Пол Андерсон - Сломанный клинок

Снегопад превратился в настоящую пургу. Тролли отстали, но Фреда знала, что они ни за что не откажутся от преследования. О чем она не догадывалась — так это о том, что скачет навстречу идущей на юг армии Тролльхейма.

Мелькнул вдалеке огонь на вершине холма. Должно быть, горело какое-нибудь эльфийское подворье. Значит, троллей в окрестностях больше, чем она предполагала…

Словно в ответ ее мыслям, справа из темноты донесся жуткий вой. Земля затряслась под ударами копыт. Если ее окружат…

Прямо на пути девушки возникла чудовищная фигура: огромная косматая лошадь чернее ночи, с глазами, что светились тлеющими угольями, всадник в черных латах, громадный и безобразный. Тролль! Эльфийский конь шарахнулся в сторону, но тролль успел ухватить его за узду и осадил на всем скаку.

Фреда взвизгнула. Тролль выдернул ее из седла, зажал ей рот, чтобы она не могла воззвать к небесам. Лапа его была холодной и отвратительно воняла.

— Хо-хо! — загоготал он.

И тут из мрака, как будто привлеченный ее отчаянным воплем, задыхаясь от долгого бега, вынырнул Скафлок. Вдев ногу в стремя, он одним движением очутился на спине тролльего коня и всадил нож в горло воину.

Фреда упала в его объятия.

Когда войско троллей подошло к стенам Эльфхьюка, со сторожевой башни затрубил рог. Огромные бронзовые ворота распахнулись. Вальгард натянул поводья.

— Ловушка, — проговорил он, щуря глаза.

— Вряд ли, — не согласился Грум. — В замке остались одни женщины. Они надеются, мы пощадим их, — он расхохотался. — Ну разумеется, разумеется!

Копыта коней зацокали по каменным плитам внутреннего двора. Здесь было тепло и тихо, стены и башни окутывал голубой полумрак. Сады изливали сладостные ароматы; между деревьями бежали хрустальной чистоты ручейки. В садах немало было укромных местечек, что предназначались для уединения влюбленных парочек.

Женщины Эльфхьюка собрались у главной башни. Увидев их, Вальгард, хоть и насмотрелся на эльфиянок по дороге от побережья, не смог сдержать восхищенного возгласа.

Одна выступила вперед. Тонкое платье подчеркивало ее совершенные формы. Она выделялась среди остальных подобно луне среди звезд. Она низко поклонилась Груму, бросив на него томный взгляд из-под длинных ресниц.

— Приветствуем тебя, господин, — произнесла она певуче. — Эльфхьюк сдается на милость победителя.

Грум горделиво выпятил грудь:

— Древен ваш замок, и никто не мог взять его приступом. Но вы поступили мудро. Тролльхейм велик и могуч! Мы без жалости караем наших врагов, а наши друзья благоденствуют, — он ухмыльнулся. — Скоро я облагодетельствую тебя. Как твое имя?

— Я зовусь Лией, сестрой Имрика, князя эльфов.

— Теперь я, Грум, князь Англии, а Имрик — последний из моих рабов. Приведите пленников!

Медленно, шаркая ногами и опустив головы, вступили на внутренний двор замка вельможи Альвхейма. Печальны были их лица, а плечи сутулились от груза более тяжкого, чем цепи. Имрик, весь в синяках, оставлял за собой кровавый след. Когда их проводили мимо женщин, эльфы не выдали своих чувств ни словом, ни взглядом. За благородными скорбной вереницей двигались простые воины.

В сопровождении телохранителей прискакал Иллреде.

— Эльфхьюк наш, — провозгласил он, — и мы поручаем тебе, Грум, править им, пока мы будем покорять Альвхейм. Скучать тебе не придется, ибо множество эльфов бродит по холмам и лесам, а кое-где уцелели даже их подворья.

Он прошел к башне.

