Анна Мистунина - Проклятый

— В чем же?

— Мы не любим говорить об этом, мальчик, — Дингхор невесело улыбнулся. — Племена Злых Земель — наши дальние родичи, правда, родство то давно пресеклось. Давно, с тех пор состарились даже камни, они заключили союз с темными богами. Боги те предпочитали кормиться человеческой плотью, и люди приносили им в жертву собственных детей. Предания говорят, что взамен они получили невероятную силу и способность меняться. Их человеческая сущность смешалась со звериной.

— Разве это не сказки?

— Не сказки. Я сам видел одного — за человека его можно было принять только издалека.

— И что дальше? — прошептал Кар, охваченный смесью страха и жадного любопытства.

— Наши предки не пожелали вступать в гибельный союз. Многие погибли в сражениях, оставшиеся бежали на запад. Звероподобные преследовали их, надежды не оставалось. Тогда Голоса Божьи всех племен собрались вместе. Целый день они провели в молитве, а ночью между Злыми Землями и остальным миром легла невидимая граница. Звероподобные не смогли ее перейти. А наши предки ушли сюда, к землям колдунов. Из огня да в полымя, как говорят.

— А сейчас там… Все так же?

— Зло рвется наружу. Древняя граница еще удерживает его, но Ничейная Полоса расширяется — медленно, год за годом. Каждый раз, приходя туда, мы видим, что она стала больше.

— И вы боитесь там оставаться? — понимающе спросил Кар.

Дингхор неотрывно смотрел в огонь.

— Дети, зачатые вблизи Злых Земель, появляются на свет мертвыми, — сказал он.

Стало тихо, только в очаге потрескивали сучья, да издалека, от костров, долетел негромкий смех. Кар опустил голову. Словно приоткрылась дверь, и вместо мирной картины он увидел боль и страдания. Кого потерял Дингхор? Сына, дочь? Брата, сестру? Что сказать в утешение и надо ли вообще говорить?

— Я рад помочь тебе, мальчик, но не могу дать больше, чем имею сам, — Дингхор прямо взглянул Кару в глаза. На лице его блестели капельки пота. — Ты можешь уйти с нами, можешь избрать другой путь. Я дам тебе коня и немного золота… И свое благословение, хоть вряд ли оно тебе поможет. Но решить ты должен до завтра.

— То, что ты рассказал… — Кар запнулся. Слова казались тяжелей булыжников. — Значит, проклятие существует, оно не сказки, не жреческие вымыслы. Если останусь — навлеку его на тебя… на всех вас. Я не хочу…

— Чем ты навлечешь его, Карий? — мягко спросил вождь.

— Я колдун.

— Мальчик, — Дингхор ласково и с грустью улыбнулся. — Звероподобный, которого я видел, был и вправду порождением темных сил. Даже мертвый, он источал зло. Сейчас я вижу перед собой просто юношу… Растерянного, таящего в душе обиду. Быть может, несправедливость однажды толкнет тебя на темную дорогу, но разве нам дано знать будущее?

— Но я же колдун! — Кар с отчаяньем дернул себя за волосы. — Разве ты не видишь?

— Мальчик, я никогда не встречал колдовства. Прошу, покажи мне его. Сделай для меня что-то, непосильное простому человеку.

— Я… я не умею.

— Так почему ж ты решил, что ты колдун?

— Разве ты не видишь сам? — повторил Кар.

— Ты знаешь моих детей, Ранатора и Аррэтан, — ответил Дингхор. — Прабабушка их матери была твоего рода. Она пришла к нам юной, как ты, и прожила до глубокой старости. В наследство детям и внукам она оставила особую внешность, да и та стирается с поколениями. И ни капли колдовства. Я не знаю, что делает человека колдуном, мальчик, но точно не цвет волос.

В словах Дингхора была надежда, Кар и мечтать не смел о подобной. Но память, не умевшая лукавить, мгновенно разрушила ее. Через силу, зная, что лишает себя последнего утешения, Кар произнес:

— Не только волосы, Дингхор. Иногда я бываю… Ко мне приходит тьма.

Дингхор молчал, и Кару пришлось продолжать:

— Это случилось впервые, когда погиб император. Я услышал ту клевету… — горло сжало воспоминанием. — Тогда она пришла в первый раз, но потом было еще. Как темная фигура за плечом, и голос… Ты, верно, думаешь, что мне мерещится, но это не так. Когда я слушаюсь его… Чтобы выбраться из города, я угрожал смертью ребенку. Его родители вывели меня…

Сказал и замер, избегая взгляда вождя. Облегчение исповеди перемешалось с отчаянием. Теперь Дингхор отвернется, как отвернулся Эриан…

— Ты пережил большое потрясение, мальчик, — сказал вождь. — Это, а может быть, и впрямь твое родство, сделало тебя чувствительным. Никто из нас не видел тьму лицом к лицу. Но, как и свет, она всегда рядом. С каждым человеком. В этом ты не отличаешься от других. Люди каждый день выбирают меж тьмой и светом, и никакого проклятия в том нет. Проклятие — сделать неверный выбор.

— Жрецы говорят иное!

— Еще бы. Они пролили столько крови, что сами давно утратили свет.

— Ты говоришь это так просто, — Кар не хотел, но в голосе прозвучала обида. — А я должен с этим жить. Как?

Дингхор улыбнулся.

— Подумай сам. Если над твоей головой летают птицы, плохо ли это?

— Нет, — растерялся Кар.

— А если ты позволишь им свить у себя на голове гнездо?

Сердце колотилось так, что стало больно в груди. Кар медленно спросил:

— Ты хочешь сказать, только я сам могу отдаться тьме? Она не завладеет мной?

— Без твоего желания — нет.

Кар поднял голову. Огонь снова потух, остались только яркие, с редкими синими язычками, угли. В дымовое отверстие любопытно заглядывая, сверкая, как бриллиант, крупная звезда. И тут, в полумраке, Кар понял. Он разглядел, на кого похож Дингхор, и удивился, что не замечал раньше. Сильно, как родич, вождь племени еретиков-аггаров напоминал императора Атуана.

Кар не заметил, как вскочил. Обошел очаг. Дингхор смотрел с теплотой, от которой к горлу подступили слезы. Опустившись на здоровое колено, Кар поцеловал руку вождя еретиков.

— Спасибо тебе.

Дингхор с улыбкой отнял руку. Потрепал Кара по мокрой щеке.

— У нашего племени не приняты такие знаки почтения, мы отдаем почести одному Богу. Человек не стоит их. Но я понимаю, что ты хотел сказать. Ты идешь с нами?

— Да.

Ночь принесла заморозок, последний, как надеялся Кар. Озеро у берега стянула прозрачная корочка льда. Первые лучи солнца слепили глаза, отражаясь от ее поверхности. Дальний берег скрывала туманная дымка, ее клочья расплывались над озером и медленно таяли.

Утро только вступило в силу. В такое время хорошо раздувать едва тлеющие угли очага, доедать оставшиеся от ужина творог, сыр и куски холодной баранины. Но смутное беспокойство выгнало Кара из пахнущего дымом тепла наружу. Тяжелый полог, закрывавший вход в шатер, упал за спиной. Почти все в племени Круглого Озера по возвращении первым делом принялись строить новые хижины взамен разрушенных, но Кару, бессемейному одиночке, ни к чему даже такой, сооруженный из обмазанных глиной прутьев, дом. Потрепанного маленького шатра вполне достаточно, а вводить в дом невесту Кару все равно не придется.