Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 9

— Старые запасы, — объяснил гостеприимный хозяин. — Как я уже говорил, в нынешнем году урожай выдался скудный. А что касается сена, честное слово, не знаю, как скот переживет зиму — корма-то почитай что и нет.

Бражники один за другим прекращали есть, некоторые из них отодвигали тарелки и роняли головы на сложенные на столе руки, словно на подушки. Наверное, они так спят, подумалось Данкену, устраиваются не лучше своих собак, по отношению к которым не скупятся на колотушки. Потрошитель откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мало-помалу в зале установилась тишина.

Данкен отрезал от буханки два ломтя хлеба и протянул один Конраду, а свой намазал медом. Потрошитель не преувеличивал, мед и в самом деле был превосходен — чистый, прозрачный, ароматный, ничуть не похожий на тот, который изготовляют в северных краях: темный и малоприятный на вкус.

К вытяжному отверстию очага взметнулись искры: прогорело и распалось на угольки очередное полено. Факелы на стенах постепенно гасли, однако чадили по-прежнему изрядно. Двое псов не поделили кость и теперь рычали друг на друга. Царившее в зале зловоние с каждой минутой становилось все отвратительнее.

Некий приглушенный расстоянием звук заставил Данкена вскочить с места. Он прислушался; звук повторился — боевой клич, в котором смешались ярость и боль.

— Это Дэниел! — воскликнул Конрад.

Путники бросились к выходу. Им было преградил дорогу один из бражников, но Данкен, не тратя времени на разговоры, откинул его в сторону, а Конрад угрожающе замахнулся дубинкой. Послышались разъяренные вопли, раздался собачий лай. Данкен выхватил из ножен меч; клинок со свистом распорол воздух. Конрад могучим усилием распахнул дверь, и они выбежали на двор. Посреди двора пылал громадный костер, освещавший навес, под которым остались животные, и толпу людей, круживших около него, причем эта толпа редела на глазах.

Дэниел, взвившись на дыбы, ударил передними копытами. Кто-то без чувств повалился на землю, кто-то пополз прочь. Вот подкованное копыто угодило кому-то в лицо, и человек рухнул наземь как подкошенный. В нескольких футах от Дэниела терзал своего обидчика Крошка. К Красотке было не подступиться, она лягалась всеми четырьмя копытами сразу.

Завидев мужчин, что спешили на подмогу животным, челядь Потрошителя кинулась врассыпную.

— Все в порядке, — проговорил Данкен, приблизившись к Дэниелу. — Мы с вами.

Жеребец фыркнул.

— Отпусти его, — велел Конрад Крошке. — Он мертв.

Мастиф повиновался и облизал окровавленную морду. У человека, которого он отпустил, на месте горла зияла кровавая рана. Двое лежавших на земле перед Дэниелом не шевелились; похоже, они оба отправились к праотцам. Третий пострадавший, со сломанным позвоночником, оглашал двор жалобными воплями. Между тем из дверей усадьбы выбежали те, кто пировал за столом, выбежали — и застыли в изумлении. Протолкнувшись сквозь них, к Данкену с Конрадом подошел Потрошитель.

— Что это значит? — рявкнул он. — Я приютил вас, а вы убиваете моих людей!

— Они пытались украсть наши вещи, — ответил Данкен, — должно быть, заодно с животными. Как видите, нашим животным не понравилось…

— Не может быть! — воскликнул Потрошитель с хорошо разыгранным недоумением. — Мои люди не способны на такие проделки.

— Ваши люди, — заявил Данкен, — обыкновенные бандиты с большой дороги.

— Очень жаль, — произнес Потрошитель. — Я обычно не ссорюсь с гостями.

— Никто и не собирается ссориться, — отрезал Данкен. — Опустите мост, мы уезжаем.

— Понятно? — прорычал Конрад, подступаясь к Потрошителю и перехватывая поудобнее дубинку. — Милорд требует опустить мост.

Потрошитель, судя по всему, не прочь был улизнуть, однако Конрад не дал ему такой возможности: он стиснул руку мародера и развернул его лицом к себе.

— Дубинка проголодалась, — сообщил он. — Давненько ей не приходилось разбивать черепов.

— Мост, — повторил Данкен тихо.

— Ладно, — пробормотал Потрошитель. — Не задирайтесь! Пропустите их! Нам не нужна лишняя кровь!

— Если кровь и прольется, то перво-наперво твоя, — бросил Конрад и проговорил, обращаясь к Данкену: — Седлайте коня, навьючивайте Красотку. Я справлюсь с ними в одиночку.

Мост медленно пошел вниз. Когда его дальний конец ударился о противоположную сторону рва, маленький отряд был готов продолжить путь.

— Пока мы не окажемся в безопасности, я его не отпущу, — буркнул Конрад, разумея Потрошителя, и подтолкнул того в спину: мол, давай шагай. Бандиты в молчании взирали на происходящее, не делая попыток выручить своего главаря.

Очутившись на мосту, Данкен запрокинул голову и взглянул на небо. Тучи исчезли без следа, небосклон усыпали звезды, сияние которых затмевала своим светом почти полная луна.

Когда отряд пересек мост, Конрад ослабил хватку, и Потрошитель обрел долгожданную свободу.

— Как только вернетесь к своим, прикажите поднять мост, — сказал Данкен предводителю бандитов. — Гнаться за нами не советую, если вы, конечно, не хотите возобновить знакомство с моим конем и Крошкой. Как вы могли убедиться, они обучены драться и разорвут ваших голодранцев в клочья.

Потрошитель молча заковылял обратно. Едва миновав ворота, он гаркнул на своих приспешников, послышался лязг цепей и скрип древесины, и мост начал мало-помалу подниматься.

— Пошли, — сказал Данкен, когда мост поднялся достаточно высоко. Пустив вперед мастифа, они направились вперед по склону холма, доверившись слабо различимой тропе.

— Куда мы идем? — спросил Конрад.

— Не знаю, — отозвался Данкен. — Мне все равно, лишь бы уйти отсюда.

Крошка предостерегающе зарычал — на тропу неожиданно выступил человек. Сопровождаемый псом, Данкен приблизился к незнакомцу. Тот проговорил дрожащим голосом:

— Не беспокойтесь, сэр. Я Седрик, местный пасечник.

— Что тебе нужно?

— Я пришел указать вам дорогу, сэр, и принес немного еды, — Седрик нагнулся и поднял мешок, который лежал у его ног. — Кусок грудинки, окорок, сыр, — принялся перечислять он, — буханка хлеба и мед. Что касается дороги, я могу показать самую короткую и безопасную. Я прожил тут всю жизнь и потому знаю окрестности как свои пять пальцев.

— С какой стати тебе вздумалось помочь нам? Ты же человек Потрошителя; он упоминал про тебя — дескать, ты спас пчел, уберег их от Злыдней.

— Я вовсе не его человек, — возразил пасечник. — Он явился совсем недавно, а мой род обитает в здешних краях, почитай, испокон веку. Наш хозяин был добрым и справедливым, мы жили счастливо, пока, пару лет назад — ну да, в Михайлов день будет ровно два года, — не пришел Потрошитель со своими ублюдками и…

— Тем не менее ты остался с ним.