— А перед уходом мы хотим повидать нашу дочь Гору, которую Имрик похитил у нас девять столетий назад. Приведите ее сюда.

Лия вцепилась в рукав Вальгарда и оттащила воина в сторону.

— Я сперва приняла тебя за Скафлока, смертного, который жил среди нас, — проговорила она. — Но я чувствую, что ты не человек…

— Так оно и есть, — отозвался он с усмешкой. — Я Вальгард Берсерк из Тролльхейма. Впрочем, мы со Скафлоком вроде как братья. Я подменыш, рожденный троллихой Горой от Имрика и оставленный взамен ребенка, который был Скафлоком.

— Значит… — пальцы Лии стиснули его запястье. — Значит, ты — тот самый Вальгард, о котором говорила Фреда? Ее брат?

— Да, — его голос посуровел. — Где она? — Он грубо потряс элъфиянку. — И где Скафлок?

— Я… я не знаю… Фреда бежала из замка… она сказала, что отправляется искать его…

— Выходит, если ее не перехватили по дороге — а я ни о чем таком не слышал, — она с ним. Плохо!

Лия улыбнулась, если можно так назвать ее гримасу.

— Наконец-то я поняла, что разумел Тюр, — прошептала она еле слышно, — и почему Имрик так оберегал тайну…

Она снова обратилась к Вальгарду:

— Что же в этом плохого? Ты погубил весь род Орма, кроме них двоих, а им отомстил страшной местью. Или твоя ненависть не удовлетворена?

Вальгард покачал головой.

— Во мне не было ненависти ни к Орму, ни к его роду, — он смятенно огляделся, как человек, который пробудился от тревожного сна. — Но я должен был их ненавидеть, иначе зачем я чинил им зло? Своим родичам… — он провел рукой по глазам. — Нет, они мне не родня… да или нет?

Вырвавшись, он поспешил за королем. Лия с улыбкой последовала за ним.

Иллреде сидел на троне Имрика. Он усмехнулся, заслышав топот ног.

— Ведут Гору, — пробормотал он, — мою крошку, что смеялась и играла у меня на коленях. Твою мать, Вальгард, — добавил он, хлопнув подменыша по плечу.

Она ввалилась в залу, изможденная, сморщенная, сгорбленная. Глаза ее не выражали ничего.

— Гора… — Иллреде приподнялся было, но тут же снова сел.

Она подслеповато озиралась по сторонам.

— Кто зовет Гору? — буркнула она. — Кто зовет Гору, призывает смерть. Гора мертва, господин, она умерла девять столетий назад. Ее похоронили под замком, ее белые кости поддерживают башни, что устремлены к звездам. Зачем вам прах бедной Горы?

Вальгард шарахнулся от нее, выставив вперед руку, словно отгоняя чудище, которое направлялось к нему. Иллреде распростер объятия.

— Гора! — воскликнул он. — Гора, ты что, не узнаешь своего отца? Не узнаешь сына?

Голос ее звучал глухо, как будто доносился издалека:

— Как может мертвая узнавать кого-то? Как может она рожать сыновей? Мозг, что порождал грезы, превратился в обиталище червей. Муравьи ползают там, где когда-то билось сердце. О, верните мне мои цепи! Верните мне возлюбленного, который заточил меня во мрак! — Она заскулила. — Не трогай бедняжку, господин, не буди безумную, ибо жизнь и рассудок — чудовища, они пожирают то, что рождает их на свет.

Она наклонила голову, прислушиваясь.

— Я слышу, как стучат копыта, как стучат они на краю земли. Это мчится Время, и снег срывается с гривы его коня, а копыта высекают молнии. Когда Время мчится подобно ветру в ночи, за ним остаются лишь пожухлые листья. Оно приближается, я слышу, как рушатся миры… Верните мне смерть! — взвизгнула она. — Дайте мне спрятаться от Времени, пустите меня в могилу!