Богдан Дорошин - Путем неизбежности

На самом деле этого не знал даже Уом. За всем стояла нисходящая вниз цепочка приказов, от земли капитану, от капитана — боцману, от Оруджа к нему, Уому. Да причины были и не важны, если выполнение приказа не сулит особых сложностей.

— Прошу, — мы оказались в другой части трюма, где были складированы разные тюки и бочки, перемотанные веревками и хорошо закрепленные к полу. — Твои личные апартаменты. Можешь не благодарить.

Уом показывал на клетку, вмонтированную прямо в пол, и два матроса завели меня внутрь. На полу валялась полусгнившая солома, а у края размещалась узкая койка, где удобно лечь можно разве что боком. Лязгнул ключ в замке, и Уом улыбнулся саркастичной улыбочкой.

— Это побудет у меня, — он спрятал ключ в нагрудный карман. — Тебе он ни к чему. Распорядок дня таков: завтрак, обед, время справить нужду, ужин и отбой. Если будешь кричать и буянить, я лично тебе пальцы сломаю. Как ты сам видел, ступеньки сюда ведут очень крутые, и лишний раз мне спускаться вниз, не улыбается.

Уом вместе с товарищами ушел, а я зло посмотрел им вслед. Руки сами собой сжались на прутьях клетки, и я вполне отдавал себе отчет, что лучше бы сжимал сейчас не железо, а гортани этих ублюдков.

Но пустая ненависть не приводит ни к чему хорошему. На нее лишь расходуются силы, которые вполне пригодятся потом. Я сел на скамейку и закрыл глаза. Чувствовал я себя много лучше, чем еще пару суток назад. Тело отзывалось исправно, и я был почему-то уверен, что ни одна кость не сломана.

Клетка являла собой конструкцию три на два метра, что для меня одного было вполне достаточно. Сквозь прутья я хорошенько рассмотрел, что находиться на близлежащем пространстве, но никакой полезной информации извлечь не удалось. Лишь бочки, ящики да тюки, да и то, их силуэты терялись в тени, ибо светильник был один единственный. Висел он у самой лестницы, вероятно для того, чтобы никто не покалечился, спускаясь.

Я слабо себе представлял карту Союзных Империй, но подозревал, что от Осдора до тропического юга нам предстоит лететь еще долго. Чем себя занять я не знал, и оставалось лишь размышлять на всевозможные темы, которые приходили мне в голову. В основном они касались моего заключения и предстоящей каторги. Я начал со всем ужасом понимать, что подобная судьба не для меня, что уповать на чудо не стоит. Следовало предпринять что-то самому.

Уом регулярно приносил мне пищу, рацион которой изо дня в день не менялся. Порция воды, хлеб, застывшая до желатинового состояния каша и иногда половинка яблока или фрукт роу. Несколько раз Уом являлся ко мне пьяный, в основном ближе к ужину. Он садился недалеко от клетки, и начинал болтать обо всем, что было у него на уме. Алкоголь сильно развязывал этому парню язык, да и пить-то, в сущности, он не умел. Однажды даже не смог подняться по ступеням обратно на нижнюю палубу, и ночевал на полу в трюме, похрапывая и иногда говоря во сне всякую чушь.

Меня, у которого неизменно присутствовали лишь два спутника — скука и отчаяние, такое положение дел устраивало. Я не забыл, что Уом принимал непосредственное участие в моем избиении, но лучше хоть какой-то собеседник, чем ничего.

А рассказать парень успел мне много, икая и потирая покрасневший нос. Оказывается рудники на юге ничем не лучше северных, а в некоторых случаях даже и хуже. Арестанты не будут видеть ни чистых пляжей, ни лазурной волны, их заключение пройдет под землей, где добывают тиихил, очень полезную руду, обладающую некими магическими свойствами. Беда была лишь в том, что материал этот несколько ядовит, и в штольнях всегда стоят удушливые испарения, от которых кружится голова и хочется блевать.

— Если работать в самом эпицентре, — поведал матрос, — то день идет сразу за десять. Это если ты решишь отмотать свой срок пораньше, уповая на то, что здоровье выдержит. Но были и не такие, кто тоже так думал, а впоследствии подыхал, харкая кровью. Олухи.

Истории Уома, которые он рассказывал с каким-то злорадством, не добавляли мне энтузиазма. Что такое тиихил я не знал, но если добыча этой гадости связана с риском потерять здоровье и жизнь, то такая каторга уж точно не по мне. Какой смысл корячиться годы на пролет, а потом умереть от кровоизлияния в легких?

Хотя возможно матрос сильно преувеличивал, желая напугать меня.

— А сколько нам еще лететь?

— До юга-то? Ну, недельки с две еще, это точно. Да и то, если ветер не переменится, и если не будем никаких крюков делать.

Я кивнул, отмечая про себя этот факт. В моей голове стал зреть план побега, ибо с каждым днем мне все меньше и меньше хотелось оказаться на юге. Лучше погибнуть пытаясь спасти свою свободу и жизнь, чем отдать все задарма, в конечном счете погибнув.

Но помимо того, что я решился на безумство, четкого плана действий у меня не было. Ну скажите мне на милость, как покинуть корабль, который плывет на воздушных потоках, и до бурлящего океана внизу, километры? Вот и я не знал, но отчаиваться не собирался, продолжая собирать по крупицам информацию, которую предоставлял мне Уом. Вот только напивался он не так часто, как хотелось бы, и еще реже спускался в трюм подшофе, дабы почесать языком и потравить байки единственному благодарному слушателю.

— Скоро будет порт Ваймара, морского города-государства, соединенного с континентом длинным Мраморным Мостом. Говорят, что этот мост еще стоял там до Великой Войны, но я чет не верю, а ты, Хайди?

— Тоже нет, — согласился я по привычке, так как с Уомом не спорил принципиально. Наверное, он потому и изливал мне словесный понос, что не встречал сопротивления своему мнению. — Мы зайдем на посадку в Ваймаре?

Я постарался, чтобы в моем голосе не было слышно надежды.

— Не-е, — Уом махнул рукой. — Пройдем в нескольких километрах. Нам там делать нечего…

Я кивнул и прикинул в голове кое-какие мысли. Потом Уом ушел, а я пообещал себя, что стану действовать в ближайшее время и будь что будет. Терять мне нечего, как оказалось.

Все следующее утро и день я провел в беспокойстве, вышагивая по своей клетке как пойманный волк. Минуты тянулись медленно, и я готов был на стену лезть от нетерпения. Наконец наступило время ужина, и явился Уом, как всегда сутулясь. В руках он держал знакомый поднос, на котором покоилась не менее знакомая еда.

Матрос был трезв, и понимание этого заставило мое сердце болезненно сжаться. Весь первоначальный план, который я обдумывал со всех сторон не один час, отправился псу под хвост. Но я был на взводе и не собирался отступать.

— Можешь ничего не говорить, знаю, что новенького у тебя мало, Хайди, — хохотнул Уом, и подошел к клетке, где была специальная ниша как раз для того, чтобы передавать всевозможные предметы арестантам, в том числе еду.