Джин Вульф - Пыточных дел мастер

— Значит, ты все же боялась Агии?

— Да, очень! И до сих пор боюсь. Но… Не знаю, где я была до этого, но, похоже, была совсем одна — ужасно долго. Я больше не хочу оставаться одна. Ты, наверное, не поймешь этого; быть может, это тебе не понравится, но…

— Что?

— Если бы даже ты возненавидел меня, как Агия, я все равно пошла бы за вами.

— Но Агия вряд ли так уж возненавидела тебя. — Доркас подняла на меня взгляд. Я и сейчас вижу перед собою ее пикантное лицо, словно отражающееся в тихом омуте чернильницы. Быть может, оно было слегка утомленным и бледным, слишком детским, чтобы быть прекрасным, но глаза ее взирали на меня, словно лазурь небесной тверди потаенного мира, томящегося в ожидании Человека, и могли бы сравниться даже с глазами Иоленты.

— Она ненавидела меня, — тихо сказала Доркас. — И сейчас ненавидит еще сильнее. Помнишь, после поединка ты был совсем не в себе? Ты даже не оглянулся, когда я уводила тебя. А я оглянулась — и видела ее лицо.

Иолента заявила, что не хочет идти пешком.

— Я повезу тебя, — раздался позади глухой, низкий голос Балдандерса.

— Как? — Она оглянулась. — Поверх всего этого? — Балдандерс не отвечал.

— Да, я хочу ехать, но не на куче скарба, как дура! Даже не думай!

Я словно воочию увидел печальный кивок великана.

Да, Иолента боялась выглядеть глупо… То, что я сейчас собираюсь написать, наверняка покажется вам глупым, хотя это — чистая правда. Что ж, читатель, веселись за мой счет. В тот миг я был поражен тем, насколько я везуч и как везло мне с того момента, когда я покинул Цитадель. Я был уверен, что Доркас не только любит меня, но и является верным моим другом, хотя мы — лишь несколько дней как встретились. Тяжкая поступь великана позади напомнила мне, как много людей бродят по Урсу совсем одни. Я понял (по крайней мере, мне казалось, что понял), отчего Балдандерс предпочел повиноваться доктору и всю свою недюжинную силу отдавать выполнению любых возлагаемых на него задач.

Кто-то, коснувшись моего плеча, отвлек меня от грез. То был Гефор, безмолвно подошедший сзади.

— Повелитель…

Я велел ему не звать меня повелителем и объяснил, что я — всего лишь подмастерье нашей гильдии, который вряд ли когда-нибудь возвысится даже до звания мастера. Он покорно кивнул. Губы его разомкнулись вновь, обнажив сломанные резцы.

— Повелитель, куда мы направляемся?

— К воротам, — отвечал я.

Солгав ему, я солгал и самому себе — солгал, будто хотел, чтобы Гефор следовал не за мною, а за доктором и Балдандерсом. Правда же заключалась в том, что я вспомнил сверхъестественную красоту Когтя и подумал, как хорошо было бы не возвращаться в центр города, а унести камень с собою в Тракс. Я указал в сторону Стены, возвышавшейся перед нами в отдалении, точно обычная крепостная стена — перед мышью. Стена была черна, словно грозовая туча, и, несомненно, множеству туч в вышине преграждала путь.

— Я понесу твой меч, Повелитель?

Предложение казалось вполне искренним, однако я вспомнил, какой заговор сплели Агия с братом, желая заполучить «Терминус Эст», и со всею возможной твердостью сказал:

— Нет. Ни за что и никогда.

— Повелитель, мне больно видеть, как ты идешь пешком, неся его на плече. Должно быть, он очень тяжел!

Пока я объяснял (и это было чистой правдой), что меч вовсе не так тяжел, как кажется с виду, мы обогнули невысокий, покатый холмик и в полулиге впереди увидели прямую, широкую дорогу, ведшую к проему в Стене. Дорога была запружена телегами, фургонами и прочим транспортом. Люди возле ворот казались мелкими мошками, а тягловый скот — муравьями, волокущими к муравейнику былинки. Доктор Талос обернулся к нам, продолжая идти спиною вперед, и указал на Стену — так гордо, точно выстроил ее сам.

— Некоторые из вас, думаю, видят ее впервые. Северьян, дамы, бывали ли вы раньше так близко к Стене? Даже Иолента покачала головой.

— Нет, — ответил я. — Я всю жизнь провел так близко к центру города, что Стена, если подняться на самый верх башни, в зал со стеклянной крышей, и взглянуть на север, казалась лишь темной полоской на горизонте. Признаюсь, я поражен.

— На совесть работали древние, не так ли? Подумай — прошло столько тысячелетий, но осталось еще множество незастроенной земли, по которой мы шли сегодня! Городу есть куда расти! Я вижу, Балдандерс качает головой. Неужели ты не понимаешь, дражайший мой пациент, что на месте всех этих лугов и кущ однажды, в будущем, вырастут дома и пролягут улицы?

— Они — не для разрастания Нессуса, — отвечал Балдандерс.

— Конечно, конечно! Несомненно, ты уже побывал там и знаешь все досконально! — Доктор подмигнул нам. — Балдандерс старше меня и потому уверен, будто знает все на свете. Иногда.

Вскоре мы оказались шагах в ста от дороги, и внимание Иоленты привлекло движение.

— Если здесь есть наемные паланкины, ты должен нанять один для меня, — сказала она доктору. — Я не смогу играть вечером, если весь день буду идти пешком.

Он покачал головой.

— Ты забываешь, что у меня нет денег. Если ты отыщешь паланкин, то, конечно же, вольна нанять его, если хочешь. А если не сможешь играть вечером, твоя ученица заменит тебя.

— Моя ученица? — Доктор указал на Доркас.

— Я уверен, ей не терпится попробовать себя в главной роли, и сыграет она на славу. Отчего я, по-твоему, позволил ей присоединиться к нам и участвовать в представлении? Так будет даже лучше — не придется писать еще одну женскую роль!

— Ты глуп. Она пойдет с Северьяном. Разве утром он не сказал, что собирается вернуться в город, искать… — Иолента шагнула ко мне, еще прекраснее в гневе. — Как ты назвал их — Мантильи?

— Пелерины.

Тут же человек, ехавший почти по самой обочине верхом на мерихипе, придержал своего скакуна.

— Если ты ищешь Пелерин, — сказал он, — нам по пути. Но не в город, а — туда, за ворота. Вчера ночью он ушли по этой дороге.

Ускорив шаг, я ухватился за луку его седла и спросил, уверен ли он в достоверности этой информации.

— Ночью я спал в гостинице, и прочие постояльцы разбудили меня, ринувшись на улицу за их благословением, — отвечал он. — Я выглянул в окно и увидел их шествие. Слуги тащили хоругви кверху ногами, жрицы рвали на себе одежды… — Лицо его — длинное, усталое, насмешливое — расколола пополам кривая улыбка. — Не знаю, что у них стряслось, но, ты уж поверь мне, уход их был впечатляющ и несомненен, как сказал медведь, стоя на поляне среди остатков пикника!

Доктор Талос склонился к Иоленте.

— Пожалуй, — шепнул он ей, — ангел мук и твоя ученица останутся с нами еще на некоторое время.

Как позже выяснилось, он был прав лишь отчасти. Без сомнения, вы, возможно, множество раз видевшие Стену и каждый день проезжавшие сквозь те или иные ее ворота, на чем свет стоит клянете мою нерасторопность, и все же я, прежде чем продолжить свое жизнеописание, ради пущей уверенности, скажу о ней несколько слов.