Михаил Михеев - Серое проклятие

Впрочем, рефлексировать по этому поводу я не собирался. Куда больше меня волновало, что магические возмущения, вызванные моими действиями, может засечь любой маг в радиусе трех десятков километров, а то и больше. Конечно, маги вроде как потеряли силу, да и амулеты перестали действовать, но вдруг моя информация неточная или как минимум неполная? Правда, в пользу версии о недействующей магии говорил и тот факт, что я так легко смог уничтожить «Золотой ястреб». Все же фрегат, как и положено любому уважающему себя военному кораблю, должен быть увешан защитными амулетами от киля до клотика, но ни один из них не сработал. И все же, возможно, были какие-то нюансы, мне просто неизвестные. Да и потом, звук, с которым я разнес на запчасти фрегат, был хоть и негромким, но внушительным, кто-нибудь мог его банально услышать. Нет уж, надо было дергать отсюда полным ходом, и делать это по суше — с кораблем я не справился бы, даже имейся на нем обученная команда. Что поделаешь, я ни разу не моряк. В то же время сейчас команда валялась в позах живописно нарезанных трупов, а сама шхуна была повреждена. Соответственно, не стоило и пытаться воспользоваться ею, это обернулось бы лишь потерей времени. А вот информация о том, где мы, собственно, находимся, была мне нужна, и тот, кто мог бы послужить ее источником, тоже имелся.

Оглушенный Эллиной матрос пребывал в глубокой отключке, которую, впрочем, довольно быстро прервало ведро забортной воды. Вода, надо сказать, была холодной — конечно, широта и климат конкретно здесь соответствовали, скорее, черноморскому побережью, но подводных течений имелось в избытке, и одно, по-видимому, проходило как раз неподалеку. Весьма, надо сказать, холодное течение, раз даже в бухте с относительно стоячей водой ее температура была градусов пятнадцать, не более.

Матрос, получив на голову незапланированный душ, резко пришел в себя, сел и очумело завертел головой. Потом сфокусировал взгляд на предмете, который я поднес к его носу, и изображать собачий хвост моментально перестал. Хотя, что интересно, ничего особенного увидеть не мог в принципе — так, измазанный в крови нож, который я извлек из капитана. На матроса, однако, этот простой и бесхитростный клинок произвел самое что ни на есть удручающее впечатление. Странно даже как-то, я же ему этим ножом голову не отрезаю. Ну, пока не отрезаю…

К сожалению, знал наш пленный довольно мало, ну да что ждать от палубного матроса? Интеллекта Коперника, что ли? Да рядом с некоторыми из этих индивидуумов даже собачки Павлова кажутся светочами разума. Тем не менее главное я все же выяснил. До Старой Гавани отсюда было километров пятьдесят, не больше, это если по морю. И дорога из бухты имелась, точнее, контрабандистская тропка. По ней, кстати, сюда иногда приходили за грузом, который привозил ныне покойный капитан Грогсон, но сейчас его никто не ожидал — весь груз должны были передать на фрегат. Ну, вот и все. Больше матрос ничего не знал и, соответственно, не мог быть нам полезен.

Говорят, люди порой инстинктивно чувствуют собственную смерть. Так ли это? Не знаю, может быть. Конкретно этот индивидуум, очевидно, что-то такое все же почувствовал, но, вместо того чтобы попытаться защититься или еще как-то побороться за свою драгоценную жизнь, он лишь заверещал и задергал ногами, пытаясь вжаться в стену надстройки, возле которой сидел. Дурак. Имел храбрость напасть — имей мужество встретить судьбу. Я коротким движением ткнул его ножом между ребер и успел отдернуть руку до того, как кровь брызнула мне на пальцы. Аккуратно сполоснул нож остатками воды, вытер его об одежду уже не подающего жизни матроса и сунул на место, в спрятанные в рукаве ножны. Поднял глаза и наткнулся на осуждающий взгляд Эллины. Наверное, резать пленных по ее понятиям было не комильфо… Впрочем, она ничего не сказала — видимо, правильно оценила особенности момента.

— Ну что, делаем ноги?

Девушка поняла идиому сразу. Впрочем, может, и знала ее до того — как я заметил уже давно, сейчас бродило немало слов и выражений, принесенных мной из родного мира. В основном, конечно, неприличных, но и, скажем, технических терминов среди них хватало. Так что, не теряя даром времени, она отправилась в каюту за вещами, а я занялся транспортом.

К счастью, спуском шлюпки начали заниматься еще до того, как я вышел из каюты, и теперь она висела на талях всего-то в полуметре над водой. Конечно, раньше я шлюпок не спускал, но видел, как в этом мире занимаются подобным другие люди. Не знаю, как у нас, а здесь система, с помощью которой производился спуск, представляла собой простейший полиспаст, разобраться в котором было несложно. Шлюпка закачалась на легких волнах как раз тому моменту, как Эллина, пыхтя, выползла из каюты, волоча наши шмотки. Лично я рассчитывал, что она их всего лишь сложит, но явно недооценил девушку — она справилась с этим в кратчайшие сроки и поволокла наверх. Причем я был убежден, что уж переноской тяжестей заниматься придется мне, но, как оказалось, у моей спутницы было другое мнение на этот счет. А вот на кой хрен она потащила все сразу, для меня так и осталось загадкой. Впрочем, это были уже только ее проблемы.

Больше всего времени мы потратили на то, чтобы переправить эти самые вещи в шлюпку — вначале Эллина с кошачьей ловкостью спустилась вниз по штормтрапу, а потом я на веревке опустил их ей. Сложность была в том, что шлюпка несильно, но раскачивалась и я попросту боялся смахнуть девушку в воду. Однако обошлось без эксцессов, а потом я потратил еще минут десять на то, чтобы замести следы.

Для этого мне пришлось спуститься в крюйт-камеру. М-да… Жалкое было зрелище. Два бочонка с порохом — и все. Пожалуй, я вчера был оптимистичен по поводу возможности долгого боя. Однако для моей цели так было даже лучше. Без особых усилий я выволок порох на палубу, а потом, вскрыв оба бочонка, рассыпал по ней их содержимое. Спустился в шлюпку, а когда мы немного отплыли, забросил на палубу горящий факел.

Одним из самых распространенных заблуждений является убежденность многих людей в том, что порох взрывается. Чепуха. Порох, во всяком случае дымный, классический, представляющий собой, по сути, механическую смесь серы, селитры и угля, сам по себе не взрывоопасен. Он просто очень интенсивно горит, выделяя огромное количество тепла, а взрыв происходит лишь в замкнутом пространстве. Сейчас таковым и не пахло, поэтому рассыпанный порох всего лишь загорелся, причем весь и сразу. Пламя встало до небес, и буквально через минуту «Морской конь» превратился в огромный костер. И почти сразу до нас донесся жуткий вой.

— Кто это? — Эллина удивленно и немного испуганно поглядела на меня.