Олег Верещагин - Последний воин

— Так это имя? Имя девушки? — спросил Гарав и, погрустнев, вздохнул: — Красивая песня…

— Это имя девушки, [39] Амариэ — так звали ваниарскую девушку, возлюбленную самого мужественного и доброго из всех нолдорских князей, Финрода Фелагунда. Она отказалась последовать за Финродом в Средиземье, но на протяжении нескольких веков Финрод верно любил оставленную в Амане Амариэ. Говорят, после его трагической гибели в подземельях Тол-ин-Гаурхота и возвращения в Аман Финрод и Амариэ всё-таки соединились в любви… Лютня, скорей всего, вышла из рук самого Финрода и долгими путями через несколько Эпох попала в Зимру. — подтвердил Эйнор, бережно возвращая лютню. — А знаешь, ведь тогда, весной, в тумане мы запросто могли бы проехать мимо тебя, Волчонок… Мне и думать об этом страшно.

— Ты о чём? — пожал плечами Гарав и снова щипнул струну.

— Ни о чём. — Эйнор пружинисто встал и с улыбкой потрепал оруженосца по волосам. — Пой и играй. И в мире станет немного больше света.

То, что им предстоит отправляться в Гондор, Эйнор объявил с утра, когда оруженосцы ещё и не выспались толком. Правда, от такой новости Гарав-то сразу проснулся, но Эйнор охладил его восторг, объяснив, что они увидят жару, песок и прочие прелести юга, а вовсе не северный Гондор с его каменными городами-сказками и густыми, но светлыми рощами на речных берегах.

Что задавать вопросы типа «зачем едем?» смешно и небезопасно даже — Гарав понял и без слов. Фередиру вообще было, судя по всему, это не очень-то интересно, по крайней мере восторг он проявил вполне в рамках, буркнув: «Ну и хорошо, а то уже на месте засиделись». После чего Эйнор добавил, что отправятся они — ну, по крайней мере вначале — морем, приказал собрать самое необходимое и исчез.

— А что самое необходимое? — уточнил Гарав. — Золото для подкупа чиновников необходимо?

— Нет, — серьёзно ответил Фередир, — в Гондоре так никого не подкупишь… Раз плывём, то вещей надо брать немного. И продуктов тоже. На месте купим.

— Значит, опять же нужно золото, — решил Гарав. И вдруг опомнился: — А какие у вас тут корабли плавают в Гондор?! Они хоть… э… большие?

«Аганнало» оказался судном того типа, название которого всплыло в памяти Пашки — люггер.Длиной метров двадцать, не больше, с узким чёрным корпусом, с тремя мачтами (две большие и маленькая на корме) и косым парусом спереди, явно очень быстрым и предназначенным как раз для скоростных разъездов по морям-океанам. На узком чёрном стяге, когда его разворачивал ветер, видно было Белое Древо и Семь Звёзд. Название корабля оказалось выложено с обеих сторон носа ярко начищенными медными буквами в половину человеческого роста.

Экипаж корабля состоял из двух десятков человек, чистокровных гондорцев: шкипер, штурман, боцман, семь матросов, кок, два юнги, полдюжины лучников. Все носили чёрное с серебром и казались преисполненными холодной важности. Их судно было королевским и выполняло исключительно приказы королевского адмирала.

Кардоланцам предоставили каюту рядом с капитанской, на корме. Правда, в этой, с позволения сказать, «каюте» хватало места только для откидной кровати, откидного стола и прибитого к полу стула. Ну и для шкафа на стене. Лошадей, как не без юмора сказал шкипер, тут не поместишь, поэтому придётся им поскучать в трюме. И успокоил пассажиров — лошадей он уже возил, и все остались целы: и лошади, и его корабль. Эйнор ответил, что очень рад это слышать, потому что если что-то случится с лошадьми, то корабль точно не уцелеет — он позаботится об этом. Шкипер заверил, что если корабль не уцелеет, то о лошадях можно будет уже не беспокоиться — акулы и не такое жрут.

Короче, поговорили с полным пониманием…

…Весь первый день после отплытия Гарав напряжённо ожидал, когда появятся признаки так красочно описанной многими морской болезни. Эйнор валялся в каюте с совершенно беспечным видом, задрав ноги на переборку, и читал толстенькую небольшую книжечку с непонятным, начисто стёртым названием. Книжка Эйнора почему-то очень смешила, он то и дело звонко, заливисто хохотал, но смех свой объяснять никому не собирался. Фередир отправился с луком на палубу и принялся спорить с лучниками на медяки, примостив мишень на носу.

Гарав напряжённо ждал морской болезни.

Морская болезнь приходить не желала.

Впрочем, море было спокойным — так, белые гребешки бесконечными рядами, скучное зрелище. Ветер дул хорошо и, насколько мог понять Гарав, куда надо. Морская болезнь не появилась даже когда вечером уселись есть. Лучники за едой выразили желание завтра продолжить развлечение. Фередир отмолчался, из чего было ясней ясного, что он проиграл.

Ночью Гараву не спалось. Но опять-таки не из-за морской болезни (её не было), а просто с непривычки. Каюту валяло вверх-вниз, лёжа это хорошо замечалось. Так и хотелось за что-нибудь схватиться, чтобы не повиснуть в воздухе. Кроме того, Фередир, явно переигрывая во сне обидный проигрыш, что-то бормотал и в тесноте закидывал на друга то руку, то ногу, то весь норовил перевалиться. Гараву надоело его спихивать.