Андрей Стригин - Последний блюз ночных

Молчу, на глаза опускается чёрная муть, умеют бить, паразиты, все почки отбили, сволочи, я едва не теряю сознание от боли.

Внезапно открывается дверь, на пороге военный патруль. Капитан отлипает от меня:- Чем обязаны? — поднимается им на встречу.

— Помощь нужна, — с брезгливым видом осматривается капитан-лейтенант.

— Всегда рады. Выкладывайте, что у вас?

— Вот, возьмите список. Здесь все кто скрывается от призыва.

Капитан берёт в руки, читает, лицо озаряет счастливая улыбка:- Панкратьев Кирилл Гаврилович. Вам повезло, забирайте, — кивает в мою сторону.

— Действительно повезло, — с любопытством склоняется капитан-лейтенант, — это и есть Панкратьев?

— Стопроцентный!

— Давно его ищем. Ну что дружок, приплыли, — ухмыляется капитан-лейтенант, — бойцы, берём его под руки и смотрите, чтоб дёру не дал, — приказывает он патрульным.

А вот теперь, по-настоящему приплыли, с горечью усмехаюсь я. Доказывать, что я не Панкратьев, не стал, уж очень сильно почки болят.

Вот так я попал в армию под чужой фамилией. И не помогло мне долгое доказывание военкому, что я сам почти, офицер, и служить пойду с удовольствием, но под своей фамилией. Посмеялись, покрутили у виска, дали уведомление некой семье Панкратьевых, что их сын призван на действительную военную службу. Естественно, от них, тишина. Представляю, как они удивились и обрадовались. Можно сказать, настоящий подарок судьбы, но… не для меня.

Под конвоем доставляют в Симферополь для заключительного медосмотра, это чисто для проформы, о моей судьбе уже определились. Ещё раз прошёлся по медицинским кабинетам, полчаса стоял с раздвинутыми ягодицами, пока симпатичные медсёстры бегали за пирожками, затем веду беседу с полковником медицинской службу.

— С виду ты неплохой парень, зачем от призыва скрывался?

— Даже и не думал, недоразумение получилось.

— Бывает. Женится, наверное, хотел?

— Упаси боже, молодой ещё!

— Тогда зачем бегал?

— Я помимо бега, ещё и каратэ занимаюсь, — съехидничал я.

— В том-то и загвоздка. Парень спортивный, не глупый, с мозгами всё в порядке, такие наоборот хотят служить. Часто просятся в ВДВ, на границу. А вот куда тебя пристроить? — грузный полковник внимательно смотрит мне в глаза. Выдерживаю его взгляд. Хочется рассказать ему, что я не тот за кого меня воспринимают, но уверен, мне не поверят, как не верили и в прошлые разы. Будет возможность, напишу, матери письмо, успокою её. Наверное, она считает, что со мной, что-то произошло страшное. Может, у неё получится доказать, что я не он.

— Хочу служить в Афганистане, — не рисуясь, говорю я. Знаю, там идёт война, но лишь, выполняя интернациональный долг, могу стать настоящим мужчиной. В это момент больше думаю о военной романтике, то, что меня могут убить или покалечить, мозг не воспринимает.

Полковник снимает очки, трёт салфеткой, мычит, что-то непонятное. Затем одевает, вновь смотрит на меня, но уже другим взглядом.

— В Афганистан отправить тебя никак не могу, вдруг в спину командиру выстрелишь.

Я вспыхиваю как штормовая спичка.

Полковник нечто зрит в моих глазах, взгляд смягчается:- В любом случае, исходя из определенных правил, не имею права. В принципе… вашего брата однозначно направляют в стройбат, но для тебя сделаю исключение, — он берёт толстый том некой книги, листает, внимательно глядя на исписанные страницы из-под толстых стёкол очков, — в ВДВ тоже нельзя… в авиацию пойдёшь?

В моём мозгу моментально пронеслись стремительные реактивные самолёты, мужественные лётчики, выбирающиеся из кабины, даже дух захватило от таких картин.

— Да! — с радостью вскричал я.

— Хорошо, записываю, — усмехается полковник.

Ещё долго томимся на призывном пункте в ожидании «покупателей». Я и масса таких же призывников, ждём своей участи. На ночь нас загоняют в казарму. На нарах, приспособленных для одного человека, взбираются с десяток призывников, тесно, душно, воздуха не хватает, но все терпят. Ночь-пытка, тянется чудовищно долго, но и она когда-то заканчивается, слышим команду:- Строится!!!

Понуро идём на огромный плац. Он полностью заполнен народом. У всех хмурые лица, злые, испуганные — равнодушных нет.

С восьми утра стоим до часу дня, «покупателей» всё нет. Пятки болят, хочется в туалет, но — приходится терпеть.

Наконец появляются первые заинтересованные лица, офицеры различных родов войск. Неторопливо ходят вдоль шеренги, отбирают понравившихся и небольшими группами уводят с собой.

Вот и около нас останавливается бравый капитан. Форма подогнана, сидит как литая: голубая фуражка, крылышки на погонах, знаки отличия и дерзкие, чёрные усики. Он сразу вызывает во мне симпатию. Рядом сержант, взгляд насмешливый, независимый, на груди куча всевозможных значков, среди которых выделяется значок специалиста и отличника ВВС.

Капитан оглядывает нас, называет фамилии, «бойцы» выходят, строятся чуть в отдалении, меня не называют. Только он собирается уходить с набранными новобранцами, я очнулся, выхожу вперёд, в глазах обида.

— Тебе чего? — с удивлением смотрит капитан.

— Хочу служить у вас.

— Да? А мне ты не нравишься, — он порывается вновь уйти.

Забегаю вперёд.

— Чего тебе? — невероятно удивляется он.

— Почему не нравлюсь? — в моих глазах отчаянье.

Сержант хохотнул:- Во клоун, впервые у нас такое.

Капитан заглядывает мне в глаза, взгляд не отпускаю.

— Что ж, не плохо, — он что-то видит в моём взгляде, разглаживает усики, в глазах появляется интерес. — Вообще-то, ты должен идти с другой командой. Школу полностью закончил?

— Я на пятом курсе СПИ. На военной кафедре экзамены все сдал.

— Неужели? — не верит он мне. — Тогда ты должен идти служит лейтенантом.

— Стечение обстоятельств, — хмурюсь я.

— Врёшь ты, — беззлобно усмехается капитан, — а скажи, что есть метод резольвент интегрального уравнения, и чем он хорош, а в чем не очень?

— Это просто: Метод резольвент является не самым быстрым решением интегрального уравнения Фредгольма второго рода, однако иногда нельзя указать других путей решения задачи.

— Не хрена ж себе! Верно! А в досье указано, что ты скрывался от призыва. С трудом восемь классов закончил. У нас таких в свинари лишь берут и то, только после изнурительного собеседования.

— Не верьте.

— Тебе верить? — с ещё большим интересом смотрит на меня капитан.

— Да! — с отчаяньем выкрикиваю я.

— Я тебе верю, — неожиданно говорит он. — Сержант, вот тебе на пузырь водки, выкупишь его у моего напарника. Что ж, становись в строй, воин, — смеётся он.

Перестук колёс. Еду служить. Никто меня не провожал. Тоска гложет сердце, в то же время думаю, чему быть, тому не миновать.