Лилия Касмасова - Инферняня

- Но в Нью-Йорке, - спросил Томас. - Разве вы не засекли его волну в Нью-Йорке? Ты же был в том же отеле, Ойой?

- В том же отеле? - не понял Ойой.

- В Ритц-Карлтоне Бэттери Парк, - пояснил Томас.

- Да, - сказал Ойой. - Я был. Ты хочешь сказать, и Гермес там был?!

- Еще как был, - кивнула я. - Улетел с балкона.

- Но как же... - удивилась Мьё. - А мы его не засекли... Наверное, он быстро приземлился.

- Может быть, - сказала я.

- Как же я его прошляпил! - сокрушался Грыыхоруу. - В том же отеле!

- Ничего, - сказала Мьё. - Зато ты с Парижем угадал.

- Как это? - спросила я.

- Когда мы потеряли след Гермеса, - рассказал Грыыхоруу, - я навел справки через ваш Интернет. И он показал, что больше всего гнезд у него в Париже.

- Гнезд? - хором не поняли мы с Томасом.

- Домов, - сказала Мьё. - Дома Гермес.

- О, - только и сказала я.

- Нам было все равно, в каких библиотеках искать информацию, - сказала Мьё.

- Какую информацию? - спросила я.

- Все про Гермеса и его сандалии, - сказала Мьё. - И когда Ойой выяснил, что больше всего гнезд у Гермеса в Париже, мы решили начать тут. И угадали. Он появился!

Томас не стал прояснять им ситуацию о домах Гермес и о том, почему Гермес оказался в Париже. Я подумала, что объясню Ойой все позже, он такой модник, пусть знает такие вещи.

- Но зачем вы взяли в заложники землянина? - сурово сказал Томас.

- Какие заложники?! - изумился Грыыхоруу. - Они сами прибежали к нам и попросили защитить их от...

- Я не о вампирах! - крикнул Томас. - Я о ребенке Гермеса Олимпуса!

- О ребенке? - недоуменно переспросила Мьё.

- О чем это ты? - сказал Грыыхоруу.

- О похищении и удержании Петера Олимпуса, - чуть спокойнее сказал Томас, исподлобья вглядываясь в лица инопланетян.

- Ты с ума сошел! - пропищал Грыыхоруу, отшатнувшись. И замахал на Томаса руками, будто комаров отгонял.

- У вас на планете похитили ребенка? - округлила глаза гигант-жена. - Мы не слышали, что объявили чрезвычайное положение...

- А у вас объявляют чрезвычайное положение? - вырвалось у меня.

- Разумеется! - вскрикнул Грыыхоруу.

И дальше он произнес нечто уж совсем неожиданное:

- Бедный Олимпус!

- Да, - сказал Томас.

- Мы можем чем-нибудь помочь? - спросила жена-атлет.

Томас ответил:

- Вряд ли. Но спасибо за предложение... А в сандалиях Гермеса, даже по всем технологиям изготовленным, у вас летать вряд ли получиться.

- Почему? - хором произнесли супруги Грыыхоруу.

- Потому что не будет божественной искры, - сказал Томас.

- Да? - оживился Грыыхоруу. - А где ее можно взять?

- Нигде, - сказал Томас. - Она есть только у богов. То есть, в богах. Это их качество от рождения... Гермес может ведь и без сандалий летать.

- Точно, - сказала я. - Ведь Петер может... Правда, неуклюже...

- Вот именно, - сказал Томас. - Сандалии нужны для скорости и высоты.

- А мы думали, дело в конструкции, - огорчился Грыыхоруу. - Все старые книги перерыли. Где картинки с Гермесом Олимпусом, он почти всегда в этих сандалиях...

Томас промолчал. Кажется, у Гермеса есть совсем не божественное свойство не договаривать некоторых деталей, как, например, на сколько он оставляет ребенка няне.

Грыыхоруу совсем поник, закрыл лицо ладонями с наманикюренными алыми ногтями и шлепнулся на диван. То есть на кучу рулонов, под которыми валялся этот самый Гермес.

