Рэй Карсон - Книга шипов и огня

— В основном они используют лук и стрелы, — говорит он. — Их луки гораздо больше наших. Высотой с человека или больше. Они не так метко стреляют, как наши лучники, но их стрелы летят дальше.

— Мы можем сделать похожее оружие?

— Нет. — Он смотрит поверх шкуры. — Для этого нам потребуется древесина. Много высоких деревьев с древесиной, твердеющей по мере высыхания.

— Чем еще они воюют?

— Копьями, у многих короткие мечи. Здесь у нас преимущество — длинные клинки. Хотя и в рукопашной встречаться мало радости.

Он поднимает рукав своей рубахи, отложив скребок. На обнаженном предплечье вздуваются четыре белых параллельных шрама. Я охаю.

— Похоже на следы от когтей. Очень больших.

Он снова берет скребок.

— Вряд ли у них есть когти. Скорее, перчатки с какими-то жесткими приспособлениями. Они дерутся, как животные. Как горные львы, но без их хитрости.

Я снова вспоминаю Заблудших. Желудок вздрагивает, когда я вспоминаю их хаотичную манеру атаковать, крадущуюся грацию, с которой они двигаются.

— Но оружие, которое тебе нужно найти, — говорит он, повторяя ритм фразы ударами гнутого ножа, — это амулет анимага. Они носят их на шее на тяжелых цепочках или кожаных шнурках. Что меня всегда удивляло, они никогда не используют их в первой части сражения — лишь немного спустя, когда амулет начинает светиться. Тогда свет выходит из амулета, чистый и горячий, быстрый, как стрела. Свет сжигает все, чего касается. — Он печально качает головой. — Мы выиграли несколько перестрелок с Инвьернами, даже когда их было больше нас. Но когда их ведет анимаг, мы проигрываем. Быстро и ужасно. Мы сразу отступаем, как только видим, что амулет начинает дымиться.

Я знаю, что должна узнать об анимагах больше; похоже, они являются залогом силы Инвьернов. Первое документальное упоминание о них — список лучника Хицедара. С тех пор они показывались нечасто, но если послушать Белена и Алентина, так столкнуться с колдуном Инвьернов обычное дело.

— Белен, я хочу знать как можно больше об анимагах. Что они едят? Во что одеваются? Чего они хотят? Может, кто-то проникал в их лагерь. Может, князь Тревиньо…

— Поговори с Косме.

— Что?

— Косме. Если хочешь узнать о всяких коварных штучках, — он поднял бровь, делая намек, — спроси ее. Она шпион.

Я опустила голову на руки. Конечно, она шпион. Возможно, она так же хорошо шпионит, как стирает белье. Я благодарю его и отправляюсь на поиски проводника-служанки-лекаря-шпиона.

Косме в полупещере, ухаживает за ранеными. Один человек умер ночью, сообщает она мне прежде, чем я успеваю сказать что-либо. Но остальные вполне могут поправиться. Должно пройти несколько дней, прежде чем мы сможем быть уверены.

— Я могу задать тебе несколько вопросов? — Я должна попробовать, несмотря на то, что она, скорее всего, отмахнется.

— Насчет чего?

— Э… насчет всяких хитрых штучек.

Она поднимает бровь.

— Я пытаюсь разузнать про Инвьернов, особенно про анимагов. Если бы мой отец или сестра правили в Тревиньо, мы бы уже проникли во вражеский лагерь. Мы бы знали, кто их предводитель, каковы их планы, что они едят на завтрак, что…

— Тревиньо ничего не знает.

Разочарование камнем падает внутри.

— Ты уверена?

— Да, уверена. — Она стоит в напряжении и смотрит мне в лицо. — Я предложила это, когда была там при дворе. Я думала, что мы должны послать шпионов вместе с продовольствием, но князь и его дочь сочли это слишком рискованным.

— Продовольствие? — Это не имеет никакого смысла.

— Понимаешь, — лицо Косме искажается отвращением, — хороший князь заключил сделку с Инвьернами. Они не трогают его владения, а он посылает им овец и продукты.

— Это шутка. — Кровь приливает к моему лицу.

— Нет.

— Князь — предатель.

— Именно.

— Король знает?

— Не знает. Аринья никогда не скажет ему.

Аринья? Какое отношение любовница моего супруга имеет к… и затем я понимаю и закрываю глаза, потрясенная тем, что не понимала этого раньше.

— Аринья — дочь князя Тревиньо.

— Да. Она представляет своего отца на Совете Пяти.

— Значит, ты шпионила, будучи ее горничной. За чем ты следила?

— Официально, я собирала дворцовые слухи. Чтобы помочь Аринье стать следующей королевой. Но к тому моменту мы с Умберто уже присоединились к группе отца Алентина. — Она насмешливо фыркнула. — Я полагаю, мы своего рода революционеры, восставшие против предательства князя, против бесполезной пассивности короля. Так что я отправилась в Бризадульче, чтобы найти Носителя. И я нашла тебя.

Она оглядывает пещеру, небольшое количество раненых поселенцев. И смеется, хотя в глазах нет улыбки.

— Какую зловещую группу мы создали, правда, ваше высочество? Кучка детей, играющих в революцию.

— Зови меня Элиза. — Я тоже смотрю по сторонам, но вместо безнадежности вижу раненых, но выживших. Я вижу деревню, процветающую несмотря на войну. — Косме, насколько серьезны твои намерения продолжать сражаться? Я имею в виду, почему просто не уйти? Если отправиться, например, на север Оровалле, можно выжить.

Ее глаза раскрываются шире, а губы сжимаются. Даже разозленная, печальная и испачканная, она очень красивая.

— Я никогда не сдамся, — почти выплевывает она, подходя ближе ко мне. — Они убили моих родителей. Они убили моих друзей. Я убью так много их, как смогу, пока они не воткнут стрелу мне в кишки или не сожгут меня дотла.

Я не отступаю ни на шаг, хотя ее лицо примерно в дюйме от моего.

— А остальные? Они так же уверены, как ты? Они будут продолжать?

— Большинство — да.

Мы долго смотрим в глаза друг другу.

— Хорошо, — говорю я.

Прежде чем развернуться и уйти, я успеваю заметить проскальзывающее в ее глазах удивление. Нити стратегии предстоящего боя сплетаются в моем мозгу в единую сеть. Это безумный план, не похожий ни на один из тех, что воины Джойи Д'Арена пробовали ранее.

Он никогда не сработает.

Потолок нашей хижины сияет яркой охрой в свете свечей. Я гляжу на него, не способная заснуть из-за идей, пульсирующих в моей голове. Дыхание Умберто ровное и ритмичное. Он, наверное, уже спит.

— Я хочу собрать людей, — пробалтываюсь я. — Всю деревню.

Умберто вздрагивает, переворачивается на бок и, зевая, спрашивает:

— Правда?

— Правда. — Я изучаю его лицо, пытаясь найти знаки одобрения или осуждения. Он очень симпатичный, вдруг понимаю я, у него красивые скулы и блестящие волосы.

Он моргает, глаза сонно слипаются, он потирает щетину на подбородке.

— По какому поводу?

— Поговорить о войне, у меня есть кое-какие идеи.

— Обратись к отцу Алентину. Он собирался провести молебен для всех нас. Дети во все глаза смотрят на него.