Анна Мистунина - Искупление

— А ты, Лэйн? — спросил Норн.

— Я тоже не в восторге, — отозвался маг, чей вид был чересчур надменным даже для Сильного. — Ворошить это гнездо мы не решались никогда. Не берусь предсказать, к чему это приведет и сомневаюсь, что Кати сможет что-то разглядеть. Но выхода нет. Мы можем позволить себя истребить, и тогда погибнет даже память о нашей Империи — или же пойти на риск и попытаться. Я поддерживаю предложение Сильнейшего. Кати?

Она помолчала — ноги скрещены, спина прямая, пальцы задумчиво поглаживают серебро кубка. Когда глаза мужчин загорелись привычным раздражением, улыбнулась:

— Как неприятно оставаться в меньшинстве. Я против.

Сильнейший кивнул, словно того и ждал. Двое других тоже не выглядели особо удивленными. Никто не ожидал хорошего от Сильной Кати, дочери Амона, с тех самых пор, как вопреки разуму, обычаям и воле Совета она вернула к жизни павшего в поединке с отцом Кария. И тем самым, возможно, обрекла на гибель свой народ — горькая правда, стоившая ей многих часов отчаяния и ненависти к себе. Много раз она мечтала повернуть время и исправить ошибку, и столько же раз понимала — вернись все назад, она снова его воскресит. Безумной этой манере любить врагов и ненавидеть друзей Кати научилась от него.

Но, как бы там ни было, Кати оставалась Сильной, и Совет нуждался в ней. Амон нуждался.

— Объяснись, — сказал он.

— Все уже было сказано здесь. Как и Норн, я считаю эту идею безумной; как Лэйн, помню, что даже во дни рассвета Империи маги не решались ворошить это гнездо, предпочитая укрепить так удачно возникший заслон и забыть о нем. Но, Сильный Лэйн, я вижу несколько дальше… Хоть и не могу отчетливо разглядеть обитателей этих странных мест.

— Что ты видишь?

Кати стиснула кубок — на сей раз не наигранно. Картины, встававшие перед мысленным взором, пугали.

— Первое. Мы отправляемся туда и разрушаем заслон. Это нетрудно. Ситуация выходит из-под контроля, орды этих существ вырываются наружу и уничтожают нас вместе с дикарями. Второе. Мы не разрушаем заслон, а пробиваем в нем временные проходы. Это потребует большого количества Силы и лучших мастеров, желательно, нас самих. Выпускаем часть существ и подчиняем их — это потребует еще большей Силы. С их помощью мы уничтожаем большую часть дикарей и возвращаем Империю. Ненадолго, потому что вскоре существа выходят из-под контроля и уничтожают нас.

— И все? — спросил Лэйн.

— Да.

— Мы можем избежать этого, если избавимся от существ, как только в них отпадет надобность.

— Такой возможности я не вижу.

— И тем не менее она есть, — сказал Сильнейший.

Кати не ответила. Можно было обойтись без слов, открыв перед собратьями часть своего разума и позволив им увидеть весь ужас грядущей бойни. Но делать этого Кати не собиралась, потому что была и третья возможность — неразрывно связанная с нею самой. Возможность, впервые появившаяся год назад, когда Амон еще только обдумывал сегодняшнее предложение, пока не обрела очертаний неизбежности. Но и пропадать не спешила.

— Итак, двое за, один против, — подытожил Лэйн. — Совет одобрил твою идею, Сильнейший.

Амон кивнул. Конечно же, он знал, каким будет решение. За последние три столетия Совет ни разу по-настоящему не воспротивился своему Главе. Спорили, ругались, проклинали — и подчинялись. Так будет, пока Амон не умрет, побежденный врагом или съеденный червем бессилия, что мало-помалу точит его вот уже восемь лет.

— Нам понадобится твоя помощь, Кати, — сказал Амон.

— Конечно, Сильнейший, — улыбнулась она. — Как всегда.

Сердитый взгляд Амона мог бы прожечь камень или убить десяток-другой рабов. Но Кати он не смутил. Она подняла кубок и принялась мелкими глотками допивать горький травяной настой, и впрямь действенный. Мысли стали четче, страшные картины будущего — яснее.

Потрепанный дорожный шатер, с горечью именуемый шатром Совета, заливал белый свет четырех повисших под потолком сгустков магии. Все убранство составлял затертый ковер на полу, низенький столик — оструганные доски, лежащие на двух толстых бревнах, да найденная в одном из дикарских замков серебряная посуда. Жалкая насмешка над роскошью Зала Совета в занятой дикарями Долине.

Собравшиеся маги являли зрелище еще более жалкое. Рубцы от ран — их давно бросили сглаживать, как бросили следить за формой прически и ногтей. Остановить кровь, убедиться, что не задеты важные органы — вот и все, о чем помнишь в бою и после боя, исцеляя смертельно раненых, пересчитывая убитых и не подлежащих воскрешению.

Правую щеку Лэйна пропорол метко брошенный нож, еще немного, и вошедший бы в мозг. Темный шрам растянул губы мага до середины щеки в подобии кривой улыбки, отчего лицо его сделалось еще надменней. Лэйн высокомерно отмахнулся, когда Кати однажды предложила излечить его лицо. Больше она не предлагала.

У самой Кати стрелой было пробито левое плечо и раздроблена ключица. Доза яда, покрывавшая наконечник, могла убить грифона — тем более хрупкого человека. Тари успела вовремя. Кати не смогла отплатить ей тем же.

Драконья кожа, ценнейший материал Долины, превосходил крепостью любой другой, хоть и не мог остановить арбалетную стрелу. Но теперь и он держался из последних сил. Использовать же дикарские тряпки маги избегали, как будто тем окончательно утвердили бы свое одичание.

За тонкими матерчатыми стенами осторожно шумел лагерь — один из многих, затерянных в густых лесах Империи. Связь между лагерями осуществляли маги, обменявшиеся частицами сознаний, как некогда Амон подсадил часть своего разума в Кария, как сама Кати была связана с Зитой. Раздел высшей магии, волей-неволей освоенный младшими по Силе.

Необходимость разделиться Совет признал после того, как дикарские полчища дважды заявлялись в пристанище магов, наведенные Карием и тем же Карием подготовленные к драке. В первый раз была потеряна Долина. Во второй — удобное место на границе южной пустыни, вдали от дикарских поселений. Казалось невероятным, что эти орущие толпы способны выстоять против Силы магов и грифоньих когтей, да еще и причинить вред, но невероятное происходило. Потери среди магов и грифонов измерялись сотнями. Дикари гибли тысячами — но только больше распалялись. Кати видела во сне, как находит Кария и перерезает ему горло, и просыпалась, сжимая кулаки и рыча по-звериному.

На третий раз Амон приказал отступить, как только она увидела в отдаленных возможностях приход новых войск. Теперь небольшие группы магов оставались на одном месте не дольше, чем требовала необходимость. Передохнуть, собрать Силу, чтобы обезвредить еще один вражеский город, деревню, дом, и улететь прежде, чем появятся краснорясые служители дикарского божества, а за ними — гремящие железом солдаты.