Оксана Демченко - NZ

— Сам ри тэй, — сказал Игль, вскидывая руку к груди в оттренированном и почти рефлекторном приветствии высшего начальства. — Сима, давай я буду говорить.

— Ага, и думать, — шепотом посоветовала я себе.

Всяческие каверзные и несколько хамоватые мыслишки табунами принялись вытаптывать извилины. Мне было неудобно, но унять себя я просто не умею. Саид повздыхал, первым выбрался из транспорта, подал мне руку. Затем сместился за спину и положил ладони на плечи.

— Меня учили быть экраном, только я не очень хотел и делал вид, что плохо усваиваю, — сообщил он. Вздохнул и добавил, покосившись на Игля, — когда я делал успехи, мне давали сладкое. Два раза.

Я сразу представила торт, летящий в невинную мордаху рослого младенца. Он так удивился, что снова заморгал — прямо чую, хоть и стоит он за спиной.

Ри тэй был человеком пожилым на вид, невысоким и, кажется, со своим лицом. Может быть, и даже наверняка, возвращённым ему с достижением высокого статуса. На меня этот закаленный всеми штормами политики универсума агент-резидент смотрел доброжелательно, отечески. Достоверно кстати: я прямо прониклась. Улыбнулась и сделала реверанс. Правда, Саид решил — споткнулась, и поддел под мышки.

— Вы готовы провести опознание с полным считыванием сознания и подсознания? — уточнил ри тэй, не сообщив имени — так что меня не за что убивать врагам империи, я страшного секрета не узнала. — Процедура не очень приятная, многие люди полагают недопустимым вторжение в приватность. Но я готов заверить, мы снимаем лишь данные по текущему мгновению. Без ретроспективы.

— Верю. — Я гордо похлопала Саида по ладони, — и вам не обмануть меня.

— Это то самое, о чем я особо сообщал в отчете, — тихо выговорил Игль. — Боюсь быть поспешным в выводах, но диапазон считывания оцениваю как «доу», причем стабильно по всему объему.

— Крайне необычно, — оживился ри тэй, рассматривая нас с Саидом, как последнего недобитого двуглавого динозавра. — Надо отработать тему. Габбер, прошу вас, проходите и будьте гостьей. Я вышел встретить и лично уточнить: если вы пожелаете высказать просьбу, мы постараемся исполнить. Дело ведется в полностью приватном режиме, официально оплатить помощь невозможно. Подумайте.

На золотую рыбку старший из тэев был мало похож. Историю старухи и разбитого корыта я смутно помнила. Эти два момента в сумме давали что? Не фиг шутить и выпендриваться. Проси, Сима, малогабаритную избушку и вали подальше от моря, пока не отняли ордер и ключи…

Я думала глупости, а сердце прыгало в горле, даже кашель иногда пробивал. Сейчас я увижу того, кто первым встретился мне посреди габа, полного нелюдей. И я не хочу, чтобы все знали, как я тогда была незащищена, прямо голое мясо без кожи. Он смотрел — а я трепыхалась. Это была ни на миг не влюблённость, слишком мало времени и слишком много впечатлений. Но моя загадочная эмпатия тогда проснулась. Определенно — именно тогда!

Мы шагали по коридору, очень похожему на стандартные для любого габа — светло, просторно, свежо. Окна по одной стене притворяются настоящими и дают вид на парк — осенний, немного пасмурный, сквозь тучи пробиваются лишь отдельные острые лучи. В них влетает туман, вспыхивает перламутром и мчится дальше, снова набухая дождевой серостью.

Три яруса вниз. Опять коридор, и снова тот же парк по правую руку. Впереди шлюз. Пустота прозрачной трубы. Еще шлюз. Еще раз труба. И еще шлюз. Круглая комната. Три одинаковых тэя в креслах. Все встали и церемонно мне поклонились. Саид заспешил, почти прижался к спине — он один и уловил, что я не буду чинно отвечать на поклон. Некогда. Пока есть экран, могу успеть. Пять быстрых шагов — и пнуть гада под колено. И еще по морде разок — светски, просто ладонью. Он меня допрашивал однажды, и тогда я не смогла ничего изменить и допустила худшее: казнь моего Тэя, у меня же на глазах…

— Садист. Мне пять ночей снилась казнь, — сказала я согнутой спине. И добавила, не оборачиваясь: — Или это чмо убирается, или я ухожу.

— Уведите, — ровным тоном велел ри тэй, он стоял у самого шлюза и старательно не смотрел на меня.

— А вот к послу империи на планете йорфов у меня нет претензий, — мстительно добавила я, кивая второму из одинаковых служащих корпуса. Сама удивляюсь, что различаю их! Но ведь различаю на раз… — Готова просить прощения за дурость с цитрамоном и мелким шрифтом. Но так я устроена: если меня сочли глупой, грех не воспользоваться.

Ри тэй кивнул и жестом предложил послу — тому самому, что покорял галактику йорфов и надорвался, покоряючи — удалиться. Дисциплинированный сотрудник сгинул, и даже меня не покусал, хотя было за что, и зубы у него чесались… Саид вон — так и зыркает. Оберегает, почуял недружелюбие.

— Садитесь, — предложил ри тэй и занял одно из кресел, показал пример. — Сейчас доставят объект. Он в полусне, сознание восстанавливается медленно. Можете задавать любые уточняющие вопросы. Хотя, кажется, мы не истратим много времени. Это тэи Эльх и Марль, их специализация состоит в выявлении правдивости показаний. Сун тэя Игля вы знаете. Сейчас перед вами полный состав контрольной группы. Я наблюдатель, как и ваш… Саид.

Пришлось прекратить делать вид, что я ничего не понимаю. Отвести Саида и усадить в кресло, хотя бедолага позеленел и очень переживал, отпуская мою руку. Почему все убеждены, что думать вслух — более стыдно, чем думать молча? Потому что стараются казаться. Это как внешность: надо прятать целлюлит и шпаклевать морщинки. Наверное, со мной и правда сильно неладно. У меня один костюм и я по этому поводу не переживаю. Мне Гав натаскал местной крутой косметики, а я так и не разобралась, что есть что.

Уважаемая комиссия по приему меня в надежные свидетели расселась, все вместе мы образовали милый такой кружок. В середину вместо праздничного стола с нижнего яруса подняли саркофаг. Крышка отползла, и я смогла увидела Альга.

Он был в точности тот же. На миг я даже обрадовалась: уцелел, казнь была обманом, мистификацией. Затем встала, качнулась вперед и нагнулась над бортом саркофага, вглядываясь в тусклые полуприкрытые глаза. Не было там ни капли бездонности великого универсума. Только служебное рвение больной, но все еще годной к делу овчарки…

— Это ваш Альг, — тихо огорчилась я. — Моего Тэя вы отправили в шлак. Очень жаль.

Надолго повисла тишина. Я все смотрела в пустые глаза, хотя не желала этого. Альг тоже на меня таращился, у него жутко болела шея, видно по напряженному лицу, по скованности позы. Но что-то нас держало, я постепенно снова перегнулась через бортик совсем близко к его лицу. Альг откинулся на подушку и побелел так, будто его облили чудо-сродством для удаления пятен. И сейчас он весь растворится, до капелюшечки.