. Если его милая Ламис так любит брошенных детей, так почему бы ему, не дать ей возможность завести себе еще одну приблудную тварь? Он много лет надеялся на то, что однажды она будет снова беременной от него, он хотел, чтобы Ламис родила ему еще одного ребенка. Он даже был готов оставить этого ребенка ей, надеясь на благодарность, но гарантии давать никто из приглашенных докторов не желал и Арман, боясь потерять любимую, смирился с тем, что Латер останется их единственным сыном.