- Эй! - раздалось из-под груды бумаги приглушенное.

- Ай! - взвизгнул Грыыхоруу, вскакивая и едва не падая со своих неустойчивых красных шпилек.

Раскидывая бумаги, с дивана поднялся мистер Олимпус.

- Олимпус... - спокойно сказала миссис Грыыхоруу, будто и не удивилась. Вот это выдержка!

А Олимпус вмиг оценил обстановку и бросился, естественно, на самого опасного противника - на атлета-жену!

И завязалась такая куча-мала, что боже мой. Я и до сих пор не понимаю, кто на чьей стороне дрался. То ли Томас защищал двух Грыыхоруу от Гермеса, то ли Гермеса от Грыыхоруу, то ли вообще пытался вытащить меня из драки...

А я просто не могла стоять и смотреть как четыре хороших (ну может и не совсем, но за кем не водится мелких пакостей? Я о Гермесе, вообще-то...), как четыре относительно (относительно чего? Ну всегда же так говорят...), как четыре милых человека (да и не совсем человека, надо сказать. То есть половина из них была совсем даже и не чело...) Короче, не могла же я стоять и смотреть, как они зверски избивают друг друга. (Ну, может, зверски - это сильно сказано. Вцепился кто-то кому-то в волосы - это ж почти нежный массаж. Тем более что у половины из всех волосы были как бы, ну, ненастоящие - как-то они их моделируют, как и всю внешность. А другой половины они все равно отрастут.) Но мне все равно стало всех жалко. И я полезла лупить их кулаками и кричать: "Хватит! Перестаньте!"

А потом у меня в носу так вдруг защипало, что я принялась чихать без остановки. Смотрю (надо сказать, было еле видно из-за выступивших на глаза слез) - все остальные тоже чихают. А потому не дерутся.

- Извините, - проговорил Томас между двумя чихами, - я не знал, что еще делать.

- Так это ты! - закричала я.

Уф, кажется, перестает. Апч-х-хи... Всё...

Томас кивнул, одновременно чихнув.

- Ты? - переспросила я.

Он опять кивнул, больше не чихая:

- Не хотел, чтобы вы все разорвали друг друга в клочья.

Грыыхоруу достал из кармашка розовых штанов кружевной платочек и высморкался.

Жена-Рэмбо утирала слезы углом шелкового шейного платка Гермеса. Гермес недовольно отобрал его.

- Петер не у них, - твердо сказал Гермесу Томас.

Гермес нахмурился:

- С чего вы взяли?

- Они так сказали, - сказал Томас.

- Да, - сказал Грыыхоруу, - мы бы никогда не совершили подобного ужасного деяния.

- А как ты знаешь... - начал Томас.

- Они никогда не врут, - насупленно досказал за него Гермес.

Томас что-то убрал в карман.

- Что там? - спросила я.

Томас нехотя достал из кармана стеклянную граненную емкость.

- "Старая перечница", - ответил он.

- Что? - мне даже смешно стало. - Обыкновенный перец?..

- Нет конечно, - сказал Томас. - Один взмах и пять минут чихания всем в комнате обеспечено... Старинная разработка... Восемнадцатый век.

- Поэтому так называется? - спросила я. Нет, похоже, кроме меня, никто здесь не любопытен ни капли!

- Ну да, - ответил Томас, раздумывая о чем-то своем. - Селия сказала, что Зевс хочет наказать их за кражу амброзии... Мистер Олимпус, останьтесь здесь. Если она увидит олимпийца... - он предостерегающе поднял руку.

Гермес кивнул, явно ничего не понимая. Мы все тоже смотрели на Томаса, как тот баран на ворота.

А он сказал:

- Мне надо поговорить с Селией, - и повернулся ко мне: - Представишь меня ей?

- Ага. А что ты ей скажешь?

- Нам остаться здесь? - спросили оба Грыыхоруу.

И почему вдруг Томас оказался главнокомандующим? Почему они меня не спросили, например, что им делать? Я, конечно, тоже не в курсе, что, но я бы что-нибудь придумала, честное слово.