Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 1. Слёзы Невидимых.

«Выезд через двадцать минут. В пути вам будут предложены прохладительные напитки и свежая пресса. Первая остановка — дорожный указатель «Пятигорск ‑ 5 км»: девочки налево, мальчики направо. Вам будет предоставлена уникальная возможность принять участие в съёмке документального фильма о творчестве поэта!»

Из окна второго этажа высунулся взлохмаченный настройщик фортепьяно Ильич. Почесав камертоном затылок, он воззвал к агитатору:

— Побойся Бога! Святое место рядом! Какой такой Пятигорск в Сибири! Дурят народ всякие проходимцы! И вообще, Лермонтов похоронен в родовом имении Тарханы!

— Там его насовсем похоронили! А временная могила в Пятигорске была. Плохо в школе учились, дядя!

— Ладно, пусть в Пятигорске. А Сибирь причём?

— На Спасский тракт сгоняй да посмотри. Дорожный указатель на выезде из города стоит: Пятигорск — 5 км. Мемориальный комплекс «Могила М. Ю. Лермонтова — 5,5 км».

— Ладно заливать: ночной клуб «Пять Горок» на повороте с тракта стоит! Что, одни дураки кругом, что ли?

— Сам посуди: вчера на Центральном рынке работали — четыре экскурсии за день сколотил! — откровенно похвастался прохвост. — А здесь у нас ещё в рамках изучения творчества Михаила Юрьевича слёт археологов-любителей. Немного краски — и «Пятигорск из «Пяти Горок» готов! У каждого свой бизнес!»

Учёную беседу прервало появление тройки с бубенцами, влетевшей на двор. Ряженые цыгане с гитарами за незнанием подлинного цыганского фольклора самозабвенно заорали:

Мохнатый шмель

На душистый хмель,

Цапля серая в камыши…

Но голоса ряженых оборвались как по команде, так как в проломе стены показались недовольные физиономии цыган настоящих.

— Господа! — не смутившись конфузом с поддельными цыганами, проорал в микрофон с передовой тройки мужичонка в смокинге. — В наш город прибыл с презентацией своего нового блокбастера выдающийся режиссер современности Никита Сергеевич Суриков! Только в кинотеатре «Минимакс» — творческая встреча со съёмочной группой и премьерный показ! Поприветствуем господина Сурикова!

Вальяжный господин, сидевший на облучке рядом с кучером, привстал и слегка поклонился публике, приподняв щёгольскую белую шляпу.

Однако долго удержать внимание народных масс режиссёру и его команде не удалось.

Под марш из оперы Джузеппе Верди «Аида» во двор педколледжа, браво маршируя, вступил симфонический оркестр в полном составе, играя на ходу. Арфу, литавры, рояль и другие громоздкие атрибуты лихо двигали на специальных тележках вместе с исполнителями специально обученные люди.

За оркестром плыла разноцветная толпа клоунов, жонглеров, акробатов, заклинателей змей с удавами на плечах и прочего циркового люда.

Двое на ходулях несли над толпой лицедеев транспарант: «Бродячий Китайский симфонический оркестр и цирк Тао Линя». Более мелким, но приметным шрифтом было приписано: «Всего один концерт в Чумской филармонии в поддержку забастовки местных коллег-оркестрантов. Играем классику на слух».

Учёный цирковой медведь как-то сразу почувствовал симпатию к Режиссёру и, расталкивая толпу зевак, словно ледокол, двинулся к последнему брататься, широко разведя лапы.

Но заключить в объятия Никиту Сурикова топтыгин не успел.

Перед носом животного со свистом пролетела стрела с ярким оперением, выбившая камертон из руки всё ещё глазеющего из окна настройщика.

Окрестности огласились воинственными криками. Люди в красных кафтанах с кремневыми ружьями и пиками ожесточённо нападали на граждан в белых домотканых рубахах, лихо отстреливавшихся из больших луков.

Наиболее рьяные уже сошлись в рукопашной и в сабельном бою.

Из окна колледжа высунулся краснокафтанный субъект. Отмахнувшись длинной саблей от неуёмного в своём любопытстве настройщика, кафтан ловко вывесил на фасаде учебного заведения баннер: «Привет участникам Турнира Сибири по историческому фехтованию и реконструкции!»…

Меж тем, широкий фронт самодеятельных любителей археологии с лопатами и ситами для просеивания грунта уже решительно пытался вспахать многострадальный монастырский двор, ловко уворачиваясь от реконструктивных фехтовальщиков.

Всеобщее безобразие дополнила влетевшая на двор колонна байкеров на ревущих мотоциклах.

За спинами мотолюбителей пристроились их боевые подруги, размахивающие на ходу предметами женского туалета.

Надписи на вымпелах, развевавшиеся за машинами, гласили: «Если за спиной у байкера подруга — она ему нравится!»

Перекрывая общий гам, во двор ввалилось стадо крупного рогатого скота (коров). Предводительствовал пегий бык с колокольчиком на шее и кольцом в ноздрях. Они уверенно устремились к котловану на месте особняка и попытались организовать там водопой. Но оказалось слишком для этого глубоко. Часть животных пустилась вплавь.

— Сбёгли, итить твою мать! — неожиданно громогласным голосом посетовал плюгавый мужичишка-пастух, — мать их коровью туда-сюда! С краю города вдоль Ушкуйки чесали. Где ж мне за ними поспеть?

— Господи, милосердный! Говорят, ведь коровы плавать не умеют! — обескураженно выдал Хризостом, не обращая внимания на вопли пастуха.

— Ничто, Отче! Я в мальчонках пастушил: могут, коли захочут, — утешил Игумена юродивый Валерик. — Люди сказывают, в Новом Афоне коровки беспрепятственно на территории монастыря пасутся и травку пожинают! Не беда, коли у нас — водички изопьют!

— Истинно вакханалия! — возопил несчастным голосом Игумен, — только вакханок с Бахусом не хватает!

Сказал, и тут же пожалел о сказанном. Весьма.

На двор вкатилась пулеметная тачанка, где наряду с пулеметом почётное место занимала пузатая жестяная бочка с надписью «БАЛТИКА».

Верхом на бочке восседал революционный матрос в бескозырке с надписью «Крейсер «Аврора».

Где «Балтика» — там Россия! — вещал в микрофон представитель сознательных революционных масс.

За тачанкой, предводительствуемые особой женского пола, но в галифе и рваной тельняшке, выплясывали огненный танец не к добру помянутые вакханки в коротких белых туниках и с бутафорскими пивными кружками в руках.

Казалось, дальше уже некуда, но вдруг со стороны колледжа ветерок принёс запах нафталина. Во двор выскочили воспитанницы среднего специального учебного заведения. На девушках были юбки с многочисленными кружевами и оборками, позаимствованные, явно, в запасном фонде костюмерного цеха Театра Драмы (они-то и источали нафталиновый дух). Под бодренькую минусовку девицы грянули:

Без женщин жить нельзя на свете! Нет!

Одновременно наблюдалась попытка исполнения канкана с демонстрацией нижних конечностей в неправдоподобно ярких чулках и подвязках.