Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток

На четвертом этаже, в коридоре пропахшем сладким, чуть подгниловатым запахом фруктов, находилось не больше восьми комнат. Нас отвели в шестую от входа. Родственник караванщика, сверкая своей белоснежной улыбкой, стреляя глазами в сторону Гуфар, открыл дверь. Помещение оказалось довольно крупным и светлым, с мягким ворсяным ковром на полу, двумя шкафами и двумя кроватями по разным сторонам. Что не приятно, одна стояла около восточной стены, недалеко у двери, а другая под окном. Ну и в от какую мне выбрать, чтобы лучше выполнять свою задачу "телохранения". Вероятно, под окном, так как на дверь я могу наложить печать.

— Если вам что-нибудь понадобиться, — поклонился Хасим, держа руку на сабле, дабы та не выпала из простеньких ножен. — Мы с братьями будем в соседней комнате.

— Ужин вам принесут с первой звездой, — уже почти закрыв дверь, обронил чуть разочарованный мальчишка.

Когда парнишка скрылся за дверью, я свободнее вздохнул и направился к окну. Свалив мешки в шкаф, я плюхнулся на перину, закидывая руки под голову. Мия присела на свою койку. Мы некоторое время молчали, каждый обдумывая что-то свое. Ну, во всяком случае Лиамия точно что-то обдумывала, я же пытался нащупать какую-то мысль, бегающую от меня с ловкостью и увертливостью бывалого таракана. Мне казалось, я все еще что-то упускаю, хоть и выяснил уже многое. Но что-то весьма глобальное, что-то, что я видел а глазах дознавателя из Третьей управы Абеля Рихта, что-то, являющееся решением для всех уравнений, крутящихся вокруг. И это что-то прочно обосновалось за кулисами, не показывая и носа. Спрятанное так и ловко и прочно, что ни одна из ниточек не могла привести к тайному входу в закулисье. Сколько же сил, а главное — времени, нужно было потратить, чтобы так ловко слить все концы в воду? В мутную, пахнущую воду, больше похожую на болотную трясину, в которой можно и утопнуть. Эх, правильно Руст говорил, не на свою пайку я замахнулся. Я же человек маленький, а из-за любопытства, лезу куда не надо.

— Тебе здесь не нравиться, — снова скорее утверждала, чем спрашивала Мия.

— Первое впечатление, может оказаться и ошибочным, — довольно уклончиво ответил я.

— Знаешь. Я думала что буду хвастаться перед тобой Алиатом.

— А что тебе мешает? — усмехнулся я. — Вперед, хвастайся. Я даже рад буду послушать какую-нибудь историю.

— Мне кажется, стоит мне начать и ты снова будешь отпускать свои язвительные шуточки.

— Как вы могли такое подумать, благородная тори! Мне вовсе не хочется покинуть заведение через задний проход, со вторым ртом чуть ниже подбородка.

— Ты из-за этого такой кислый? — вздохнула девушка.

Я немного помолчал, разглядывая как парят кругами две чайки, будто кружась в причудливом танце.

— Если я скажу, что не рад тому, что заканчивается наше небольшое приключение, поверишь?

— Дай-ка подумать, — Мия как всегда постучала пальчиком по подбородку, делая вид что задумывается. — Мне будет весьма приятно, но вряд ли я поверю.

— А нет желания обмануться?

— Только если совсем чуть-чуть.

— Значит мне придется говорить правду?

— Если не хочешь чтобы я всю дорогу напоминала тебе про одного маленького котенка, который жаждал с тобой поиграть, — коварно улыбнулась эта страшная женщина.

— Шантажистка, — хмыкнул я. — Научил, на свою голову. Видимо у меня призвание такое — обучать королевских отпрысков, премудростям простецкой, босой житухи.

— Так ты значит не только меня совратил? — якобы прослезился девушка. — Ах, я так и знала что ты тот еще сердцеед.

— Во первых, — насупился я. — Я даже пальцем к тебе не притрагивался. А во вторых, это был мужик…

— Ты знаешь имперского принца? — почему-то насторожилась Мия.

— Да, Константином кличут, — услышав это, девушка заметно расслабилась. — Вместе служили. Нормальный парнишка, наивный немного, но клинком лихо машет. Не буду хвастаться — но на уровне со мной.

Гуфар улыбнулась, а потом вдруг подскочила на кровати и немного зло посмотрела в мою сторону.

— Ты разговор в сторону не уводи.

— Нет, я определенно жалею, что так много общался с тобой, — чуть ли не всплакнул я, естественно — играя. — А какой раньше доверчивой была…

— Даже не пытайся, — прищурилась девушка, кивая в сторону шкафа, где лежала шкура силха. — Просто расскажи мне в чем дело. А то вдруг ты сорвешься, и порубишь кого-нибудь.

— Раньше, я как-то не обращал внимания на то, что ты дочь второго человека крупнейшей страны материка. А сейчас, когда из-за одного твоего недовольства лишают жизни, пусть и глупого, но человека, мне становиться не по себе. Это все равно что в той сказке, помнишь — про мальчика который бежал за звездой. Вот только в моем случае, эта звезда прямо рядом сидит, и в её лучах так легко сгореть. А я, если честно, совсем не хочу сгорать, я жить хочу. Ты говоришь что я могу сорваться, и зарубить кого-нибудь, но это скорее меня зарубят, если я буду позволять себе общаться с тобой так же как и раньше. А все эти раскланивания и расшаркивания, не для меня. Я просто не умею этого делать. Да и учиться, опять же, не очень хочется. В конце концов, я свободный человек.

Девушка некоторое время молча на меня смотрела, потом вздохнула и закатила глаза.

— Это была, наверно, твоя самая длинная речь, за все пять сезонов.

— Оцени мои старания, — хмыкнул я. — И вообще, кажется девушки ценят неразговорчивых парней.

— Не разговорчивых — да, — теперь уже хмыкнула Гуфар, понахваталась, темные боги меня забери. — Но не таких, которые даже уже сидя на вертеле, пытаются извернуться. Я же знаю, что ты сказал только половину правды. Может тебя, конечно и стесняет мое положение в обществе, но скорее, ты бы плюнул на это дело. Ведь, если мне не изменяет память, ты шархан, который может отражать молнии. Вряд ли на тебя кто-то косо посмотрит, даже если ты решишь посидеть на ступенях храма Ифары.

— О боги! — воскликнул я. — Кто ты такая, и куда дела Мию?

Девушка продолжала сверлить меня своими зелеными колодцами, полными скепсиса.

— Не получается да? — причмокнул я губами.

— Неа, — улыбнулась та.

— Ну ладно-ладно, уболтала. Я просто, как бы это сказать, не понимаю многих ваших традиций.

— К примеру?

— К примеру рабство, или такое простое отношение к убийству. Хотя в последнем я наверно слицемерил, сам не святой, но все же не до такой степени, чтобы за глупость секирить башку. Но здесь даже не убийство, а невозможность сказать против "высокого слова", уж этого я натерпелся в Академии. Еще и многоженство с многомужеством, вот уж чего мне, Имперскому жителю, не понять. У нас это называют либо изменой, либо наставлением рогов. Да и еще много чего…