Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток

— Может договоримся? — улыбнулся я.

— Банчку и золотой, — кивнул купец.

— По рукам, — сказал я, доставая из кармашка последнюю деньгу.

Хозяин лавки моментально сгреб оплату и крикнул куда-то во тьму коридора.

— Остап тащи поклажу в телегу господина хорошего, да барышне не забудь поклониться, бестолочь необразованная! — я лишь хмыкнул. Глаз наметанный, он небось приценивался ко мне уже тогда, когда я лошадь привязывал и с Мией разговаривал. Тут окно как раз на улицу выходит. — Дальний путь держите?

А теперь вот интересуется, хочу ли я что-то перепродать. Если хочу, то он тут же какое-нибудь деловое предложение оформит, мол довезти то-то, сторговаться с тем то, мне процент, ему прибыль.

— Да нет, идем мы в королевство Курдмар, а оттуда к Цветущим Холмам. Там у моей жинки семья живет, она там и маленького срастить хочет.

— Ладная у тебя жинка. Да вот только в Курдмаре сейчас опасно. У них там голод случился, засуха ударила, даже наши окрестные с ними города пострадали от сухих ветров. Посевы погибли, урожай минимальный, а правитель все жмется склады открывать, на союзников и их кредиты надеется. Но пока они сговорятся, уже и время пройдет, а люд как с цепи сорвался. Дороги хоть и патрулируются, а все одно, лезет, с голодухи, крестьянский брат с рогатинами, да дрекольем на честного путника.

Я задумался. Новость удручающая, при таких обстоятельствах путь до холмов становиться слишком опасным и долгим. А мне до одиннадцатого месяца надо добраться в порт Нудад, где нас должен принять на свой борт корабль и отвезти в Алиатской приграничье. Если опоздаем — ждать не будет, а потом еще и слово отцу Мии пошлют, и там такое завертеться, что у меня здоровье окончательно испортиться.

— Как все паршиво получается, — проворчал я. — Не через Рагос же мне петлю закладывать. Придется через Долину Древних Королей идти…

Купец лишь изумленно выдохнул, и так бы сделал любой другой разумный, да вот только после меня посетителей не заходило.

— Совсем из ума выжил? С женой, и по проклятым местам, — хозяин лавки сплюнул. — Да там если не бродячая тварь, провороненной Охотниками, из Диких Земель выползет, то сами Охотники нагонят. А они даже хуже наемников, те еще Хартовские выкормыши. Лучше уж тихонько по Курдмару идти, а если хочешь, я тебе дело предложу и с человечком познакомлю, он с вами пойдет втроем то спокойнее.

В это время я смотрел в окно, где мальчонка закидывал здоровенные тюки в телегу. И быть может я бы поболтал с торговцем еще чуть-чуть, но жизнь меня научила, что куда страшнее неразумного зверя, иной разумный.

— Нет, спасибо, — я кивнул лавочнику и быстрым шагом вышел на улицу.

Здесь, рядом с телегой, где на козлах сидела Мия, столпилось четверо. Все разного возраста, в пределах от пятнадцати до восемнадцати. Что по младше были похудее, а по старше по толстее. Все как один в дорогой одежде из бархата и парчи, на ногах кожаные сапоги, на поясах нынче модные у "золотой молодежи" рапиры, а в сальных глазах полное презрение к окружающим. Самый мерзкий из них, хотя, возможно, мне так показалось, тучный лысоватый нахал, пытался схватить за ногу смуглянку. Та же, пыталась игнорировать баронских деток, но получалось это у неё весьма плохо.

— Да не ерпенься ты, съездим, отдохнем, мы тебе вон даже заплатим, — говорил этот весьма стереотипный сынок.

Я лишь устало вздохнул, пора отвыкать от лоска и нравов столицы, здесь вам не там, тут все как в бульварном романе. И разбойники по кустам прячутся и такие вот "божки" мостовые топчут.

— Я мужа жду, — сквозь зубы проскрипела Мия.

— Так мы мигом обернемся, он даже и пропажи не заметит.

— Уже заметил, — протянул я.

Ко мне тут же обернулись четыре сопляка, простите мне мой эльфийский, ну а как их еще называть.

— Шел бы ты отсюда смерд, — процедил толстый. Ну почему мне по жизни попадается именно так — если наглый, хамоватый и вообще быдло, опять же простите мой эльфийский, то обязательно толстяк. Да мне уже перед иными полными людьми стыдно за то, что я, при первой встрече, к ним весьма настороженно отношусь.

— Нет проблем, — развел я руками. — Сейчас малой догрузит поклажу и мы уедем.

Четверка лишь загоготала, а одному все же удалось схватить Лиамия за ногу, но та, вопреки своему боевому нраву, просто замерла, и лишь сейчас я понял что к чему, и от чего у неё такое поведение.

— Ты бы валил отсюда, пес, а шлюху свою оставишь, у нас к ней дело есть.

— Уважаемый сын неизвестного мне уважаемого человека, отпусти нас с миром и сам с миром уйдешь.

Четверка, переварив мой оборот, снова рассмеялась, а потом все как один обнажила оружие. Ну прям четыре мушкетера.

— И что же ты нам сделаешь?

— Да вот что, — я достал из кармана заготовленную закладку и там мигом вспыхнула.

На руке у меня лежала горсть пепла, громко проговорив "Летите", я дунул на руку и с неё сорвалось черное облако, которое вскоре обернулось стаей крупных воронов. Те с громким карканьем бросились на четверку.

— Колдун! — тоненько так завопили юноши, и побросав оружие, активно размахивая над головой руками понеслись в неизвестную сторону. М-да, а у страха глаза велики, вороны то эти ничего сделать им не смогут, даже поклевать. Полетают над головами с десяток минут и исчезнут. На большее я не способен. Но зато у людского страха глаза уж больно велики. Подойдя ближе я собрал четыре шпаги и кинул их в телегу. Потом заверну в тряпье, сейчас надо ноги делать, пока местные маги не спохватились. Кинув мальчонке последнюю медяху (теперь я уж точно на мели), я кивнул вышедшему на шум лавочнику, тот кивнул в ответ. Отвязав лошадь, я запрыгнул на козлы и схватив поводья крикнул:

— Пошла!

Кобылка сорвалась с места и мы весьма резво покатились к городским воротам. Погони не было, поэтому я сосредоточил все свое внимание на девушке. Ты была несколько бела, а руки слегка дрожали. Ну, актриса! Ведь и разбойников провела, и меня, да даже волки, небось, в её храбрость поверили…

— Мия, пока я рядом, можешь ничего не бояться.

Я ожидал очередного укола или другой шуточки, но девушка лишь заторможено кивнула и продолжила крутить платок в руках. Вот тебе и смелая дворцовая почти принцесса, как на публику играть её научили, а на деле она обычная девчушка, с гонором, но обычная.