Виктор Исьемини - Летний зной

— Нет, он не чувствует себя счастливым. Должно быть, не умеет радовать дарам Прекрасной. Эй, Тонвер, Дунт!

— Чего изволит госпожа?

Монахи пристроились неподалеку, присели у борта так, чтобы их не доставали соленые брызги.

— Вот Лотрик идет с попутным ветром, так? Ветер посылает Гунгилла, так? А почему у шкипера такая рожа, будто его не богиня одарила, а напротив, будто у него что-то отняли? Я думаю, он еретик! Ступайте, вразумите его, а мы посмеемся.

— Несчастная заблудшая душа… — протянул Тонвер. Ему не хотелось вразумлять моряка, и толстяк поспешно соображал, как бы отказаться, чтоб не раздражать Ннаонну. — Увы, не нам, погрязшим в грехах, отчищать сей закопченный котел.

— Не нам, — коротко, как обычно, поддакнул Дунт.

Вампиресса пребывала в веселом настроении, и не стала настаивать, ей просто хотелось поразвлечься. Потерпев неудачу с монахами, она переключилась на Ингви.

— Ладно, Гангмар с ним, с Лотриком. Рассказывай теперь.

— Что рассказывать?

Ннаонна привстала и зажмурилась, ожидая удара очередной волны в борт. Взметнулись брызги, осыпали лицо девушки.

— О белом дереве. Теперь нам спешить некуда, и ты можешь мне все подробненько рассказать.

— А, ну ладно… хотя, по-моему, я уже объяснял несколько раз.

Тонвер ткнул локтем приятеля и многозначительно кивнул. Монахи поднялись и побрели к юту. Ингви проводил их взглядом и пояснил:

— Святые отцы твердо намерены нас покинуть. Боятся, что, если подслушают какой-то секрет, я их не отпущу. Во избежание огласки. Даже жалко немного, я привык к этим плутам. С другой стороны, закон равновесия требует, чтобы они покинули нашу компанию. Никлис велел им следить за Кари и Аньгом, а тем — следить за монахами. Если одна чаша весов опустела…

— Ладно, ладно! Не отвлекайся!

— Хорошо, насчет белого древа. Итак, эльф Меннегерн попросил, чтобы Мать укрыла его от победителей, когда князья Ллуильды брали Семь Башен. И замок окутало маскирующее заклятие. Тот самый туман, который вечно висел над руинами, и не давал сосчитать башни. Однако никакое заклинание не может удержаться вечно, со временем оно лишится магической силы. Тогда Прекрасная взрастила в бесплодных камнях волшебное деревце. Этот побег — малая часть Гунгиллы. Все растения — часть ее, в некотором смысле. Но это растение особенное, оно источает ману, как сама Гунгилла, только слабее. Мана, испускаемая деревом, питала заклинание маскировки, поддерживала его на протяжении трех веков.

— А почему здесь нет тумана? Тогда и «Одада» должна была сделаться невидимой!

— Нет, чары остались в замке, без дерева они не проживут долго и вскоре развеются без следа. А дерево… — Ингви задумался.

— А дерево?

— А дерево продолжает источать ману. К чему эти вопросы? Я не рассказал тебе ничего нового.

— Я все пытаюсь сообразить, зачем мы тащим с собой эту хворостину?

— Но ты же сказала вчера, будто знаешь: это дерево поможет при миротрясении.

— Мало ли что я сказала. Сказала — это одно, а узнать по-настоящему — совсем другое. Ну?

— Я надеюсь, что рост этого дерева не ограничен ничем, кроме естественных причин, и что количество вырабатываемой им маны напрямую связано с размерами растения.

— А по-человечески объяснить?

— Вот еще, станет демон вампиру объяснять по-человечески. Хорошо, скажу иначе: на камнях в Семи Башнях никакое растение не поднимется, а если я пересажу его в плодородную почву, оно сразу пойдет в рост.

— И количество маны…

— Вот именно.

Девушка наверняка собиралась продолжить расспросы, но тут стал орать Лотрик, и разговор прервался. Матросы выбрались из-за кормовой пристройки, где торчали до сих пор — вероятно, чтобы поменьше показываться на глаза пассажирам. Теперь они, понукаемые шкипером, полезли в трюм. Из надстройки, потягиваясь и зевая, вышел Никлис и двинулся на нос.

— Что за шум? — тут же обратилась к нему Ннаонна. Никлис ходил с северянами и был в пестрой компании самым опытным моряком. — Почему Лотрик опять разорался?

— Потому что орать любит, — философски заметил Никлис. — Ему, слышь-ка, и причины большой не нужно, чтоб пасть свою разинуть. Вот же сотворил Гилфинг Пресветлый такое чудо — только пасть и глотка, а боле ничего нет в человечишке. Он, слышь-ка, считает, что груз в трюме неправильно уложен, оттого судно-то и рыскает на волнах. А я думаю, руль держал бы крепче, и довольно.

Из трюма донесся скрежет — матросы передвигали тяжеленные ящики. На шум показались монахи. Убедились, что король со спутниками не беспокоится, и заключили, что все в порядке.

Но разговор уже прервался, теперь Ннаонна молча созерцала берега. Глядеть было не на что — серые унылые пустоши, здесь даже руин не попадалось, эти места и в лучшие времена были пустынны, и уж тем более теперь — после набегов северян.

Потом Лотрик снова поднял шум — Он разглядел впереди парус. На крики из каюты выбрался Томен.

— Эй ты, чародей, Великолепный, угря тебе в штаны, сделай что-нибудь, потому что мне до Гангмара надоели приключения! — стал требовать шкипер.

— А что я должен делать?

— Смотри, парус впереди! Небось, опять какие-то разбойники. Что я, медом, что ли намазан, вечно они на моем пути, эти мерзавцы!

— Судя по запаху, намазан ты не медом, — буркнул Томен. — Поспать не дал.

Корель орал до тех пор, пока не выяснилось, что встречный корабль — такая же каботажная барка, как и «Одада», разве что шкипер не такой болтун.

— Ну что, ты доволен? — осведомился Пекондор, когда чужое судно осталось за кормой.

— Чем доволен?

— Ну, ты же просил сделать что-нибудь? Вот я и превратил северянский драккар в мирную посудину, — ответствовал Томен. — Если что еще, позовешь.

И отправился досыпать, предоставив Лотрику нарываться и орать насчет наглости рыжего колдуна, ежа ему за пазуху.

— Сей юноша спит непомерно много, — заметил Дунт. — Неужто дома не высыпается?

— У него молодая жена, — наставительно заметил Тонвер. — Ах, грехи, грехи… что ни говори, наша жизнь, исполненная подвигов покаяния, имеет не слишком много преимуществ. Однако ночью удается выспаться.

Под вечер «Одада» достигла небольшого городка, где Лотрик решил встать на ночевку. До Велинка оставался еще один переход. Городишко самый обыкновенный, в прежние времена таких на западном побережье было немало, сейчас уцелели лишь те, кто сумел дать отпор северянам. Бухта здесь оказалась маловата, так что город не вырос в те благословенные дни, когда морские разбойники еще не явились в Мир, ну а теперь не вырастет подавно. Когда барка причалила, в порту уже отшвартовались два кораблика — каботажники вроде «Одады». Еще одно судно причалило позже.