Severatrix - Декан Слизерина

- Да, сэр...

Последний урок зельеварения перед рождественскими каникулами проходил довольно напряженно. Ученики, предвкушая долгожданный отдых, встречу с семьями, подарки и всякие вкусности, совершенно не желали сосредотачиваться на последних лекциях. Впрочем, профессора – за исключением декана Слизерина – смотрели сквозь пальцы на перешептывания в классах и откровенно сонный вид студентов. Устали все, поэтому последний день занятий больше походил на «разговоры вокруг света». Деканы решали со своими подопечными какие-то организационные вопросы, попутно отвечая на совершенно не относящиеся к урокам замечания. Досдавались последние «хвосты», составлялись списки оставшихся студентов в Хогвартсе, - что и говорить, атмосфера совершенно не располагала к «когнитивному маньячеству». Поэтому требование профессора Снейпа выложиться на его уроке полностью – в духе сумасшедших предэкзаменационных деньков - вызвало бурю возмущения, впрочем, подавленную в корне. Ученики повздыхали, но перечить декану Слизерина никто не осмелился.

Сам же декан Слизерина в глубине души искренне сочувствовал студентам. Он и сам хотел сделать послабление измученной молодежи, но в последний момент передумал. Завтра – двадцать пятого декабря – будет решаться его дальнейшая судьба. Зелье Глажганини было готово, и теперь зависело только от него, останется ли Гарри еще на неопределенное время в теле наставника, или все-таки статус-кво будет восстановлен. Молодой зельевар и Снейп несколько раз проверяли и перепроверяли расчеты, а последнюю неделю и вовсе перенервничали, подскакивая посреди ночи и несясь в лабораторию. Но несмотря на все их опасения, зелье было сварено верно. И, тем не менее, Гарри решился пожертвовать моральным самочувствием своих однокурсников, дабы еще раз высчитать готовность варева.

В середине пары в класс проскользнул Снейп. Сунув мордочку в расчеты подопечного, и не увидев там ничего принципиально нового, анимаг удалился в лабораторию, проверить зелье Глажганини.

- Профессор! – не вытерпел Драко Малфой. – Но разве в вашу лабораторию можно кому-то еще заходить? Этот кот…

- Нет. Но этот кот – исключительное по своим умственным способностям создание, чего не могу сказать о присутствующих здесь. Его зовут Тобиас. Больше вопросов на эту тему не потерплю, - довольно резко отозвался Сев.

«Не нервничай», - раздался в голове голос наставника. – «У тебя последний урок, потерпи немного»

Но легко сказать – «потерпи»! Не выдержав напряжения, профессор вскочил и принялся наматывать километры по классу, попутно контролируя варева хмурых учеников. Видимо, его настроение передалось и студентам: вечно спокойная Дафна Гринграсс целых два раза уронила черпак, а Невилл Лонгботтом, чьи оценки по зельеварнию в последний месяц изрядно подтянулись, едва не взорвал себя вместе с котлом. Естественно, спокойствия это не прибавило, и декан кое-как дотерпел до конца пары.

- Я не слишком сегодня бушевал на уроке?

- От Снейпа не отличить! – ухмыльнулся Рон Уизли. Гарри только вздохнул: его друзья были абсолютно уверены в том, что зелье Глажганини ничем не поможет. Гермиона считала, что без проклятого снитча на руках и думать нечего о возвращении в свои тела. Рон подругу поддерживал, Снейп молчал, а Гарри безнадежно и отчаянно надеялся, что все-таки им удастся обойтись без снитча. Впрочем, надежда надеждой, а перестраховаться не мешало. Если планы с зельем пойдут прахом, то Гарри придется еще некоторое время выполнять обязанности декана, шпиона и штатного зельевара двух Орденов. Пока ему везло, он справлялся, но талмуды по Темным Искусствам, принесенные Гермионой, были как нельзя кстати. Равно как и договор о вечерних посиделках под предлогом взыскания – все-таки Гарри слишком мало виделся с друзьями и очень скучал по ним.

К слову, «взыскание» должно было всплыть, только если бы кому-то стало известно о том, что два гриффиндорца на каникулах ежевечерне посещают слизеринские подземелья. На всякий случай Рон забрал мантию-невидимку, но опять-таки вопрос о том, будет ли она нужна или нет, решался завтра. Ведь для того, чтобы навещать друга, совершенно необязательно скрываться!

Почти полтора месяца прошло с той ночи, когда Гарри впервые почувствовал, что наконец-то повзрослел. Да, у него были обязанности, но теперь он обрел и права, о которых раньше только мечтал. Равно как и право называть профессора Снейпа на «ты» и «Северус», ибо теперь они были равны в своей ответственности. Восхитительное ощущение настоящей свободы, настоящей принадлежности кому-то – а хоть бы и факультету Слизерин! – настоящего права распоряжаться собственной жизнью, душой и сердцем. Гарри слезами, кровью и потом выбил его, и теперь оставалось выяснить свое настоящее место в этом сумасшедшем мире.

А вот это было куда как непросто. Волшебники традиционно дислоцировали себя, как принадлежащие к определенному роду. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, но - все до единого. Наверное, именно поэтому грязнокровок считали людьми «второсортными», ибо у магглов не было принято вести родословные и заучивать огромные талмуды по истории собственной семьи наизусть. Максимум, кого помнили магглорожденные, это своих прадедушек и прабабушек, да и то лишь по редким фотографиям. И они искренне не понимали, как можно ИМ нести ответственность за то, что какой-нибудь их прадедушка Джон во время войны расстрелял чьего-то прадедушку Сэма. Ну, расстрелял да расстрелял, лихое время было... Чистокровные и полукровки относились к предкам с большим уважением. Конечно, распри между родами, имеющие место в веке эдак четырнадцатом, не могли послужить поводом для вражды, но факт наличия оной распри принимался к сведению. А все потому, что именно от потомков зависело, будет ли эта распря продолжаться сквозь время, или она будет прекращена. Можно мстить за то, что сын прадедушки Сэма рос без отца, можно принять и попытаться понять мировоззрение и ценности семьи оного. Проследить причинно-следственную связь и постараться избежать подобных ошибок в дальнейшем. К сожалению, немногие копались в родословных, выискивая эту связь, но сами традиции учить и помнить были живее всех живых. Даже светлые маги, обращаясь к индивидууму, никогда не забывали, что этот индивидуум есть представитель определенного рода. Чего уж говорить о темных, для которых каждый родственник в первую очередь – лицо рода, а потом уже личность...

А Гарри знал, что он однозначно принадлежит к роду темных магов. Он мог быть талантливым ловцом и зельеваром, он мог быть сильным волшебником и Избранным, но, черт возьми, он был древом без корней! Расцветающим, молодым деревом, чьи ветви уже испытали на себе сокрушающие ветры перемен и войны... Он выстоял чудом, но твердая опора нужна и вековому дубу. А куда денешься, если в волшебном мире оная опора одна – род?